Кто и как убивал Советский Союз
На минувшей неделе исполнился очередная годовщина Беловежских соглашений, угробивших СССР. Сегодня очевидно, что главной причиной гибели великой страны стало предательство её политической элиты. Можно сказать, что эта элита угробила Советский Союз по самой настоящей «пьяной лавочке»! Отчасти свидетельством тому может служить книга известного тележурналиста Андрея Караулова «Русское солнце», как раз повествующей о посиделках в Беловежской пуще.
Сам автор в начале книги пишет, что просит не относиться к его произведению, как к историческому источнику. «Все события, в ней описанные, полностью придуманы, а совпадения имен и фамилий его героев с реальными персонажами русской истории конца ХХ века – случайная вещь», — отмечает Караулов.
Однако любой человек, кто мало-мальски интересовался эпохой Ельцина, знает, что автор книги когда-то сам входил в окружение экс-президента России, и потому, конечно же, он написал о тех, с кем ему неоднократно приходилось сталкиваться в кремлёвских коридорах. А авторское предостережение – это так, обычная отписка, дабы избежать возможных судебных преследований.
Думаю, что эти опасения Караулова излишни. Ибо вряд ли «герои» его книги захотят поднимать шум, чтобы лишний раз привлечь внимание к карауловскому опусу.
«Шта? Я – президент, панимаешь?»
Когда-то министр иностранных дел наполеоновской Франции Шарль Талейран сказал: «Целые народы могли бы прийти в ужас, если б узнали, какие мелкие люди властвуют над ними».
У нас в стране талейрановские слова нашли полное свое подтверждение в конце 80-начале 90-х годов. Во главе великого государства – Советского Союза – оказалась ничтожная личность – Михаил Сергеевич Горбачёв. Настолько ничтожная, что она ничего не могла противопоставить буйному пьянице с Урала по имени Борис Николаевич Ельцин.
Караулов пишет:
«Потребность в водке передалась Ельцину по наследству, вместе с кровью. Род Ельциных пил всегда. От водки погибли его прадед и дед. В прежние годы у Ельцина вдруг появилась бравада: наездившись по «объектам», он с удовольствием заворачивал к кому-нибудь из строителей на обед и после четвертой рюмки демонстрировал – на «бис» – «двустволку» Ельцина: широко открывал рот и лил водку из двух горлышек сразу...
Совесть у Ельцина была странной – как провинциальная девушка. Если угодно – дикой. Он любил, он умел орать, но совершенно не умел ругаться... Как все тяжёлые люди, Ельцин – каждую минуту – чувствовал себя неловко, ему постоянно казалось, что он смешон, неуклюж, что он выглядит не как Президент России, что ему не хватает ума и что это все видят... Ельцин ужасно переживал за самого себя, переживал, становился подозрителен и плохо понимал, кому в этой стране можно верить...».
Как же получилось, что этот закомплексованный алкоголик стал главой российского государства? Караулов так ответил на этот вопрос:
«В глубине души Россия, конечно, никогда не верила Ельцину, — его выбрали в Президенты ради интереса. Вот особенность русского народа: если американцы, например, с удовольствием поставят опыт над кем угодно, то русский человек с таким же удовольствием поставит опыт на себе самом.
Ельцина обижал Горбачёв, из этого следует, что Ельцин – хороший. В самом деле: Ельцин отправился к даме сердца на Успенские дачи, так этот чёрт, Горбачёв, его и тут достал, выдернул, можно сказать, из постели, вот Борис Николаевич спросонья и сбрехнул, что он в речку упал! А кто, спрашивается, споил его в Соединённых Штатах Америки? Ясно кто: КГБ. Ну, хорошо – выпил человек, с кем не бывает, так ты его успокой, спать положи, не позорь перед чужими людьми – нет же, на сцену вывели да ещё и кино сняли. Ну, Горбачёв, а? И это человек?!
Кроме всего прочего, Россия любила, просто любила таких, как Ельцин, недотёп: он был свой, понятный, родной – потому и выбрала.
