Война в Ливии началась в 1983 году

Внешне события 2011 года в Ливии выглядят так, будто решение о военной акции против этой страны было принято лишь в феврале-марте. Однако факты позволяют утверждать, что против Ливии длительное время велась игра на усыпление бдительности ливийского руководства.

Об этом рассказывает сегодня на страницах «Фонда стратегической культуры» известный правовед Александр Мезяев, представлявший Россию на прошедшем 9 декабря в Париже круглом столе, где обсуждались международно-правовые аспекты войны против Ливии. Францию на этой встрече представлял бывший (в 1984-88 и 1988-93 гг.) министр иностранных дел страны Ролан Дюма. Российский ученый имел возможность побеседовать в Париже с экс-главой французской дипломатии, который недавно написал (в соавторстве с известным французским адвокатом Жаком Вержесом) книгу «Саркози под БХЛ», где доказывается, что президент Франции должен понести ответственность за преступления против человечности, совершенные французскими войсками в Ливии. Вот о чем поведал Роман Дюма российскому правоведу.

«Все началось в 1983 году, – рассказывает бывший министр. – Будучи депутатом парламента, я получил секретное поручение от президента Ф.Миттерана установить хорошие отношения с Ливией. Мне удалось несколько раз посетить с этой целью Ливию таким образом, что об этом не знал даже французский посол в Триполи. Однако после того как я стал министром иностранных дел, начались массированные попытки США свернуть нас с этого пути. В 1985 году в Париж прибыла делегация Пентагона, которая убеждала меня в том, что Каддафи готовит химическое оружие. Они пытались убедить меня (а через меня воздействовать на Миттерана) в том, что Франция должна бомбить Ливию, потому что Каддафи стал угрозой Западу. Я разозлился и спросил их, если все это так, то почему тогда граждане США ездят в Ливию без виз и занимаются там нефтяным бизнесом...

В 1988 году, – продолжает Дюма, – премьер-министр Франции Ж.Ширак получил запрос от США разрешить пролет в воздушном пространстве Франции 100 американских самолетов для бомбардировок Ливии. Я рекомендовал Миттерану отказать. Думаю, что он ожидал от меня именно такой рекомендации и согласился с ней. Несмотря на то, что Ширак не был согласен с нашей позицией, он подчинился решению президента. Отказ Франции предоставить свое воздушное пространство не отменил бомбардировки Ливии, но задержал операцию на 20 часов…

Все эти годы, – сетует Ролан Дюма, – Франция сопротивлялась давлению США совершить агрессию против Ливии, но теперь мы сдались. Более того, Франция возглавила эту войну».

Конечно, подготовка войны против Ливии задолго до февраля 2011 года была очевидной, делится своими впечатлениями от беседы с Дюма российский ученый. Но, пожалуй, впервые, отмечает Александр Мезяев, об этом столь подробно и откровенно рассказал непосредственный участник событий. Откровения Ролана Дюма не только раскрывают кухню политики НАТО, отмечает российский эксперт, но и не оставляют никаких сомнений в том, что все последние волнения в арабских странах были хорошо подготовленной спецоперацией.

Что касается непосредственно Ливии, напоминает Мезяев, то при подготовке в январе 2011 года обсуждения в ООН ситуации с правами человека в этой стране ни одно государство мира не выразило «озабоченности» состоянием этих прав. Более того, неоднократно делались реверансы в сторону ливийских властей как добившихся выдающихся достижений в этой области. Что же говорили в те дни главные враги Ливии, выступившие против нее передовым отрядом войны несколько недель спустя?

Например, Катар не только не критиковал ливийские власти, но и «высоко оценил правовую базу защиты прав человека в Ливии и… гарантии их осуществления». Катар внес тогда всего одну рекомендацию: «Продолжать работу по улучшению положения населения и его материального благосостояния с учетом отмены экономических санкций, введенных в 1990-е годы».

