Украина — долгоиграющий русофобский проект
На Украине ныне правит бал оголтелая русофобия. Обратите внимание, что первым делом лидеры Евромайдана, придя к власти, взялись не за вопросы экономики, не за проблемы по реальному улучшению жизни людей, а за дерусификацию своей страны – пытаются запретить русский язык на государственном уровне, а русских, проживающих в республике, МИД этой страны и вовсе объявил «не коренным народом Украины».
Объяснить это можно только одним – официальной идеологией новой Украины был и остаётся местечковый национализм. А его агрессивность происходит от того, что этот национализм не имеет глубоких народных корней, и утвердиться он может лишь путём грубого навязывания. И это не удивительно – как таковой украинской нации в природе не существует. Есть лишь разновидность одного великого русского народа, представителей которого в дореволюционные времена называли малороссами и которых его правители и так называемая интеллигенция изо всех сил пытаются обособить в некую искусственную нацию.
Попытки такого обособления насчитывают уже не одно столетие. И занимались этим всегда силы, враждебные России...
Ядовитое польское зелье
Примечательно, что гетман Богдан Хмельницкий, когда подписывал договор о воссоединении Украины и России, величал себя не украинцем, а русским человеком. Такого же мнения о себе были и жители этих южно-русских, окраинных земель, отсюда и название этих территорий – Украина. Таких украйн (окраин) было тогда много – Польская (по Днепру), Северская (земли в пределах нынешней Белгородской, Черниговской, Орловской областей) и даже Сибирская. Тем не менее жителям всех этих мест и в голову не приходило именовать себя украинцами – потому что все они, говоря словами древних летописцев, были и оставались «от рода русского».
Термин «украинцы» появился лишь в начале XIX столетия. И первыми его ввели поляки. Историк Александр Каревин в своей книге «Русь нерусская (Как рождалась «рiдна мова»)» так описывает начало украинского движения:
«XIX век прошёл на Украине под знаком борьбы двух культур – русской и польской. Заветной мечтой польских националистов было восстановление независимой Речи Посполитой. Новая Польша виделась им не иначе, как «от моря до моря», с включением в ее состав Правобережной (а если удастся – то и Левобережной) Украины и Белоруссии. Но сделать это без содействия местного населения было невозможно. И руководители польского движения обратили внимание на малороссов.
Поначалу их просто хотели ополячить. Для этого в панских усадьбах стали открываться специальные училища для крепостных, где крестьянских детей воспитывали на польском языке и в польском духе. В польской литературе возникла так называемая «украинская школа», представители которой воспевали Украину, выдавая при этом её жителей за особую ветвь польской нации».
Однако из ополячивания ничего не вышло – народные массы юга России живо помнили о своих вековых польских угнетателях, с которыми при Богдане Хмельницком они вели жестокую освободительную войну. Вот тогда поляки и решили изобрести отдельную «украинскую нацию».
Честь изобретения украинцев принадлежит польскому писателю Яну Потоцкому, который в своём сочинении «Историко-географические фрагменты о Скифии, Сарматии и славянах», изданном в Париже на французском языке в 1795 году, сформулировал концепцию о том, что украинцы, населявшие Польскую украйну, являются народом, отдельным от русского и имеющим совершенно самостоятельное происхождение.
Как отметил историк Алексей Кунгуров, никакой научностью это писание, разумеется, не обладало, а являлось пропагандистским ответом на раздел Польши. Мысль, которую пытался обосновать автор, была довольно прямолинейна: поскольку украинцы не имеют никакого отношения к русским, ни культурно, ни исторически, то никаких исторических прав на земли к западу от Днепра Россия не имеет.
Творчески украинскую концепцию развил уже другой польский деятель – публицист, историк, библиофил Тадеуш (Фаддей) Чацкий. В 1801 году он написал псевдонаучную работу «О названии «Украина» и зарождении казачества», в которой выводил украинцев от выдуманной им орды укров, якобы переселившихся в VII века из-за Волги.
Кунгуров отмечает, что успешная деятельность этих польских «просветителей» объяснялась прежде всего слабостью тогдашней российской власти:
«Дело в том, что на русском престоле с 1801 года восседал Александр I, этакий Горбачёв XIX века, проводивший раболепную прозападную политику. Хуже всего, что император страдал полонофилией и дошёл в ней до такой крайности, что даже назначил министром иностранных дел ярого русофоба Адама Чарторыйского, который в будущем, во время очередного польского восстания, возглавит правительство мятежников».
Когда интеллигенция бывает на редкость гнилой
Мало того, оказалось, что в польских руках сосредоточилась практически вся система образования юго-западного края империи.
