«Объединённая Европа» в отблесках Сталинграда (часть 1)
70 лет назад, 2 февраля 1943 года, закончилась Сталинградская битва, которая по праву считается одним из кровопролитнейших сражений в истории человечества. Она не только положила начало перелому в ходе войны, но не оставила и следа от присущей Третьему рейху слепой веры в «непобедимость немецкого оружия». Не удивительно, что как раз с февраля 1943 года некоторые из нацистских бонз стали допускать мысль о том, что война может закончиться для них вовсе не «победоносным финалом». Именно по этой причине они стали модифицировать стратегию и тактику пропаганды — с оголтелого германского шовинизма на более «благообразные» общеевропейские ценности.
Ещё в сентябре 1942 года министр пропаганды Йозеф Геббельс требовал решительно пресечь слухи о предполагаемом возникновении «новой Европы», как некоего межгосударственного образовании на пространстве европейского континента. На одном из совещаний он заявлял о том, что Германия воюет исключительно за материальные интересы (нефть, зерно и т.д.), а отнюдь не во имя фантома, идеи «новой Европы». Прошло буквально несколько месяцев, и тон заявлений, сделанных главным нацистским пропагандистом, кардинально изменился.
Уже 15 февраля 1943 года Геббельс издал циркуляр, в котором предписывал активно навязывать «новый, европейский облик немецкой внешней политики». В некоторых из директив сообщалось: «Нецелесообразным считается изображение европейского будущего, которое могло бы подтолкнуть представителей иных народов к мысли о том, что они длительное время будут находиться в немецком подчинении».
Было решено изменить вектор нацистской пропаганды — на вооружение брался лозунг «Европейцы против русского большевизма», а сама Россия изображалась как главный антагонист Европы. Именно образ этого мнимого врага должен был сплотить континент под началом Третьего рейха. Данная мысль не раз повторялась не только Геббельсом, но и Гитлером, который назвал вермахт «защитным экраном европейского континента».
13 марта 1943 года Геббельс дал интервью одной из датских газет, в котором назвал ошибочным представление о том, что Германия хотела подчинить европейские страны своей воле. Более того, он заговорил о «преобразовании Европы», в рамках которой Третий рейх якобы был готов отстоять права всех европейских наций.
Впрочем, идея «объединённой Европы» была всего лишь тактическим шагом, который должен был ускорить мобилизацию сил для борьбы с Советским Союзом. Ибо в более приватной обстановке ни Геббельс, ни Гитлер и слышать ничего не хотели о реальной самостоятельности европейских государств...
Планы Риббентропа
Однако одно дело — пропаганда, а другое дело – реальная внешняя политика, которая должна была, с одной стороны, учитывать «веяния времени», а другой — не забывать про чисто мифологическую составляющую «объединённой Европы».
До 1942 года глава внешнеполитического ведомства рейха Иоахим фон Риббентроп, подобно прочим нацистским министрам, открыто выказывал свое негативное отношение к европейской идее. Он публично демонстрировал недовольство по поводу запланированной серии радиопередач, называвшейся «Европейский час». Впрочем, уже тогда он не исключал возможности создания при своем министерстве некого «Европейского комитета».
Осенью 1942 года Риббентроп продолжал настаивать на том, что следует всячески избегать любой конкретики, касающейся послевоенного устройства континента. Процесс создания «Европейского комитета» в структуре МИДа и вовсе затянулся. Поначалу Риббентроп предполагал его основать после окончания «французского похода», то есть после военного разгрома Франции. На практике же первый проект этого учреждения был разработан только 26 сентября 1942 года. Именно тогда один из служащих германского МИДа официально озвучил идею создания специального («европейского») комитета, который должен был возглавлять лично Риббентроп.
Оценку этого проекта было поручено провести эсэсовскому офицеру Вернеру Бесту, занимавшему в структуре МИДа пост министериаль-директора. Однако обсуждение затянулось, и про «Европейский комитет» забыли на несколько месяцев. Ситуация изменилась только после Сталинграда.
На этот раз Риббентроп решил не дожидаться инициативы своих подчинённых, а потому сам разработал основные документы, которые должны были способствовать «объединению» Европы. 21 марта 1943 года он подготовил докладную записку, которая должна была лечь на стол Гитлеру. В этом документе министр иностранных дел рейха решился заявить о необходимости создания «Европейской федерации».
В частности, в ней отмечалось, что Риббентроп и ранее предполагал подобную возможность. Впрочем, он никак не связывал идею федерации с разгромом немецких войск под Сталинградом; напротив, он указывал, что её создание должно было быть отмечено «крупными военными успехами Германии».