США же, напоминает Мезяев, предложили Ливии «рассмотреть возможность присоединения к Протоколу 1967 года к Конвенции Организации Объединенных Наций о статусе беженцев». Предложение странное, отмечает эксперт, ибо никто не может требовать от государств участвовать в тех или иных международных договорах, особенно если такие требования исходят от страны, которая сама не участвует в значительном числе международных соглашений, в т. ч. по правам человека (США до сих пор не являются участниками Конвенции ООН по правам ребенка).

В целом сами формулировки большинства рекомендаций различных государств служили признанием заслуг правительства Ливии в развитии прав человека и начинались словами «продолжать работу», «развивать и далее», отмечает Мезяев. А Судан вообще предложил следующее: «Призвать Ливийскую Арабскую Джамахирию… поделиться с другими странами накопленным опытом в обеспечении адекватного уровня жизни для семей с низким уровнем доходов, особенно на основе предоставления им пакета инвестиционных возможностей».

Что же касается президента Франции Николя Саркози, напоминает российский эксперт, то всего за несколько недель до начала вооруженной агрессии против Ливии глава французского государства принимал в Париже Муаммара Каддафи со всеми почестями.

А потом с Саркози (как, впрочем, и с другими участниками нападения на Ливию) произошла странная «метаморфоза»: они вмиг «прозрели», что Каддафи – «тиран» и «узурпатор». И поэтому, дескать, надо оказать «ливийскому народу» «помощь» в его свержении...

Продолжающиеся в настоящее время попытки уничтожения сирийского государства, продолжает Мезяев, также должны быть рассмотрены в более широком контексте не «арабской весны», а нескольких последних десятилетий, включая создание Международного уголовного суда, с помощью которого были поставлены в зависимость более 140 стран мира. Правда, ряд государств нашли в себе мужество отказаться от участия в этой «добровольной» реколонизации. Так, Ливия не подписала Статут МУС, поэтому пришлось задействовать механизм Совета Безопасности ООН («передача» ситуации в Ливии в МУС). Сирия поступила более гибко и Статут подписала (в 2000 году), но не ратифицировала его до сих пор. Вероятно, на Западе понимали, что подписание Статута со стороны Сирии является отвлекающим маневром, и привели в действие дополнительные механизмы. Сейчас с большой долей уверенности можно предположить, пишет российский правовед, что убийство премьер-министра Ливана Р.Харири в 2005 году было совершено исключительно для того, чтобы создать «международный» механизм для расправы с Сирией. Сначала была создана «международная» следственная комиссия, а затем – Международный трибунал по Ливану. Однако главной целью этого Трибунала являются отнюдь не ливанцы как таковые, а просирийские силы в Ливане, через которых удар будет нанесен Сирии.

Никаких иллюзий быть не должно, резюмирует российский правовед: сегодня главной мишенью является именно Сирия. Сколько же десятилетий пройдет, вопрошает он, прежде чем мы узнаем от участников нынешних событий о грязной кухне подготовки к уничтожению этой страны?

Тем временем ситуация вокруг Сирии – при всей однотипности «ливийского» и «сирийского» сценариев – складывается все же несколько по-иному. И дело не только в том, что Сирию не сдают (во всяком случае, пока) Россия и Китай (как это было в случае с Ливией), хотя это является, без сомнения, важнейшим фактором. Дело еще и в том, что обстановка в самой Сирии довольно существенно отличается от той, какая была в Ливии накануне агрессии, развязанной Западом. И пока отличается, кстати, не в благоприятную сторону для инициаторов скорейшего «наказания» сирийского лидера Башара Асада. Это признал на днях, например, Скотт Стюарт из американской организации STRATFOR, которую часто именуют «теневым ЦРУ».

«Наша текущая оценка ситуации заключается в том, – пишет эксперт на страницах издания Eurodialogue (перевод сайта warandpeace), – что правительство и оппозиционные силы Сирии зашли в такой тупик, когда правительство не может подавить беспорядки, а оппозиция не может свергнуть режим без иностранного вмешательства».

