Советско-германский пакт 1939 года не был ни ошибкой, ни сговором
23 августа 2013 года исполняется 74-я годовщина заключения советско-германского договора о ненападении 1939 года. Дата не круглая, однако тема «пакта Молотова-Риббентропа» актуальна неизменно, а сейчас, когда мы находимся в преддверии 100-летия начала Первой мировой войны, и подавно. Но, при всей очевидности ситуации вокруг пакта, историки по сей день не договорятся, что это было – дипломатический успех СССР, трагическая ошибка или «сговор диктаторов»?
Относительно последнего сразу замечу, что, во-первых, Сталин и Гитлер лично ни разу не встречались, так что сговориться не могли, а, во-вторых, стиль Сталина нельзя определить даже как авторитарный, не то что диктаторский. Не развивая мысль, просто напомню, что в то время как Гитлер мог часами говорить, Сталин умел часами слушать. Да, в конце концов, Сталин брал ответственность за решение лично на себя, но это качество не диктатора, а любого компетентного лидера...
Быть ли не быть большой войны
Первая мировая война стала результатом умной и коварной политики тех мировых кругов, которые делали ставку на будущее мировое лидерство Америки. Даже такой умница как Сталин одно время считал, что причиной войны были англо-германские противоречия, однако в действительности бурно развивающаяся Германия вызывала опасения и мешала, прежде всего, Соединённым Штатам. Одна германская химическая промышленность была для Америки занозой, но – не она одна. Поэтому капитал США подготовил Первую мировую войну и провёл её так, чтобы сразу заложить системные условия для новой мировой войны.
Понимающие люди – от Ленина до Ллойд Джорджа – это видели в реальном масштабе времени, отдавая себе отчёт в том, что добром «мирный» Версальский договор не кончится. Так что СССР в 30-е годы готовился к войне, как и остальные страны, как и Германия. И очень многие считали, что именно этим двум странам придётся в будущем столкнуться опять. Мол, здесь всё программирует «идеология»...
Но вот мнение японского советолога профессора Тэратани:
«К заключению советско-германского договора идея всемирной революции отошла на второй план. Троцкий вывел свою теорию «перманентной революции». Сталин с этой романтикой покончил. При нём, то есть в 30-е годы произошла определённая деидеологизация советской внешней политики».
Профессор Тэратани справедливо считал, что Сталин отдавал приоритет обеспечению суверенитета СССР. Итак, идеологические установки ориентировали на войну, и с этой точки зрения она становилась и впрямь неизбежной. Однако непосредственно государственные-то интересы СССР ориентировали на мир... И уже одно это обстоятельство делает всё не таким уж и очевидным…
Тэратани писал и вот что: «Нередко можно встретить утверждение, что большевизм и нацизм – одного поля ягоды. Я с этим решительно не согласен. Нацизм и большевизм – генетические враги».
Вроде бы, всё верно? Да, если иметь в виду идейный момент. Но верно ли в целом? Нет, задаваясь этим вопросом, я отнюдь не присоединяюсь к тем фальсификаторам истории, которые пытаются убедить нас, что Сталин-де и Гитлер – явления родственные. Просто и здесь всё неоднозначно. Родства – ни идейного, ни духовного, тут не было и в помине. А вот нечто, способное примирять и отыскивать общие интересы России и Германии, пожалуй, было! Не могу сильно отвлекаться в сторону, но замечу, что изучение записей бесед Гитлера и Молотова в 1940 году во время ноябрьского визита последнего в Берлин даёт обильную пищу для размышлений – так ли уж автоматически была запрограммирована вторая война русских и немцев?
Вернёмся, впрочем, к Пакту. Разобраться с ним важно, на мой взгляд, ещё и потому, что у России в Европе и сегодня может быть лишь один стратегический партнер. Это – Германия, освободившаяся от паутины «глобамериканизации» и ставшая стержнем «европеизации» континента.
Что же до Пакта, то он был ни успехом, ни ошибкой, и ни сговором. Со стороны СССР он был настоятельной исторической необходимостью. Скажем, современные английские исследователи Э.Рид и Д.Фишер признают, что «в условиях военно-политической изоляции СССР в 1939 году у Сталина не было иного выбора». К слову, так же считает и немка И. Фляйшхауэр, автор интересного исследования о Пакте 1939 года.
Западу союз с русскими был не нужен
Напомню, что в середине 1939 года в Москве начались англо-франко-советские переговоры. От имени СССР их возглавляли нарком обороны Клим Ворошилов и начальник Генштаба Борис Шапошников. Англия прислала адмирала в фактической отставке Дракса – коменданта Портсмута, Франция – третьестепенного генерала Думенка.