А что в самом деле: может, он и впрямь на рельсы ляжет, если цены поднимутся?».
В борьбе «за тело» всегда готовы
Неудивительно, что всегда находящийся в подпитии Борис Николаевич постоянно попадал под влияние кого-то из своего окружения. В конце 1991 года таким «серым кардиналом» был госсекретарь Геннадий Бурбулис. Именно он для ликвидации власти Горбачёва и придумал план ликвидации СССР:
«Теперь Бурбулис придумал СНГ. Это была его идея; сам план детально разработал молодой депутат – юрист Сергей Шахрай. Заговор? Зачем так грубо? Это игра ума, политический спектакль, если угодно, ведь почти все остается как есть, выдернут только Горбачев, — в этом-то и прелесть!»
Психология Бурбулиса – психология фанатика, готового ради достижения намеченной цели перешагнуть через что угодно и через кого угодно:
«Он умел себя скрывать – точно так же, как скрывал себя Михаил Андреевич Суслов, его любимый герой, главный идеолог марксизма-ленинизма, да и сам он, Геннадий Бурбулис, преподаватель диалектического материализма из Свердловска, «философ станка», так его звали студенты, был, конечно, настоящим большевиком — настоящим! Бурбулис так красиво видел (в мечтах) новую Россию, что ради этой новой России был готов перегрызть горло любому коммунисту, любому врагу».
Но уже тогда в ельцинском окружении всплыл новый фаворит – начальник охраны Александр Коржаков:
«Феномен Коржакова заключался в том, что по ночам он был для Ельцина как лекарство.
Ельцин всегда спал один. Трезвый он совершенно не интересовался женщинами, вёл себя по отношению к ним крайне деликатно, но стоило Ельцину выпить, как после первой же бутылки в нем просыпалось что-то дикое...
Однажды в гостях у Коржакова он грубо насел на Ирину, его жену. Коржаков сделал вид, что ослеп, а Ирина, заметив, что муж смотрит куда-то в стенку, догадалась изобразить веселье и радость.
Тискать Ирину Коржакову стало любимым занятием пьяного Президента Российской Федерации, но на этом, как правило, все заканчивалось – Ельцин просто падал на диван и засыпал.
Дважды Ельцин и Коржаков (в драбадан пьяные, разумеется) на крови клялись друг другу в вечной дружбе, резали руки, пальцы и кровью мазали то место, где, по их мнению, находится сердце, после чего троекратно целовались.
Странно, что Ельцин с его вечной подозрительностью, с его капризами (Президент часто страдал дурным настроением) не видел, что Коржаков ничего не забывает и ничего не прощает...».
Юных ельцинцев отряд
Но тогда звезда Коржакова ещё не взошла — пока всем заправлял Бурбулис, подбирая в руководство России исключительно своих людей. То, что они были малограмотны по своим профессиональным качествам, Бурбулиса мало смущало. Главное, что все они, как и он сам, свято верили в идеалы либеральной демократии.
«Министр финансов Борис Федоров не смог (просто не смог, не сумел) составить бюджет России на новый финансовый год, а когда Силаев и Скоков (при них было дело) устроили скандал, сбежал сначала за границу, потом заявил, что его травят бывшие коммунисты, и ушёл в отставку. Советник Президента по национальным вопросам Галина Старовойтова чуть было не взорвала Кавказ. Она явилась во Владикавказ, где начались стычки между осетинами и ингушами, и объявила, что она (она!) распускает Верховный Совет республики. Тут даже Бурбулис не выдержал, прибежал к Президенту: война, говорит, теперь начнётся с новой силой».
Но главным протеже Геннадия Эдуардовича стал печально известный Егор Гайдар, которого госсекретарь вытащил из какого-то заштатного НИИ.
«После двух стаканов «Юбилейного», любимого коньяка Ельцина, Бурбулис все-таки убедил его: быстрые результаты в промышленности будут только в том случае, если в правительстве появится человек, который с удовольствием зароется, как свинья в грязь, оставленную Рыжковым и Силаевым. Самое главное, отпустит цены. Объявит рынок...
