Кто и как предавал социализм (ч.2)

СЕГОДНЯ, через четверть века после буржуазной контрреволюции августа 1991 года, можно выстроить следующую цепь основных вех на пути к этой контрреволюции…

5 марта 1953 года – убийство Сталина.

Лето 1953 года – арест Берии, «антибериевский» Пленум ЦК КПСС, расстрел Берии.

Осень 1953 года – вывод Хрущёва в Первые секретари ЦК КПСС.

Зима 1954 года – «целинная» диверсия под социалистическую экономику и сельское хозяйство.

1956 год – антисталинский ХХ съезд КПСС и серьёзная международная дискредитация СССР и социализма после доклада «о культе Сталина».

1957 год – разгром «антипартийной группы», политическая смерть Молотова, Маленкова, Кагановича и торжество Хрущёва и хрущёвцев.

Начало 60-х годов – деформации социализма в результате деятельности «волюнтариста» Хрущёва.

1965 год – экономическая «реформа» «Косыгина-Либермана», подрывающая основной экономический закон социализма.

1975 год – необратимое заболевание Брежнева и усиление работы «кротов» по деградации Брежнева и советских «верхов».

Вторая половина 1970-х – первая половина 1980-х годов – активное развитие коррупции и «теневой» экономики при отсутствии государственного противодействия этому процессу.

1982 год – пик развитой «брежневщины» и убийство Брежнева.

1982—1984 годы – избрание Генеральным секретарём Андропова, затем Черненко и скрыто организованное вытравливание у масс чувства советского патриотизма.

1985 год – привод к власти креатуры антисоциалистических сил Горбачёва и начало открытой государственной и общественной дискредитации идеи социализма и единого СССР в умах советских народных масс...

Вот та «цепь», на одном конце которой была смерть великого строителя социализма Сталина, а на другом – привод к власти ничтожного могильщика социализма Горбачева… Смерть Сталина – исходная системная точка процесса разрушения социализма. Горбачёв во главе СССР – конечная точка этого процесса.

Замыкают же эту цепь два необходимых для её прочности звена – «дело кремлёвских врачей» 1953 года и дела кремлёвских врачей в 1980-е годы. А между этими двумя точками лежали три десятилетия усиливающейся подрывной, разлагающей работы «кротов» и ренегатов, которая началась ещё раньше – собственно, с первых лет Советской власти.

Уделим же этой разлагающей деятельности внешних и внутренних врагов социализма и России отдельное внимание.

####

ОБРАТИМСЯ – после сообщения некой вводной информации – к наиболее системно важному признанию члена горбачёвского Политбюро «Александра Н.» Яковлева. Эта фигура, как некое пахучее вещество, выплывает на страницах позднейшей советской истории то и дело, а одна из причин кроется в том, что А.Н. Яковлев – единственный, на кого указывают конкретно как на «агента влияния» Запада в высшем советском руководстве.

11-я глава «Записок начальника нелегальной разведки» Юрия Дроздова имеет заголовок: «Агенты влияния и последствия развала СССР». Однако на 27 (двадцати семи) страницах упоминается только одно конкретное имя возможного «агента влияния» – А.Н. Яковлева, да и то – невнятно. Ю.И. Дроздов лишь сообщает, что после публикации в 1992 году в газете «Правда» статьи бывшего председателя КГБ СССР В.А. Крючкова «Посол беды», его, Дроздова, вызывал для беседы следователь Прокуратуры РФ по особым делам В.А. Лысейко по делу А.Н. Яковлева, «относительно которого, – пишет Ю. Дроздов, – автор статьи высказал подозрение (!?, – С.К.) в принадлежности к «агентуре влияния»…»

О сути беседы со следователем по особо важным делам Ю.И. Дроздов не сообщил ничего, пустившись зато в туманное цитирование письма древнеримского стоика Сенеки к Луцилию о тайнах доверенной беседы и обратившись к читателю своей книги со странной тирадой: «За всем стоят живые люди. Российские и иностранные граждане, которые не всегда виноваты в том, что их вовлекли в круговорот политических событий хитросплетения правительств, дипломатов и спецслужб. Всё это не для печати (!?, – С.К.), не для тебя, дорогой читатель. Прости…».

