За фасадом благополучия Европы

В минувший четверг в штаб-квартире полицейской службы Европейского союза в Гааге глава Европола Рон Уэйнрайт сделал сенсационное заявление.

По словам Уэйнрайта, в Европе действуют более 5 тысяч организованных преступных группировок, работающих по методу транснациональных корпораций. Эти криминальные сообщества в последние годы существенно модернизировали свою деятельность и теперь в преступных целях используют самые современные технологии.

Преступный бизнес как «сфера услуг»

Особое беспокойство Рона Уэйнрайта вызывает киберпреступность. Эта тема сегодня популярна у чиновников и политиков. Одних волнуют кражи с банковских счетов. Других — утечка конфиденциальной информации. Глава Европола отметил ещё один аспект использования информационных технологий, который находится на вооружении у преступных сообществ.

С недавних пор они приспособили для своих коммуникаций открытые онлайн-платформы и анонимную и защищенную часть интернета — Даркнет. На этих ресурсах идет не только обмен сообщениями. Здесь можно подрядиться на выполнение криминального задания либо наоборот — найти исполнителя.

Особенно активны в этом плане наркодельцы. Европол, между прочим, изначально создавался для координации борьбы с незаконным оборотом наркотиков. Позднее на полицейскую службу Евросоюза возложили ещё и противодействие терроризму, нелегальной торговле оружием, детской порнографии и отмыванию денег.

Однако до сих пор наркоторговля остаётся главным полем деятельности Европола. Дело тут не только в былой специализации европейской полицейской службы, но и в масштабах производства и распространения наркотиков. Как отметил Рон Уэйнрайт, в наркобизнес вовлечены более трети организованных преступных группировок. Он даёт прибыль порядка 24 млрд евро в год.

Высоким доходам соответствует и оснащение преступников. В их распоряжении инновационные химические лаборатории, где производят синтетические наркотики, и современные средства доставки. В наши дни для транспортировки преступных грузов наркоторговцы стали использовать беспилотные летательные аппараты.

Глава Европола прокомментировал эту новость довольно странно. Он отметил, что теперь «преступления становятся частью сферы услуг». Уэйнрайт не первый, кто дал такую оценку деятельности криминалитета. В своё время британский премьер Дэвид Кэмерон инициировал учёт доходов от нелегального бизнеса, включая наркоторговлю и проституцию, в валовом внутреннем продукте страны.

Экономика Великобритании тогда выглядела не лучшим образом. Манипуляции с преступными доходами позволили британскому правительству поддержать уровень ВВП, достойный развитой страны. Было это три года назад. Газета Times со ссылкой на источники в статистическом ведомстве оценила тогда рынок проституции в Великобритании в 3 млрд фунтов стерлингов в год, а нелегальный оборот наркотиков — в 7 млрд фунтов. Совокупная прибавка ВВП составила 10 млрд фунтов, или более 16 млрд долларов США.

С тех пор учёт преступных доходов в ВВП стал для стран Евросоюза нормой. Теперь, как видим, их относят уже к «части сферы услуг». Иными словами, наркоторговля превратилась в business is business, а европейские ценности приросли новым парадоксальным понятием.

Тут нечему удивляться. В последние годы европейские политики и чиновники нередко замалчивают преступления в странах ЕС. Особенно это касается правонарушений с участием мигрантов. Таким способом поддерживается видимое благополучие Союза.

Своим заявлением Рон Уэйнрайт показал масштаб проблемы, а чтобы она не терзала нервы законопослушных европейцев, представил преступный бизнес как некое благо для населения — «часть сферы услуг», оснащённую современными дронами.

С топором на пассажиров

Германское агентство ДПА, комментируя заявление главы Европола, робко заметило, что в странах ЕС «стабильно высоким остается и число традиционных преступлений — угонов автомобилей, случаев мошенничества, отмывания денег, карманных краж». Агентство скромно оставило за скобками своего уточнения насильственные преступления.

Меж тем, именно насилие, опасность для здоровья и жизни беспокоят добропорядочных бюргеров.

Вечером того же дня, когда глава Европола делал в Гааге своё сенсационное заявление, на вокзале в Дюссельдорфе иммигрант из Косово гонялся с топором за людьми. Четверо пострадавших госпитализированы с тяжёлыми травмами.

Полиция смогла задержать злодея. Убегая от преследователей, он спрыгнул с моста и поломал ноги. Власти объявили задержанного сумасшедшим и скоренько упрятали в психиатрическую больницу.