Особо здесь стоит выделить Харьковский университет, в котором, по словам Алексея Кунгурова, «первым попечителем стал Северин Потоцкий, полностью подобравший профессорский состав. Это объясняет то, что маргинальные идеи украинства Потоцкого и Чацкого со временем укоренились в среде южно-русской интеллигенции. Харьковский университет стал настоящей кузницей украинства в России. Из его стен выпорхнули на волю в числе прочих деятелей украинства Пётр Гулак-Артёмовский, один из родоначальников укро-литературы, историки Дмитрий Богалей и Николай Костомаров».
Не удивительно, что польский гимн, известный как «Марш Домбровского», лёг в основу стиха, который впоследствии стал гимном Украины. Поляки пели: «Ещё Польска не сгинела», а новоявленные украинцы им вторили: «Ще нэ вмэрла Украина». Этот стих был сочинён этнографом Павлом Чубинским еще в 1862 году и теперь является официальным гимном Украины.
Впрочем, со временем власти Российской империи поняли, какую опасную игру по расколу единого русского народа затеяли поляки. Со второй половины XIX столетия «украинство» в империи стало жёстко преследоваться. Имперским властям помогало и то обстоятельство, что народные массы в своём абсолютном большинстве воспринимали идеи украинства равнодушно. Тем не менее идея, хоть и подпольно, продолжала жить в среде южно-русской интеллигенции. Почему? Да ровно по той же причине, по которой такие же интеллигенты из Великой России массами шли в разного рода революционные движения – не важно как, но лишь бы покрепче насолить «ненавистному царизму».
В канун Первой мировой войны эстафету «украинского национализма» подхватили уже власти Австро-Венгерской империи, стремившиеся развалить своего русского противника. Именно на территории Галиции и Волыни, которые тогда входили в состав империи, при содействии австрийской и германской разведки и родился тот самый звериный русофобский национализм, который впоследствии прозвали бандеровским...
Впрочем, народных масс все эти интеллигентские завихрения всё равно мало касались. По большому счёту это выявила Гражданская война. Националистов Симона Петлюры в Малороссии мало кто поддержал. Люди куда охотнее шли в отряды Красной Армии, к генералу Деникину, в шайки батьки Махно или батьки Ангела, чем в петлюровское войско. От Петлюры даже ушли почти все его атаманы, разочаровавшиеся в идеях «украинской незалежности». Оно и неудивительно — как писал потом один из петлюровских министров Виниченко, народные массы вообще относились к украинской идее с большим недоверием и даже откровенно враждебно.
Наверное, идея украинского национализма так и сгинула бы бесславно, если бы не ошибочные и даже трагические шаги новой советской власти.
Даёшь всеобщую украинизацию!
Большевики, как известно, относились к национальному вопросу, как к досадному недоразумению, с которым им, верящим в мировую социалистическую революцию, приходилось временно считаться. Большевики объявили себя защитниками не только угнетённых классов, но и целых угнетённых наций. Если таковых не наблюдалось, то коммунисты такие нации просто придумывали. Так произошло и в Малороссии, где в 20-30-е годы началась повальная украинизация...
Здесь, правда, стоит оговориться: у коммунистов по данной тематике твёрдого и единого мнения не было, в их среде шли бурные и длительные дискуссии. Так, ряд видных большевиков, вроде признанного лидера донецких шахтёров Фёдора Сергеева (Артёма), членов ЦК ВКП(б) Андрея Бубнова и Алексея Рыкова выступали категорически против какого-либо выделения по национальному признаку в Малороссии. В качестве альтернативы национальному делению ими предлагались варианты экономической автономии, то есть самоуправляемой территории, объединённой общими промышленными и хозяйственными связями.
На юге страны таковой могла стать Новороссия, земли по черноморскому побережью (развитое портовое хозяйство) и так называемая Донецко-Криворожская республика, буквально пронизанная угольными шахтами Донбасса и крупными заводами, построенными ещё в царское время. Кстати, последняя недолгое время существовала ещё на самой заре советской власти, в 1917—1919 годы, показав свою высокую эффективность. Что же касается центральной Украины по Днепру, то на базе здешней автономии предлагалось создать высокоэффективное сельскохозяйственное производство...
Однако в партии, к сожалению, победила иная точка зрения. Почему?
Во-первых, идея экономической автономии вдруг оказалась созвучной... планам белых правительств генерала Деникина и барона Врангеля, которые примерно так же видели территориальное будущее России – хозяйственная самостоятельность целых регионов. Поэтому идея автоматически становилась «контрреволюционной».
Во-вторых, лидеру большевиков Владимиру Ленину по разным причинам всегда импонировали разного рода представители национальных меньшинств (даже откровенно выдуманных). Поэтому он взял сторону украинских национал-коммунистов, которые ратовали за создание «самостоятельной» Украинской Советской Социалистической республики. Активнейшими поборниками этой идеи также выступали Лев Троцкий и Николай Бухарин, который вообще требовал поставить русский народ в приниженное состояние по сравнению с другими народами и народностями России – мол, это цена за якобы вековое «угнетение нацменов»...