Ну, тут уж, как говорится, Бог простит, и вернёмся к признанию А.Н. Яковлева, сообщавшего в 2001 году: «После ХХ съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества… Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработала (разумеется устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, …а в случае успеха, …либерализмом и «нравственным социализмом» – по революционаризму вообще».

Реальная советская история второй половины 1980-х годов и последующая пост-советская история показали, по чему были нанесены удары и к чему это привело. Но кого имел в виду А.Н. Яковлев? Он ведь прямо указывает, что уже после ХХ съезда, то есть – уже во второй половине 1950-х годов, в советских партийно-государственных «верхах» (или в кругах, близких к этим «верхам») существовали, пусть и в «сверхузких» тогда количествах, фактические заговорщики против социализма.

Могли ли эти «реформаторы» действовать в отрыве от западных спецслужб, имеющих те же цели? И кто конкретно входил в этот вначале сверхузкий, но с годами неизбежно расширяющийся круг?

Абсолютно достоверный ответ на последний вопрос могут дать лишь те закрытые структуры Запада, которые использовали «агентов влияния» в СССР и руководили ими. Однако предположения мы сегодня выстраивать можем…

Когда мы говорим «Горбачёв», надо подразумевать «Андропов». Именно Андропов был той главной видимой фигурой в брежневском руководстве, которая содействовала продвижению Горбачёва «наверх». Но когда мы говорим «Андропов», надо подразумевать и другое имя: «Куусинен».

Именно Куусинен был покровителем Андропова, а Андропову в свою очередь мы обязаны возвышением Горбачёва. Отто Куусинен «запустил» на потенциально высокие орбиты Андропова, а уж Андропов «запустил» потом Горбачёва. Разница в том, что Андропова усмотрел сам Куусинен, а Горбачёва Андропову, похоже, порекомендовали...

####

СЕГОДНЯ имя Куусинена знают мало, однако, не зная, кем был Куусинен, мы не поймём, кем был Андропов и близкая к нему группа референтов и консультантов в недрах ЦК КПСС. Не поняв же, кем был Андропов и ещё кое-кто, мы не поймём – что и почему произошло в России в последней четверти ХХ века.

Пример Отто Вильгельмовича Куусинена в истории СССР абсолютно уникален – он единственный из многолетних членов высшего советского руководства, который до 1917 года профессионально, на высоком уровне, занимался политической деятельностью и сформировался как крупный политик не в большевистской партии, и даже не в меньшевистском крыле РСДРП.

Сын портного из села Лаукаа Великого княжества Финляндского, финн Куусинен, будучи подданным Российской империи и родившись в 1881 году (умер 17 мая 1964 г. в Москве), вполне мог стать членом РСДРП(б) – когда возникло понятие «большевик», молодому Отто было уже 22 года. Однако он с молодых лет связал свою жизнь с чисто национальной Финской социал-демократической партией. Даже после революции 1905 года, в ходе которой он командовал отрядом Красной гвардии, Куусинен остался в СДП и успешно подвизался в ней до 36 лет – до 1918 года! К этому возрасту все жизненные установки и пристрастия у людей в основном сформированы, да и политический стиль у Куусинена был не боевой, не большевистский, а парламентский. Но вот же – перспективный финский социал-демократ в 1918 году вдруг «прозревает» и становится русским большевиком...

Но об этом – чуть позже.

Куусинен вышел из беднейшей среды, и, несмотря на блестящие способности, во время учёбы в университете бедствовал, из-за чего был вынужден на год прервать учёбу, уйдя в магазин приказчиком. Но – странное дело! В 1903 году он получает некую стипендию не очень понятного происхождения и не только поправляет свои житейские дела, но и ездит по Финляндии, агитируя против притеснений финнов русскими властями. Счастливый поворот судьбы? Пожалуй... Но кто «переводил стрелку»?