Заманчиво сравнить Сирию и Ливию, которая совсем недавно стала объектом вмешательства извне, отмечает «теневой цээрушник». Действительно между ними существует некоторое сходство. Режим аль-Асада пришел к власти в результате военного переворота в то же самое время, когда Каддафи взял под свой контроль Ливию. Как и Ливия, Сирия является страной, которая вполне разделена по демографическим группам и секторам и управляется незначительным национальным меньшинством.

Однако мы должны признать, отмечает Скотт Стюарт, что ситуация в Сирии совсем иная, чем в Ливии. Во-первых, линии разлома, по которым делится сирийское общество, не так четко прочерчены по регионам, как в Ливии. В Сирии нет такой области, как Бенгази, где оппозиция может доминировать и контролировать территорию, которую можно использовать в качестве базы для силового проекта. Более того, хотя некоторые военные (в основном рядовые солдаты-сунниты) перебежали из сирийской армии на сторону оппозиционных сил, в Сирии нет такого крупного и массового дезертирства военных, которое происходило в Бенгази и Восточной Ливии в начале конфликта. Это сразу же (т. к. иногда бежали целые подразделения) обеспечило ливийскую оппозицию значительными вооруженными силами. Кроме того, единство и сплоченность сирийских военных по-прежнему гораздо выше, чем у ливийских военных.

Во-вторых, продолжает Скотт Стюарт, у Сирии, в отличие от Ливии, просто нет нефти, и потому мы не видим, чтобы европейцы стремились к военной интервенции в Сирию с тем же энтузиазмом, который они испытывали при вторжении в Ливию. Даже Франция, которая из всех европейских стран была самым последовательным сторонником в отношении жестких мер против Сирии, сетует автор, недавно отказалась от идеи прямого военного вмешательства. Мощь сирийской армии (в частности, ее систем ПВО, которые намного превосходят ливийскую ПВО) означает, что военное вмешательство может обойтись намного дороже, чем в Ливии, с точки зрения человеческих жертв и потраченных денег.

Кроме того, признает Скотт Стюарт, будущее Ливии до сих пор неясно, и похоже, что ни у Соединенных Штатов, ни у Европы нет политической воли или экономических стимулов для проведения еще одного крупного военного вмешательства. Мы также не считаем, резюмирует эксперт из STRATFOR, что региональные державы, заинтересованные в Сирии, такие как Саудовская Аравия, Иордания и Турция, могут предпринять военные действия против Сирии без поддержки США и НАТО.

Почитаешь Стюарта – и подумаешь, что впору немного успокоиться. Но это не так. Если у Запада нет таких стимулов для нападения на Сирию, какие у него были в отношении Ливии, то это еще не значит, что Запад в целом успокоился. Там просто ищут другие пути реализации того же самого, по сути, сценария, какой удалось осуществить в Ливии. Вот только средства для достижения цели могут быть использованы другие.

Важно помнить, советует Стюарт, что есть много вариантов, которые иностранные правительства могут применить против режима аль-Асада (или любого режима, если на то пошло). Эти варианты не являются прямым вторжением и не влекут за собой воздушную кампанию, поддержанную силами специального назначения.

Наименее рискованным и наименее отслеживаемым вариантом для государства, намеревающегося провести интервенцию, является наращивание разведывательной деятельности в целевой стране, напутствует Стюарт. Такая деятельность может включать в себя подпольную деятельность, такую как развитие контактов с оппозицией или поощрение генералов провести переворот или переход на сторону оппозиции. Тайные действия могут также включать в себя работу с оппозиционными группами и неправительственными организациями в целях улучшения их деятельности по ведению информационной войны. Эта деятельность может перейти в более очевидные скрытые действия, такие как убийства или саботаж. Большинство действий, предпринятых в тайной разведывательной войне, развязанной против Ирана, можно отнести к вышеуказанным. Тайные и подрывные операции часто сопровождаются или проводятся после открытого дипломатического давления. Сюда входят заявления для прессы с осуждением руководства целевой страны, инициирование резолюций в международных организациях, таких как Лига арабских государств и Организация Объединенных Наций, и международные экономические санкции.