Похожий случай произошёл прошлым летом в Баварии. Там молодой беженец из Афганистана крушил топором пассажиров прямо в вагоне пригородного поезда. В местных СМИ написали о 21 раненом, но полиция опровергла эти сведения. Власти заявили о пяти пострадавших, трое из которых получили тяжёлые ранения.

В тот раз гостя из Азии не стали объявлять сумасшедшим. Его просто пристрелили при задержании.

Бывает, что преступники вовсе избегают наказания. Так случилось в уже упомянутом Дюссельдорфе в пятницу. Здесь неизвестный мужчина напал с мачете на прохожих. «При атаке в Дюссельдорфе легкие ранения получили две итальянские женщины. Это тетя с племянницей из Бергамо», — приводит газета La Repubblica слова консула Италии в Кельне Эмилио Лолли. Немцы, как водится, дают более успокаивающие данные. По сведениям газеты Bild, с тяжёлыми травмами госпитализирован только один человек — мужчина. Нападавшему удалось скрыться.

Немецкие власти случаи насилия называют «единичными преступлениями». Так для общества создается видимость благополучия, за фасадом которого только официальная статистика ведёт счёт, например, изнасилований на тысячи (в Bild называлась цифра, близкая к 4000).

В этом смысле более откровенны французы. В их прессе иногда достаточно подробно освещается преступная деятельность банд, которые Рон Уэйнрайт обозначил сухой статистикой.

Аналитический департамент Police Judiciaire («Судебная полиция») в прошлом году констатировал рост количества и активизацию организованных преступных группировок, прежде всего, этнических — косовских, румынских, болгарских, прибалтийских, африканских, латиноамериканских, китайских, русскоговорящих и так далее.

Доморощенных преступников французы не считают организованными группами. Хотя лет пять назад газета Le Figaro со ссылкой на секретный доклад «Судебной полиции», занимающейся борьбой с организованной преступностью, писала о более 20 криминальных территориальных сообществах. С тех пор в открытый доступ официальная информация подобного рода не попадала, а организованные преступные группы СМИ теперь квалифицируют как этнические.

Есть среди них не сильно шумные криминальные сообщества, занятые отмыванием денег, махинациями с недвижимостью, организацией подпольных тотализаторов и прочим противозаконным бизнесом. Есть группы, чьи преступления происходят на виду общества, открыто. Они особенно распространены в южных портовых городах страны, например, в Марселе.

Одно время здесь для очистки города от гангстеров даже планировали войсковую операцию. Потом передумали. В прошлом году демонстративные разборки гангстеров с погонями и автоматной стрельбой в Марселе случались едва ли не каждую неделю. По сведениям полиции, в этих разборках за год погибли без малого 30 человек. Примерно столько же насчитали раненых.

Арсенал у бандитов серьёзный. Во время войны в Косово с армейских складов растаскали под миллион стволов огнестрельного оружия. Теперь на них наживается албанская мафия. Во Франции автомат Калашникова она продаёт в среднем за 2,5 тысячи евро. Цена — доступная по местным меркам. Как считают прокуроры, расследовавшие теракты в Париже в ноябре 2015 года, именно албанцы продали автоматы террористам через немецкого посредника.

Подобные примеры можно найти и в других странах Европы, но местные политики и чиновники стараются обходить их вниманием. Тому две причины. Во-первых, широкий люд может и в самом деле не замечать преступной деятельности криминальных сообществ, если её замалчивают СМИ. Для политиков это благо: меньше претензий у избирателей к очевидным провалам в работе властей.

Во-вторых, Европа долгие годы формировала в мире образ благополучного общества, этакого примера для подражания другим странам. Теперь ей сложно признать, что, к примеру, африканские или латиноамериканские банды ведут себя в европейских городах ровно так же, как в бразильском Сан-Паулу или нигерийском Лагосе. Не отстают от них и доморощенные гангстеры, что уж совсем не вписывается в «европейские ценности».

Европейцам есть над чем задуматься. Как ни крути, у преступности всё-таки социальные корни. Чем нестабильнее становится мир, в котором существует криминалитет, тем вольготнее чувствуют себя все эти преступные группы и сообщества. Вот и болезни нынешней Европы породили такую активизацию криминала, что глава Европола Рон счёл необходимым показать масштаб этой проблемы.

Уэйнрайт всё-таки не удержался и предусмотрительно закамуфлировал часть преступлений под «сферу услуг». Глава Европола не осмелился так уж сильно шокировать европейское общество…

Геннадий Грановский, «Военное обозрение»