В 1905 году будущий крупный деятель КПСС оканчивает историко-филологический факультет Гельсингфорского университета со званием кандидата философских наук и быстро выходит в лидеры левого крыла старой социал-демократической партии Финляндии.

С 1906 по 1908 год Куусинен – редактор «Социалистического журнала». С 1907 по 1916 год – политический редактор центрального органа СДП Финляндии, газеты «Тюомиес» («Рабочий»). С 1908 года – член ЦК СДП Финляндии. В 1908—1917 годах – депутат Финского сейма, лидер парламентской фракции, активный деятель II-го Интернационала. То есть, последовательный социал-демократ, соглашатель парламентского типа, от большевизма далёкий.

Напомню, что II-й Интернационал – международное объединение социалистических партий, был создан в 1889 году при участии Энгельса, однако к началу ХХ века все лидеры II-го Интернационала были не просто соглашателями. Фактически, верхушка II-го Интернационала была сплошь агентурой влияния Капитала в рабочем движении. Только благодаря предательству этой верхушки, Первая мировая война не превратилась во всеевропейскую гражданскую войну эксплуатируемых против эксплуататоров. Лидеры II-го Интернационала растоптали свои же предвоенные грозные революционные интернационалистские резолюции и вошли в буржуазные национальные военные правительства – когда их туда приглашали.

Куусинен несомненно был в этой верхушке своим. Причем социал-демократические лидеры были, к тому же, почти сплошь масонами. И – отнюдь не опереточного образца.

Был Куусинен своим и в среде финских интеллектуалов. А это почти автоматически означало близость к шведским интеллектуалам. А уж шведские интеллектуалы были почти поголовно масонами – начиная с королевской династии, начало которой положил отступник от Наполеона, наполеоновский маршал Бернадотт. У Бернадотта на груди была наколка «Смерть королям!», но в конце концов маршал дал жизнь новой королевской династии, царствующей по сей день...

Так что Отто Куусинен – фигура более чем любопытная, в истории России не прояснённая, тёмная. В период Октября 1917 года он был отнюдь не деятелен и скорее тормозил социалистическую революцию в Финляндии, чем развивал её. Тем не менее, с января 1918 года Куусинен – член революционного правительства Финляндии (Совета народных уполномоченных во главе с Куллерво Маннером) – уполномоченный по народному образованию.

К началу мая 1918 года немецкие десанты и белогвардейцы Маннергейма подавили красных финнов. Куусинен же ещё 4 апреля уезжает в Петроград и в августе 1918 года становится одним из основателей Компартии Финляндии, а весной 1919 года – и III-го Коммунистического Интернационала. Ленин его ценит – ещё бы, крупный социал-демократ, перешедший на позиции коммунизма!

В мировой истории мы знаем лишь один пример подобного принципиального преображения, да и то пример мифический… Библейский жестокий гонитель христиан Саул (Савл) на пути в Дамаск услыхал голос Господень («Савл! Савл! Что ты гонишь Меня?»), а свет с неба ослепил Савла. Исцелившись от слепоты по молитве христианина Анании, Савл принял крещение под именем Павла и начал проповедь христианства в Аравии. Павел не входил в число 12 апостолов, знавших Христа при жизни, но в силу особых миссионерских заслуг почитается как «первопрестольный апостол» и «учитель Вселенной» сразу после святого Петра и наравне с ним.

В реальной, не апокрифической, советской истории обнаруживается, правда, ещё одно «преображение», сходное с «преображением» Куусинена – Лев Троцкий по возвращении в Россию превратился из анти-ленинца в большевика, вступив в РСДРП(б) на VI её съезде в августе 1917 года. Однако «Саул-Павел» Троцкий сохранил своё анти-ленинское «первородство» и оно, в конце концов, проявилось и привело к изгнанию Троцкого из советского руководства. Куусинен же в этом руководстве занимал своё место от Ленина до Хрущёва, немного не дожив до Брежнева.