Первоначально в «Европейскую федерацию» предполагалось включить: Германию, Италию, Францию, Данию, Норвегию, Финляндию, Словакию, Венгрию, Румынию, Болгарию, Хорватию, Сербию, Грецию и Испанию. Основание федерации должно было произойти на территории «Остмарка» (так в рейхе называли бывшую Австрию) — либо в Зальцбурге, либо в Вене. По мнению Риббентропа, создание «Европейской федерации» могло решить сразу несколько проблем, в том числе по втягиванию во Вторую мировую войну (на стороне Германии) тех стран, которые придерживались нейтралитета — Швейцарии, Швеции, Португалии, а также Турции. Но всё-таки главной целью «Европейской федерации» было её противопоставление России. Риббентроп в своем документе так прямо и говорил: «Русские почувствовали бы, что Россия противостоит всей Европе, а потому русская боевая мощь была бы ослаблена».
Немаловажным кажется то обстоятельство, что Риббентроп в своей записке упоминает и идеи рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера...
Планы Гиммлера
Почему-то принято считать, что глава МИДа и шеф СС не очень ладили друг с другом. Мол, Гиммлер был фанатичным нацистом, а Риббентроп – консервативным дипломатом. Но это не более чем заблуждение. Гиммлер был знаком фон Риббентропом еще с конца 1932 года, когда в доме последнего шли переговоры о формировании правительства во главе с Гитлером. Более того, в мае 1933 года Гиммлер произвел Риббентропа в штандартенфюреры СС, а 20 апреля 1940 года ему был присвоен чин обергруппенфюрера СС.
Риббентроп не только сотрудничал с СД, но и считался личным другом Гиммлера (насколько Гиммлер мог вообще дружить с представителями политической элиты рейха). Так, накануне своего назначения имперским министром иностранных дел Риббентроп со своей супругой гостил в доме Гиммлеров несколько дней. В феврале 1939 года Маргарета Гиммлер, которая вместе с Риббентропом отдыхала в санатории, охарактеризовала его в своём дневнике как «друга семьи». Поэтому нет ничего удивительного в том, что Гиммлер решил объединить планы «СС-центричной Европы» с планами «Европейской федерации», которые были разработаны Риббентропом.
Об этом имперский министр иностранных дел отдельно сообщил Гитлеру:
«Я уже обсудил с Гиммлером, что при определённых обстоятельствах мы могли бы сформировать несколько первоклассных эсэсовских подразделений из европейцев, которые впечатлились бы нашими европейскими лозунгами. Они могли бы стать ценным дополнением для нашей борьбы. Детали этого проекта уже продуманы до мелочей и отдельно будут обсуждаться с Гиммлером в самое ближайшее время. Однако без упомянутых лозунгов все эти начинания не будут иметь успеха».
Как видим, «объединённая Европа», разрабатываемая в недрах Главного управления СС, и «Европейская федерация», предложенная имперским МИДом, были не вовсе конкурирующими, а взаимодополняемыми проектами. Да, в этих проектах имелись незначительные отличия, но не это не меняло ситуацию в целом...
Впрочем, не смотря на множество доводов, приведённых в пользу создания «Европейской федерации», Гитлер в конце концов решительно отказался от реализации данного проекта — ситуация на фронтах складывалась такая, что нацистам стало не до глобальных планов по переустройству мира. Однако нельзя сказать, что проекты Риббентропа оказались совсем невостребованными.
Можно сказать даже, что современная объединённая Европа (лишь слегка изменив «авторство») отчасти воплотила их в жизнь. К примеру, были реализованы на практике идеи «европейской экономики, строящейся в безтаможенном пространстве посредством общего и унифицированного планирования» (впервые об этом было сказано именно в риббентроповских разработках). А ещё Евросоюз позаимствовал от «Европейской федерации» Риббентропа редкостное лицемерие!
Согласно официальным документам, «Европейская федерация» планировалась для того, чтобы «защитить европейский континент от внешних врагов». На практике же её создание должно было стать очередным шагом для продолжения агрессивной политики в отношении России. Той самой политики, которая ранее проводилась Третьим рейхом, где любые декларативные заверения о «суверенитете», о «свободе», о «судьбоносной взаимосвязи европейских народов» (а именно такая лексика использовалась в «европейском проекте» Риббентропа) были всего лишь ширмой, за которой скрывалось намерение продолжать войну на Восточном фронте.
(продолжение следует)
Андрей Васильченко, писатель-историк, кандидат исторических наук