Его привели в баню (это было на даче у Ельцина), причём прямо в парилку. Гайдар ужасно волновался; он не любил баню и не знал, как здесь, в бане, надо себя вести. Гайдар разделся (баня всё-таки!) и предстал перед Ельциным абсолютно голый, как новобранец на медкомиссии. Здесь же, в бане, Ельцин подписал указ о назначении Гайдара заместителем премьер-министра...
Поразительно все-таки: Ельцин совершенно не чувствовал Россию, свою страну, — совсем! Определяя НЭП, свой личный НЭП, Ельцин выбрал не Россию крупных промышленников, директоров, то есть тех людей, кто с ним, с Ельциным, всю жизнь был бок о бок, — он выбрал Россию Бурбулиса и Гайдара, хотя за Бурбулисом и Гайдаром в России как раз не было России».
Гайдар оказался гораздо фанатичнее и потому страшнее для страны, чем Ельцин и Бурбулис вместе взятые:
«Три поколения Гайдаров, цель все та же: «Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем!»
Если Чубайс сразу, с первых дней строил страну, Россию, только для себя и своих друзей, то Гайдар и в самом деле верил, что он спасает экономику от обвала.
Перестройка Горбачева закончилась разрухой, рынок, построенный Гайдаром, пустил Россию по миру...
По Гайдару, экономика Советского Союза сводилась только к командно-распорядительной системе, – только! Ничего другого Гайдар в советской экономике не видел. Ему некогда было ездить по стране; в Сибири, например, он вообще ни разу в жизни не был. И не только в Сибири: Гайдар не был на Алтае, на Дальнем Востоке, на Камчатке, в Карелии, на Севере, а в Краснодарском крае он посещал только город Сочи.
Самое главное: метод шоковой терапии, который выбрал Гайдар, может быть использован для лечения рынка, но сам рынок нельзя выстроить «на шоке». Рождение рынка – это как рождение ребёнка, шок, если его применять, конечно, ребёнка либо убьёт, либо сделает уродом. Так и получилось в России – уродливый рынок...».
Ещё те хлопцы!
И вот со всей сворой молодых волков демократии Ельцин отправляется в местечко Вискули, в Беловежскую пущу, дабы ликвидировать СССР. А там его поджидали главы суверенных республик Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич. Оба были под стать своему российскому коллеге.
Если Ельцин любил выпить, то настоящей страстью Кравчука были деньги. Вот как о нём в книге говорит Горбачёв:
«Не успел в президенты пролезть – купил дачу в Швейцарии. Трубин, прокурор, идет ко мне: что, Михаил Сергеевич, делать будем? Звоню Кравчуку: «Эй, незалежный, с ума сошел? Может, у тебя там и прописка есть?» Он в слезы: «Михаил Сергеевич, то ж не дача, то ж хатынка, нызенька-нызенька...».
А еще Кравчуку очень хотелось стать независимым государем. Но хотелось стать по-хитрому, по-партийному:
«Он смертельно боялся Москву, боялся КГБ, этот страх у Кравчука был в крови... Президент Украины вздрагивал от мысли, что с ним может сделать система, если он, Кравчук, вдруг объявит «нэньку ридну» свободной...
Партийная интуиция подсказывала Кравчуку, что решение о суверенитете Украины должно прийти в Киев из Москвы.
Значит, ждать, ждать, не торопиться... Сами придут и предложат. Будет, будет Украина всем государствам, как ровня!»
Что же касается Шушкевича, то тот без всякой задней мысли ждал приказа из Кремля: скажут быть независимыми – будем, а нет – значит, нет.
«Нет, Шушкевич не мог без начальника над собой, — не мог! У него всегда были начальники. Он не умел рассчитывать на себя, не привык... Парадокс ситуации заключался в том, что Станислав Шушкевич был выбран Председателем Верховного Совета Белоруссии только (только!) потому, что он на самом деле был как все...».