Сторонники украинской идеи говорили примерно так – в Малороссии практически нет промышленного пролетариата, зато вовсю царствует мелкобуржуазная стихия крестьянства. Чтобы это преодолеть, как раз и нужно создать Украинскую советскую республику с включением промышленных районов Донбасса и Криворожья. Это, мол, пролетаризирует крестьянство. А поскольку подавляющее большинство заводских рабочих были русскими (в Донбассе – 93% всего населения), то процесс должен сопровождаться украинизацией пролетариата.
Так и было сделано. Сначала Украину буквально соорудили из Малороссии, Новороссии и Донбасса, а потом, с 1923 года, начался сам процесс тотальной украинизации всех государственных структур и предприятий.
Проводниками всего этого выступили местные национал-коммунисты — председатель республиканского правительства Влас Чубарь и Микола Скрыпник, который попеременно возглавлял то республиканскую прокуратуру, то наркомат образования, то ещё какое-либо важное ведомство. Тесно с ними сотрудничал и секретарь ЦК Украины Лазарь Каганович, который даже поставил задачу – к 1926 году украинизировать весь правящий аппарат республики...
Рабочие и служащие предприятий и учреждений были обязаны выучить украинский язык под угрозой увольнения с работы. Были созданы даже специальные «чрезвычайные тройки» по украинизации, которые могли карать любого человека.
Из государственного архива Луганской области:
«Подтвердить, что на службу можно принимать только лиц, владеющих украинским языком, а не владеющих можно принимать только по согласованию с Окружной комиссией по украинизации... Подтвердить сотрудникам, что неаккуратное посещение курсов и нежелание изучать украинский язык влечёт за собой их увольнение со службы».
Сохранилась любопытная переписка 1926 года между Наркоматом труда и Центральной комиссией по украинизации, где обсуждался вопрос, по какой статье увольнять чиновника, не выучившего украинский язык. Некоторые чиновники выходили из положения, наняв переводчиков. А в июле 1930 года было принято решение «привлекать к уголовной ответственности руководителей организаций, формально относящихся к украинизации, не нашедших способов украинизировать подчинённых, нарушающих действующее законодательство в деле украинизации».
В том же году по обвинению в поддержке идей «великодержавного русского шовинизма» был арестован целый ряд профессоров Харьковского сельскохозяйственного института – их арестовали только за то, что они категорически отказались преподавать свои предметы на украинском языке.
Как вспоминают очевидцы, украинизировались тогда не только заводы и учреждения, но и газеты, школы, вузы, театры, надписи, вывески и т. д. Не удивительно, что к началу 30-х годов на Украине остались только три большие русскоязычные газеты! Власти Донецка в 1929 году униженно просили наркома просвещения Скрыпника оставить в регионе хотя бы одно учебное заведение с русским языком преподавания. Однако получили высокомерный отказ.
Но и это было ещё не всё! Каганович вытащил из эмиграции петлюровского министра и видного историка-националиста Михаила Грушевского, которого сделали почётным киевским академиком. Это был тот самый Грушевский, который ещё до революции писал о том, что русские и украинцы являются абсолютно разными народами, не имеющими никаких общих исторических корней. Из-за границы Грушевский прибыл не один. Вот что пишет по этому поводу один украинский историк:
«Важную роль в строительстве УССР и её тотальной украинизации, составили галицийцы, толпами хлынувшие из польской Галиции и эмиграции в СССР, где, по их мнению, началось строительство украинского государства... Начиная с 1925 года в центральные регионы Малороссии переехали на постоянное жительство десятки тысяч «свидомых галычан». Их размещали ровным слоем на руководящих постах в Киеве, поручая им промывку мозгов населения. Особенно усердствовал в 1927—1933 годах руководитель Наркомпроса, пламенный большевик Скрыпник. Этими «свидомыми» янычарами... большевики также заменяли русскую профессуру, учёных, не желавших украинизироваться. В одном из своих писем Грушевский сообщил, что из Галиции переехало около 50 тысяч человек, многие с жёнами и семьями...».
Именно эти люди начали создавать нынешний современный украинский язык, где очень много слов и оборотов взято из польского языка. По данным филологов, этот новый язык стал чуждым даже наречию малороссийского крестьянства, интересы которого вроде бы должны были отстаивать местные национал-коммунисты. Но эти коммунисты только поощряли чуждые народу изменения.
В результате, по словам историка из Донбасса Владимира Корнилова, «под фактическим запретом оказались термины «Новороссия», «Юг России», «Донецко-Криворожский край» и т.д. Так постепенно вытравливали культурную, национальную, историческую память о южнорусской идентичности населения земель, ставших юго-востоком современной Украины».