Ворошилов имел официальный мандат на ведение переговоров, уполномочивающий обсуждать весь круг военных вопросов вплоть до заключения военного союза. Дракс письменных полномочий не имел вовсе, а Думенк предъявил путаную бумагу, из которой непреложно следовало одно: в Москву прибыл именно генерал Думенк и именно из Франции.
15 августа 1939 года, излагая нашу позицию, командарм Шапошников рассмотрел три варианта:
– нападение на Англию и Францию со стороны Германии. Тогда СССР, если, естественно, будет заключен союзный договор, выставит 70 процентов тех сил, которые Англия и Франция направят против главного агрессора;
– агрессия направлена против Польши и Румынии. Тогда участие СССР в войне может быть осуществлено при условии, что Франция и Англия договорятся с Польшей, а также с Румынией о пропуске наших войск и их действиях через Виленский коридор, через Галицию и Румынию. СССР выставляет 100 процентов тех вооруженных сил, которые выставят Англия и Франция против Германии.
– агрессия Германии против СССР с территории Финляндии, Эстонии и Латвии. Ну, тут было ясно, что СССР отвечает на удар всеми своими силами.
В ответ на такую чёткую и конкретную позицию Дракс и Думенк занимались пустопорожними разговорами, а Польша высокомерно заявляла, что ни в коем случае не потерпит, чтобы советские войска вступили на её территорию или хотя бы проследовали через неё. Польша отказывала нам даже в аэродромах.
И лишь 23 августа 1939 года, когда в Москву прилетел Риббентроп, польское правительство согласилось, но – не на проход, а на то, чтобы... изучить вопрос о советской военной помощи?! Политический идиотизм, сравнимый разве что с нахальством и самонадеянностью той же компании.
Что оставалось делать СССР в этих условиях – когда англо-французы откровенно провоцировали СССР и Германию на взаимную войну, а Германия предлагала мир?
Пакт как наследие политики здравого смысла
О проблеме «Россия–Германия» я в начале 2000-х годов написал документальную трилогию: «Россия и Германия: стравить!», «Россия и Германия: вместе или порознь?» и «Россия и Германия: путь к Пакту», изданную издательством «АСТ» в 2003—2004 годах в серии «Великие противостояния». Там вопрос рассматривался так, как он сформировался в период с 1871 по 1939 годы. Поэтому на тему Пакта можно было бы говорить и говорить – она многоаспектна, а при этом сегодня и достаточно прозрачна…
Однако не только для верного понимания сути Пакта 1939 года, но и для того, чтобы Россия видела конструктивные свои перспективы, хочется обратить внимание читателей вот на что...
Было бы исторически куцым рассматривать Пакт 1939 года просто как вынужденную необходимость или как тактический дипломатический успех СССР. Фактически, тут необходимо говорить о временном возврате СССР к той единственно разумной линии в отношениях с Германией, которая была характерна для отношений России с Пруссией до последней четверти XIX века, а также – СССР с Германией во времена наркома иностранных дел СССР Чичерина.
С приходом к руководству НКИД СССР Максима Литвинова (Валлаха) разумный в отношении Германии курс быстро сменился усилиями нового наркома на франко-английскую ориентацию. Началось перманентное обострение отношений с Германией, вначале – с веймарской, а затем, после прихода к власти Гитлера, – с националистической. И внешняя политика СССР по отношению к Рейху начала приобретать всё более авантюрный характер. Пиком тут стала бездарная литвиновская идея «коллективной безопасности». Сталин же, занятый внутренним строительством, до поры до времени Литвинову доверял... Начала изменяться ситуация к концу 1938 года – вскоре после заключения Мюнхенского соглашения по Судетам (что явилось, вообще-то, реализацией права судетских немцев на самоопределение вплоть до отделения).
Думаю, интересно познакомиться с оценкой советского наркома со стороны Вернера фон Типпельскирха, второго лица германского посольства в Москве. Он писал в отчете в Берлин в начале октября 1938 года:
«Политика Литвинова потерпела полное фиаско и это не может остаться без последствий для советской внешней политики. Похоже, что из неудач советской политики Сталин сделал также и кадровые выводы. При этом я, естественно. в первую очередь думаю о Литвинове, прилагавшем во время кризиса (чешского, – С.К.) напрасные усилия в Женеве».
Типпельскирх сообщал: «Мы имеем некоторые сведения о том, что советские руководители в период кризиса постоянно проводили длительные совещания, на которых якобы царили тревога и неуверенность».