Их сборище походило на сходку авторитетов преступного мира. Боялись сболтнуть что-нибудь лишнее. Всюду за каждым следовала свора придворных. Несколько раз подписание договора откладывалось: понимая, что творится нечто преступное, они ждали, что вот-вот Горбачёв очухается и прикажет их всех арестовать. Президенты пытались заручиться чьей-то сторонней поддержкой. Подвыпивший Ельцин пытался звонить американскому президенту Бушу, забыв, что в это самое время в США была глубокая ночь. Хотели связаться и с казахским президентом Назарбаевым...
Впрочем, их страхи были напрасными. Горбачёв был бессилен что-либо сделать. Он уже всем надоел. От него отвернулись даже генералы, к которым он взывал о поддержке. И не мудрено! Однажды Горбачев предложил министру обороны Шапошникову арестовать Ельцина. Но сделать это как бы от своего имени, а не от имени президента СССР, который должен появиться на сцене только после удачного путча. Справедливо расценив это очередной авантюрой типа ГКЧП за номером два, Шапошников наотрез отказался...
И вот договор, составленный Бурбулисом, Шахраем и Гайдаром, готов. В ночь перед подписанием текст договора куда-то пропадал. Оказывается, министр иностранных дел Андрей Козырев отнёс черновик договора машинистке и сунул его под дверь её номера. А утром текст исчез.
Началась паника. Все решили, что агенты Горбачёва украли документ, чтобы обнародовать в прессе... Скоро выяснилось, что Козырев ночью по ошибке сунул черновик документа не под ту дверь. Договор попал к охраннику по имени Тимофей, а тот решил, что кто-то шутит, бумажки какие-то подбрасывают, взял да и выкинули находку в мусорное ведро.
«- Хорошо что не подтёрся, — нахмурился Коржаков. – Тащи!
Мусорное ведро опрокинули на кровать. Черновик «Беловежского соглашения» был тут же найден среди бумажек с остатками дерьма».
Наконец, церемония подписания состоялась, после чего наступил финал этого фарса:
«Пресс-конференция продолжалась около тридцати минут: оказалось, говорить не о чем.
На банкете Ельцин пил столько, сколько хотел и в конце концов упал на ковёр. Его тут же вывернуло наизнанку.
— Товарищи, — взмолился Кравчук, — не надо ему наливать!
Поймав издевательский взгляд Бурбулиса, президент суверенной Украины почувствовал, что он ущемляет права гражданина другого государства, тем более – его Президента.
— Или будем наливать, — согласился Кравчук. – Но помалу!»
А если серьёзно...
... И Ельцин, и Кравчук, и Шушкевич, и все их беловежские соратники помельче — вроде Гайдар или Бурбулиса — все были плоть от плоти правившей на тот момент КПСС. К сожалению, их противники из той же правившей партии, которые вроде бы ратовали за сохранение Советского Союза, оказались ничуть не лучше. Яркий пример тому — эпопея ГКЧП, напоминавшей дурной фарс. Проигрыш ГКЧП до сих пор удивляет многих исследователей. Вот что писал по этому поводу историк-публицист Николай Зенькович:
«Хрущёв свалил Берию, возглавлявшего государственную безопасность, с помощью одних только военных. ГКЧП имел в своем распоряжении обе силы – КГБ и Министерство обороны и не сумел удержать власть. Система вырождалась? Или ей помогли умереть?»
На мой взгляд, главной и основной причиной поражения ГКЧП стала деградация советской партийной системы. КПСС, долгие годы возглавлявшая страну, к концу 80-х годов превратилась в колосс на глиняных ногах, совершенно пустой по содержанию и неуклюжий по внешней форме.