Народ выступил против
Впрочем, следует отдать должное здешнему народу. Насильственная украинизация встретила бешеное сопротивление. Причём на всех уровнях – от простых граждан до целых партийных организаций.
Из оперативных сводок ОГПУ:
«Широкие украинские народные массы отрицательно относятся к самой идее Украины... Крестьяне многих деревень Киевской, Черниговской, Харьковской, Сумской и других областей считают себя русскими и пишут просьбы присоединить их к РСФСР... Первичные партийные организации, особенно на крупных предприятиях, отказываются принимать в ряды ВКП(б) выходцев из Галиции, полагая их скрытыми врагами Советской власти».
А вот какие случаи отмечает в одной из своих работ известный российский историк Елена Борисёнок:
«В Николаеве беспартийный замес-титель главного бухгалтера завода «Марти» Новиков заявил: «Украинский язык учить не буду. Пошлите лучше меня в Великороссию». Товарищеский суд вынес постановление об увольнении Новикова с завода. Но за бухгалтера вступился директор. Дело закончилось выговором. На заводе имени Карла Либкнехта в Днепропетровске зафиксированы такие разговоры: «Зачем нам украинизоваться, изучать украинскую культуру, если мы должны быть интернационалистами и иметь один общедоступный язык, функции которого выполняет русский язык».
Но особое сопротивление украинизации оказали комсомольские ячейки, которые выносили коллективные постановления об отказе учить украинский язык, требовали возвратить в вузы уволенных русских преподавателей, объявляли украинизацию мелкобуржуазным вывихом национальной политики и даже скрытой петлюровщиной. А ещё они буквально заваливали ЦК ВЛКСМ письмами-жалобами на действия местных властей.
И Москва их услышала. Во многом это было связано с переменами в высших эшелонах власти. Ленин умер, Троцкого выгнали из страны, а Бухарин впал в немилость. Нет, официально украинизацию никто не отменял, просто новый лидер страны Иосиф Сталин по-тихому её свернул.
Лазарь Каганович вовремя сориентировался в новых веяниях и быстренько переметнулся в сталинское окружение. А вот в ближайшем кругу Миколы Скрыпника ОГПУ «вдруг» обнаружило целую подпольную структуру из членов запрещённой националистической «Украинской Войсковой Организации» (УВО – предшественница «Организации Украинских Националистов» Степана Бандеры). В 1933 году вся эта шайка была арестована и расстреляна. Сам Скрыпник намёк понял – сразу после ареста друзей он заперся в своём служебном кабинете и застрелился.
А потом пришла очередь и за Власом Чубарем – его репрессировали за «перегибы в коллективизации сельского хозяйства». Именно этот человек, несмотря на всю свою показную любовь к украинскому народу, организовал в рамках московских планов по учреждений колхозов и совхозов тот самый страшный голодомор, который унёс жизни миллионов людей юга страны. Это за его подписью вышло известное постановление о борьбе с саботажем в области хлебозаготовок, которое и положило начало трагедии...
Кстати, именно в этом поступке проявился весь традиционно-гнусный характер украинской политической элиты – внешне она страстно любит свой народ, но по окрику любого внешнего хозяина готова втоптать этот народ буквально в грязь, не считаясь ни с какими людскими жертвами. Но несмотря на это, и Чубарь, и Срыпник сегодня на Украине возведены чуть ли не в ранг национальных героев, которые-де в условиях тоталитаризма якобы пытались бороться за «настоящую Украину».
Не славят только Кагановича – видимо за его «неправильную» еврейскую национальность...
... К сожалению, зараза с корнем Сталиным так и не была вырвана. Ситуацию усугубило и то обстоятельство, что в 1939 году к Советской Украине были присоединены земли Галиции и Волыни, где к тому времени уже были сильны антирусские настроения. Именно там и зародилась бандеровщина.
Да, впоследствии в открытом бою бандеровцы потерпели поражение. Но, как потом цинично признавался один из руководителей бандеровского движения Василь Кук, националисты быстро сориентировались и сменили тактику, решив легализоваться через проникновение в органы украинской власти, в учебные и культурные учреждения. Это на рубеже 50–60 годов им вполне удалось – оставалось лишь подождать, когда центральная власть в Советской стране ослабнет. Что, собственно, и произошло в 1991–1992 годах, когда власть на Украине полностью перешла в руки националистов. Вплоть до сего дня они усиленно продолжают делать то, что в своё время начали поляки и большевики. А их недавняя евромайданная победа в Киеве может навсегда оторвать Малороссию от общерусских братских корней...
Игорь Невский, специально для «Посольского приказа»