Следующий – силовой – уровень, который можно задействовать, – это укрепление отношений с оппозицией и обеспечение их разведданными, обучением и консультациями, продолжает свой инструктаж Стюарт. В Ливии это произошло довольно рано, когда офицеры иностранных разведок и сил специального назначения отправились в такие места, как Бенгази, а потом – в горы Нафуза для того, чтобы обеспечить ливийскую оппозицию разведывательной информацией в отношении сил Каддафи и начать обучение повстанцев способам ведения боевых действий. В Сирии же до сих пор на повестке дня стоит вопрос об отсутствии единства в рядах оппозиции, которая, по-видимому, является более фрагментированной, чем их ливийские коллеги.

На этом уровне, напоминает Стюарт, иностранные правительства часто переводят боевиков оппозиции в третью страну для проведения их обучения методам ведения войны. Это происходит потому, что трудно обучать повстанцев в стране, которая контролируется тем враждебным правительством, которое собираются свергнуть, и которое по праву рассматривает оппозицию как угрозу своему режиму. Уже сейчас мы видим признаки того, что такие тренировки сирийских повстанцев ведутся в Турции.

Следующим шагом после обучения и обмена разведывательными данными, продолжает эксперт STRATFOR, является предоставление оппозиции финансовой и иной поддержки, которая может включать медицинскую помощь, поставки питания, обмундирования, средств связи и даже оружия. Для того, чтобы обосновать свою точку зрения на то, что предоставление финансирования не является слишком агрессивной мерой, как, например, поставки оппозиции оружия, приведем несколько суждений по этому поводу. При предоставлении оружия иностранное правительство, как правило, старается передать оппозиционным силам оружие, которое используется в их стране. Это делается для отрицания оказания такой помощи. Например, в начале международной поддержки моджахедов, которые воевали против советского вторжения в Афганистан, были предприняты усилия, чтобы обеспечить их бойцов оружием, которым пользовались Советы и афганские коммунисты. Однако когда этого оружия оказалось недостаточно, чтобы противостоять советскому превосходству в воздухе, было принято решение предоставить афганским боевикам переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК) США FIM-92 Stinger. Тактически ПЗРК принесли большую пользу моджахедам на поле боя. Но поскольку ПЗРК были в то время передовыми оружейными разработками, к тому же иностранного производства, США лишили себя возможности правдоподобно отрицать свою помощь афганским боевикам.

Мы видели подобную ситуацию в Ливии в мае, когда повстанцы начали использовать бельгийские штурмовые винтовки FN-FAL, признает Стюарт. Хотя повстанцы разграбили склады оружия Каддафи, которые были заполнены советскими автоматами Калашникова, появление винтовок FN-FAL наглядно продемонстрировало тот факт, что мятежники получали оружие от своих зарубежных покровителей.

Следующий уровень воздействия – это прямое иностранное вмешательство в игру, продолжает Стюарт. Как правило, это начало действий иностранных военно-воздушных сил и спецназа по проведению специальных операций совместно с местными сухопутными войсками. Эта модель была успешно использована против режима Каддафи в Ливии. Однако самым высоким уровнем вмешательства остается иностранная интервенция – на манер той, которую осуществили США в Ираке в 2003 году.

«Вероятность боевых действий против Сирии невелика, – подводит итог своему анализу г-н Стюарт. – Вместо этого мы должны уделить внимание более тонким признакам иностранного участия, – считает он, – которые будут сигнализировать нам о том, что происходит на более низких уровнях этого конфликта».

Иван Гладилин (КМ РУ)