Оказалось, достаточно небольшого усилия, внутригосударственного потрясения, чтобы вся эта громадная структура буквально развалилась на части. В многочисленной партийной массе не нашлось ни одного человека, который подобно Сальвадору Альенде в Чили с оружием в руках бросился бы защищать обком партии в дни, когда победители-демократы запрещали деятельность КПСС…
А ведь партия не всегда была такой! Она оказалась единственной из всего спектра политических сил, кто не побоялся взять власть в смутные дни 1917 года. И не просто взять, но ещё и удержать её! Да, тогда во главе партии стояли настоящие фанатики вроде Владимира Ленина, Льва Троцкого, Феликса Дзержинского и Иосифа Сталина. Они не жалели людей, но при этом, строя новое государство, не щадили и себя. Для них марксизм не был слепой догмой. Они творчески переработали эту великую социалистическую идею, отбросили всё ненужное и приспособили её к российским реалиям, где жил народ, издревле мечтавший о социальной справедливости. Удачное сочетание народной мечты и лучших постулатов марксизма позволило государству совершить мощнейший рывок во всех сферах жизни. Советский Союз превратился в мировую сверхдержаву.
Однако после смерти последнего коммуниста-идеалиста Сталина начался закат партии. Почему так произошло, вопрос, конечно, очень сложный. И, видимо, на него нет однозначного ответа. Но, скорее всего, одной из причин стала монопольная диктатура КПСС над страной и народом. Историк Александр Панченко, оценивая время Ивана Грозного, сделал меткое замечание о влиянии тирании на власть предержащих:
«Тирания не только разоряет страну, она её развращает. Ставка на худших, воплотившаяся в опричнине, удаляет от власти лучших людей. А худших делает ещё хуже… Ложь становится поведенческим принципом тех, кто хочет «выбиться в люди».
Без сомнения, эти слова можно полностью отнести и к эпохе властвования КПСС. Ложь была поведенческим принципом многих партийных функционеров, членство в партии было в известной степени правом вступления в социалистическую «опричнину». В партию, в её высшие руководящие круги пробрались тысячи карьеристов и всякого рода проходимцев. Им хотелось спокойной сытой жизни без самоотверженной работы на благо страны. Они даже не сумели приспособить идеи коммунизма, разработанные Лениным-Сталиным, к изменившемуся окружающему миру. В конце концов, они сами уже откровенно посмеивались над закостенелыми партийными идеями, не веря ни в какое «светлое будущее».
Писатель Эдуард Лимонов уже после крушения советской власти побывал на даче одного партийного вельможи. Больше всего его поразило то, что в этом особняке, где все было приспособлено для шикарного отдыха, не было рабочего кабинета хозяина:
«Я побродил ещё по дому, пытаясь понять, что за жизнь была тут у советских вельмож? Дачная, по Чехову, сытая и сонная. Завтракали, обедали, спали после обеда. Парились в сауне, пили водку и ликёры, принимали гостей, подолгу засиживались на террасе, сплетничая… Никаких следов РАБОТЫ я не нашел. Лишь следы ПРАЗДНОСТИ. Вот как они потеряли власть, задолго до того, как её вырвали у них из рук. (Их завистливые, менее ожиревшие, чем они – ЗАМы и эксперты. Ельцины и юристы Собчака).
Когда умер истовый тиран, не дававший отдыха ни себе, ни другим, чьё окно светилось в Кремле до трёх часов утра, партия стала быстро терять форму и обрастать жиром. Дотоле великолепный военно-монашеский орден – мускулистый и суровый – партия изнежилась и всего лишь за тридцать лет стала организацией, возглавляемой дачниками… Так жиреют неизбежно и наживают себе болезнь сердца небегающие охотничьи собаки».
Деградация партийной верхушки стала особенно очевидной в августовские дни 1991 года. Вместо решительных действий гэкачеписты, воспитанные на партийных интригах, ругались между собой, уговаривали президента СССР Михаила Горбачёва присоединиться к ним и одновременно вели тайные переговоры с оппозицией. Когда все рухнуло и путчисты оказались за решёткой, они стали засыпать победителей слёзными письмами с мольбой о пощаде. Наверное, им сегодня стыдно перечитывать эти послания.