С 10 по 21 марта 1939 года в Москве проходил XVIII съезд ВКП(б). Сталин выступил на нём с речью, где заклеймил западные страны как поджигателей войны между Россией и Германией и весьма доброжелательно говорил о Германии.
Резон в том был. Ещё 25 ноября 1937 года германский посол в Москве граф Фридрих Вернер фон дер Шуленбург публично, выступая перед слушателями военной академии в Берлине, заявил:
«Россия занимает в прусско-германской истории двух последних столетий важнейшее место... Её позиция в период создания единой Германии очень помогла Бисмарку в его великих усилиях... Абсурдно заявлять, что Советский Союз представляет угрозу для Германии, напротив – порой наша политика дает России основания для тревоги... Россия в международных делах стремится к спокойствию. И только агрессивность Германии может подтолкнуть Советы к блоку с Англией и Францией».
В начале мая 1939 года Сталин заменил Литвинова Молотовым, но антигерманский курс был изменён не сразу – как уже говорилось ранее, в августе 1939 года в Москве велись англо-франко-советские военные переговоры о заключении союза, фактически, против Германии и для спасения окончательно прогнившей Польши. СССР был готов к такому союзу всерьёз, хотя он был тогда нереален, да и прямо противоречил нашим национальным интересам. Выручили Россию наглость, скудоумие и спесь её врагов – англо-французов и поляков. И начался взаимный зондаж русских и немцев, где намного более активными были немцы.
Заключение же Пакта с Германией стало логичным для России шагом не в тактическом, и даже не в стратегическом, а в цивилизационном отношении! И это понимали в Берлине, что видно из памятной записки, вручённой Шуленбургом Молотову 15 августа 1939 года.
Ниже я позволю себе привести основную часть её интереснейшего текста и, надеюсь, это будет убедительнее любых рассуждений:
«1. Противоречия между мировоззрением национал-социалистской Германии и мировоззрением СССР были в прошедшие годы единственной причиной того, что Германия и СССР стояли на противоположных и враждующих друг с другом позициях. Из развития последнего времени, по-видимому, явствует, что различные мировоззрения не исключают разумных отношений между этими двумя государствами и возможности восстановления доброго взаимного сотрудничества. Таким образом, периоду внешнеполитических противоречий мог бы быть навсегда положен конец, и могла бы освободиться дорога к новому будущему обеих стран.
2. Реальных противоречий в интересах Германии и Советского Союза не существует. Жизненные пространства Германии и СССР соприкасаются, но в смысле своих естественных потребностей они друг с другом не конкурируют. Вследствие этого, с самого начала отсутствует всякий повод для агрессивных тенденций одного государства против другого. Германия не имеет никаких агрессивных намерений против СССР. Германское правительство стоит на точке зрения, что между Балтийским и Чёрным морями не существует ни одного вопроса, который не мог бы быть разрешен к полному удовлетворению обеих стран. Сюда относятся вопросы Балтийского моря, Прибалтийских государств, Польши, Юго-Востока и т.п. Помимо того, политическое сотрудничество обеих стран может быть только полезным. То же самое относится к германскому и советскому народным хозяйствам, во всех направлениях друг друга дополняющих.
3. Не подлежит никакому сомнению, что германо-русские отношения достигли ныне своего исторического поворотного пункта. Политические решения, подлежащие в ближайшее время принятию в Берлине и Москве, будут иметь решающее значение для формирования отношений между немецким и русским народами на много поколений вперед. От них будет зависеть, скрестят ли оба народа вновь и без достаточных к тому оснований оружие, или же они опять придут к дружественным отношениям. Обоим народам в прошлом было всегда хорошо, когда они были друзьями, и плохо, когда они были врагами.
4. Правда, что Германия и СССР вследствие существовавшей между ними в течение последних лет идеологической вражды, питают в данный момент недоверие друг к другу. Придётся устранить ещё много накопившегося мусора. Нужно, однако, констатировать, что и в течение этого времени естественная симпатия германского народа к русскому никогда не исчезала. На этой основе политика обоих государств может начать новую созидательную работу.
5. На основании своего опыта германское правительство и правительство СССР должны считаться с тем, что капиталистические западные демократии являются непримиримыми врагами как национал-социалистской Германии., так и Советского Союза. В настоящее время они вновь пытаются, путем заключения военного союза, втравить Советский Союз в войну с Германией. В 1914 году эта политика имела для России худые последствия. Интересы обеих стран требуют, чтобы было избегнуто навсегда взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям.