Достойно вел себя лишь генерал Валентин Варенников, заявивший, что ему жалеть не о чем. Он отказался впоследствии от дарованной Ельциным амнистии. Увы, такие люди, как Варенников, были в партии и в государстве не на первых ролях...
Помимо того, что КПСС проиграла власть в стране, она ещё и привела государство к поражению в войне. Конечно, наше противостояние с Соединёнными Штатами Америки нельзя назвать полноценными боевыми действиями, но все же это была война, хоть и получившая название «холодная». А у любой войны есть свои жесткие правила, главное из которых – победителем может быть только кто-то один.
Американцы великолепно усвоили это. Их президент Рональд Рейган объявил нас «империей зла» и призвал Запад к крестовому походу против Советов. Со страниц газет, с экранов телевизоров американцам внушалось, что их враг – русские, причем все без исключения. В кинофильмах «Рембо», «Красный рассвет» мы представали в облике кровожадных захватчиков. Даже во время перестройки этот резкий тон почти не изменился. Однажды молодого журналиста Артёма Боровика поразил плакат, висевший над входом в столовую одного из подразделений американской армии: «Кто твой враг? Иван. Убей его!»
Нация, получившая чёткий облик врага, сплотилась ради достижения победы над ним. Поэтому решимость победить во что бы то ни стало и сила духа американцев оказались выше, чем у советского народа, руководимого бездарной партийной верхушкой.
В военных условиях эта верхушка заняла совершенно невнятную по сути позицию капитуляции. Наши идеологические боссы невнятно твердили о «борьбе за мир во всем мире» (что это вообще такое, мне лично до сих пор не ясно), о «простых американских трудящихся», которые, якобы, выступают против империалистов, и выдавали прочую откровенную словесную галиматью…
Если бы подобную ахинею проповедовали Совинформбюро в годы Великой Отечественной войны, то, несомненно, мы бы проиграли Гитлеру ещё в 1941 году. Без образа отталкивающего врага, воплощённого в конкретной нации, воевать никак невозможно, а уж тем более одержать победу.
Неудивительно, что в результате победили американцы. В самом начале 1992 года тогдашний директор ЦРУ Ричард Гейтс во время визита в Москву прямо заявил журналисту Би-би-си: «Тут, на Красной площади, подле Кремля и Мавзолея, совершаю я одиночный парад своей победы».
«Пятая колонна» в действии
Впрочем, американцам помогла не только всеобъемлющая мобилизация нации. Им удалось внедрить в советское руководство своих людей, которые помогли врагу расправиться с нашим государством. И страшнее всего было то, что предатели занимали самые высшие должности. И главным изменником оказался не кто иной, как Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв. В 1999 году он выступил на семинаре в Американском университете в Турецкой республике. Вот небольшой отрывок из его речи:
«Целью моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми. Меня полностью поддержала моя жена, которая поняла необходимость этого даже раньше, чем я. Именно для достижения этой цели я использовал положение в партии и стране. Именно поэтому моя жена все время подтягивала меня к тому, чтобы я последовательно занимал всё более и более высшее положение в стране. Когда же я лично познакомился с Западом, я понял, что не могу отступить от поставленной цели… Мне удалось найти сподвижников. Среди них особое место занимают А.Н.Яковлев и Э.А.Шеварднадзе, заслуги которых в нашем общем деле просто неоценимы».
Откровенное признание, не правда ли? Оно проливает свет на очень и очень многое. Названы и подельники. Среди них наиболее важной фигурой можно считать Александра Николаевича Яковлева, который, видимо, и втянул Горбачева в антигосударственную и антипартийную деятельность…
В 1988 году у Комитета Государственной Безопасности появилась информация о том, что член Политбюро ЦК КПСС Яковлев, возможно, связан с западными разведслужбами. Скорее всего, предположили чекисты, его завербовали ещё в 1959 году во время стажировки в Колумбийском университете. Во всяком случае, тогда он выходил на контакт с некими американцами, не поставив об этом в известность руководство группы советских стажеров. Свои связи Яковлев, видимо, закрепил, уже находясь на посту посла СССР в Канаде. Кстати, туда в 1983 году приезжал руководитель ЦК партии по сельскому хозяйству Михаил Сергеевич Горбачёв. Не тогда ли они оформили свой антисоветский тайный союз? Во всяком случае, Яковлев был среди той части номенклатуры, которая упорно толкала в 1985 году на пост Генерального секретаря именно Горбачёва.