6. Вызванное английской политикой обострение германо-польских отношений, а также поднятая Англией военная шумиха и связанные с этим попытки к заключению союзов, делают необходимым, чтобы в германо-советские отношения в скором времени была внесена ясность. Иначе дела без германского воздействия могут принять оборот, который отрежет у обоих правительств возможность восстановить германо-советскую дружбу и при наличии соответствующего положения совместно внести ясность в территориальные вопросы Восточной Европы. Ввиду этого руководству обеих стран не следовало бы предоставлять развитие вещей самотёку, а своевременно принять меры. Было бы роковым, если бы из-за обоюдного незнания взглядов и намерений другой страны оба народа окончательно пошли по разным путям».
Этот, почти неизвестный в СССР и в РФ, документ, который не мог попасть в руки Сталина без прямой санкции Гитлера, блестяще анализирует ретроспективу, текущее состояние и возможную перспективу отношений русских и немцев...
Нужна была личная встреча вождей
Сталин, судя по всему, считал, всё же, что СССР был вынужден пойти на Пакт и не расценивал его как действительно поворотный пункт в общей истории двух народов. Он не доверял Германии как возможному устойчивому партнеру. Гитлер же колебался в выборе дальнейшего пути. Если бы Сталин пригласил Гитлера в Москву и доказал ему целесообразность исключительно мирного совместного будущего, то сегодня мир мог бы иметь совершенно иной – осмысленный и конструктивный – облик, сутью которого были бы партнёрские отношения Германии, России (а также – Японии), а не англосаксонский диктат. И такой гипотетический мир не был бы тоталитарным миром!
То, что Гитлер колебался, хорошо видно из его также малоизвестного в СССР и в РФ письма Муссолини от 21 июня 1941 года. Оно было опубликовано в СССР в №5 малотиражного «Военно-исторического журнала» за 1965 год и начиналось так: «Дуче! Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда длившиеся месяцами тяжёлые раздумья, а также вечное нервное выжидание закончились принятием самого трудного в моей жизни решения...».
Если бы в эти раздумья Сталин внёс фактор «кремлёвского визита фюрера», всё могло бы пойти иначе... Гитлер действительно не был уверен – надо ли ему воевать с СССР в том случае, если СССР не намерен в удобный для себя момент воевать с Германией. Это хорошо видно из общего настроения и мыслей письма Муссолини от 21 июня 41-го года...
Считается, что история не терпит-де сослагательного наклонения. Соответственно, историки рассматривают историю лишь как некое собрание фактов и сведений. Однако если рассматривать историю ещё и как комплексное исследование динамики процесса развития человечества, предпринимаемое на базе анализа представительного массива исторических фактов, то становится научно плодотворным отыскать в том или ином историческом периоде некую ключевую «точку ветвления». И на основе выявления и изучения тенденций, реально существовавших, но не реализовавшихся в тот период, посмотреть – а как развивались бы события, какой характер приобрела бы эпоха, если бы эти тенденции реализовались.
Напомню, что «тенденция» (от латинского tendere направлять, стремиться) – это не только «направление, в котором совершается развитие какого-либо явления», но и «стремление, склонность к чему-либо»... Стремиться к чему-то – не значит обязательно достичь чего-то, но... Но исследовать нереализованные тенденции эпохи при строго научном подходе к ним полезно. Как полезно и задаться вопросами: «Почему не реализовались одни тенденции и реализовались другие? Что помешало победить здоровым, рациональным стремлениям? И кто этому помешал?»
Если такие вопросы ставит вдумчивый исследователь, то его работа и её результаты будут вполне научно корректными и имеющими вполне научную ценность. И не только научную, а и общественную! Ведь, поняв, что мешало здоровому подходу когда-то, можно понять и то, что мешает пробить дорогу здоровым стремлениям сегодня и завтра.
Англичане Э.Рид и Д.Фишер полагали, что у Сталина не было иного – кроме Пакта – выбора в конкретно сложившихся условиях военно-политической изоляции СССР со стороны западного мира. Однако на деле потенциальное значение Пакта было намного более серьёзным – безотносительно к сложившейся реальности. Поэтому Пакт с Германией нам в России пора оценивать не как «успех», «сговор» или «ошибку», а как верный шаг на так и не пройденном СССР и Германией пути к историческому здравому смыслу.
Врагам России и Германии удалось стравить их в 1941 году так же, как это удалось им в 1914 году. Пора это осознать и нам, и немцам. И осознать не столько во имя установления исторической истины, сколько во имя конструктивных исторических перспектив как двух великих народов, так и всего мира.
Сергей Тарасович Брезкун (Сергей Кремлёв), специально для «Посольского приказа»