Во время перестройки Александр Николаевич фактически стал вторым человеком в партии и государстве. Он возглавил идеологическую работу. Она сводилась к тому, что Яковлев отдал все ведущие средства массовой информации людям, начавшим тотальную войну с историческим прошлым не только Советского Союза, но и России. Народу внушалось, что живет он в «дикой стране», отставшей от остального «цивилизованного человечества», что вся история страны — сплошная грязь и мерзость. Парадокс заключался в том, что СМИ, так нещадно издевавшиеся над государством, исправно субсидировались этим государством — Яковлев внимательно следил, чтобы советское Министерство финансов не обижало его друзей.
Есть данные, что Яковлев был причастен к провокации с посадкой на Красной площади в Москве весной 1987 года самолёта немецкого пилота Матиаса Руста. Тогда были уволены руководители не только советского ПВО, но и министр обороны Соколов со всеми замами, начальник Генерального штаба, все командующие флотами и военными округами. Такого «погрома» наша армия не знала с 1937 года…
Вспоминает бывший сотрудник аппарата ЦК партии Владимир Легостаев:
«Как-то пополудни в первых числах июня в моем кабинете возник Яковлев… Широкое, грубо прочерченное лицо Александра Николаевича светилось торжествующей улыбкой. Он пребывал в откровенно приподнятом, почти праздничном расположении духа… Из последовавших затем возбужденных пояснений выяснилось, что мой гость возвращается с очередного заседания Политбюро, на котором проводились подробные разборки в связи с делом Руста. Было принято решение о смещении со своих постов ряда высших советских военачальников. Итоги этого заседания и привели Яковлева в столь восторженное состояние».
Возникает закономерный вопрос – раз КГБ знало о проделках члена Политбюро, то почему не предприняло адекватных мер? Увы, чекисты были связаны по рукам и ногам постановлением ЦК партии, принятым еще при Никите Хрущеве. По сути, это постановление подарило партноменклатуре право на измену Родине. Любое расследование по линии КГБ в отношении членов ЦК категорически запрещалось. Чекисты могли лишь донести информацию до Генерального секретаря. Ну а тот и сам, как теперь стало известно, был повязан с западными друзьями Яковлева. Вот почему Яковлев спокойно вытворял всё, что ему вздумается...
Он же свёл американцев с набиравшим силу Борисом Ельциным, который ради личного всевластия был готов разрушить Советский Союз. С конца 1990 года Ельцин стал главной фигурой в большой игре западных стратегов. Во время событий августа 1991 года Ельцин держал постоянную связь с американским посольством. По воспоминаниям бывшего шефа его охраны Александра Коржакова, в случае чего Борис Николаевич готов был укрыться у американцев. Те же, в свою очередь, снабжали Ельцина всей имеющейся у них информацией о планах ГКЧП. Например, американскому Агентству национальной безопасности удалось подключиться к секретной линии связи между КГБ и Министерством обороны. И о чём бы ни говорили между собой министр Дмитрий Язов и начальник госбезопасности Владимир Крючков, американцы сразу узнавали. А через них информация шла к Ельцину.
Потому Вашингтон справедливо расценил разгром ГКЧП как свой личный успех. «Это победа, прежде всего, ЦРУ», — заявил американский президент Джордж Буш-старший...
Ну, а затем в Беловежской пуще закономерно последовал распад СССР, сопровождавшийся пьяным загулом нового любимца США, Бориса Ельцина. Пил-то он один, а вот горькое похмелье наступило для всей страны — и судя по всему, не проходит оно дол сих пор...
Вадим Андрюхин, главный редактор