Как один из организаторов Коминтерна Куусинен участвовал во всех его конгрессах, кроме II-го. И как раз на этом конгрессе – по странному (?) совпадению, а может быть, и нет, – рассматривался вопрос о несовместимости коммунистического движения с франкмасонством. Между прочим, инициатива постановки вопроса исходила не в последнюю очередь от Ленина.

С 1921 года – с III-го Конгресса Коминтерна, по 1939 год, Отто Куусинен – член Президиума и секретарь Исполкома Коминтерна. Часто выступал с докладами по вопросам международного коммунистического движения. Он не был лидером по натуре, предпочитал находиться за кулисами, но как раз такая позиция для «крота» очень удобна – за кулисами можно узнать больше, а внимания к себе не привлечёшь.

Сталин к Коминтерну относился с вполне обоснованной прохладцей (очень уж разная публика там подвизалась), и Куусинен в эпоху Сталина важных ролей не играл. Лишь во время советско-финской войны 1939—1940 гг. Сталин пытался использовать Куусинена как некий политический козырь, однако советизированной Финляндии во главе с Куусиненом не получилось, да вряд ли Сталин на неё и рассчитывал всерьёз. И с 1940 года по 1956 год Куусинен был председателем Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР и заместителем председателя Президиума Верховного Совета СССР. С 1941 года он был и членом ЦК ВКП(б).

Вот тогда-то Куусинен и «пригрел» Андропова, выдвинул его в первые секретари ЦК ЛКСМ Карело-Финской ССР и постоянно патронировал впоследствии. В аппарат ЦК ВКП(б) Андропов попал в 1951 году тоже по рекомендации Куусинена. Он был переведён туда на должность инспектора по парторганизациям лесной и целлюлозно-бумажной промышленности с должности второго секретаря ЦК КП(б) Карело-Финской ССР. Похоже, Куусинен усмотрел в молодом нелюдимом человеке и родство натур, и хороший материал для соответствующей «воспитательной» работы. Такой психологический тип как Андропов не мог не быть вместилищем целого комплекса душевных комплексов, начиная с комплекса неполноценности. Преобразить подобного комсомольско-коммунистического «Павла» в космополитического «Савла» социал-демократического образца для опытного ловца душ, каким, несомненно, был Куусинен, особого труда не составляло.

После XIX съезда ВКП(б) -КПСС в октябре 1952 года Куусинен был избран в состав Президиума ЦК, однако после смерти Сталина в высший круг руководства не вошёл. А вот после укрепления Хрущёва Куусинен вновь стал членом Президиума ЦК и с 29 июня 1957 года секретарём ЦК КПСС по международным делам.

В хрущёвские времена Куусинена подавали как «старого большевика», но это – очевидная ложь, большевистский партийный стаж Отто Вильгельмович мог отсчитывать лишь с 1918 года. Зато фактом является то, что Куусинен стал «серым кардиналом» и идеологом Хрущёва. При этом Куусинен пригревал многих сомнительных «интеллектуалов».

Собственно, у него вообще не было не сомнительных любимцев. Все его «воспитанники», которым в конце 1950-х – начале 1960-х годов было по тридцать-сорок лет, через двадцать-тридцать лет тем или иным образом вошли в легион «прорабов измены». Среди «молодой поросли» Куусинена был, например, будущий академик Георгий Арбатов – впоследствии доверенное лицо и Андропова, и Брежнева, и Горбачёва.

Академика-ренегата Арбатова – конфидента Леонида Брежнева, однажды точно назвали кавалером Кабаньей ноги: Арбатов хвалился тем, что Брежнев удостаивал его куска кабанятины от лично им сваленного на завидовской охоте кабана. А гениальный советский математик Леонид Потрягин на одном из годичных собраний Академии наук СССР назвал Арбатова «проходимцем от журналистики без какого то бы ни было научного багажа»... Комментарии здесь, пожалуй, излишни, но можно привести ещё и свидетельство историка Николая Николаевича Яковлева: «В классиках вместо куусиненовского Хрущёва тогда ходил арбатовский Брежнев». Параллель здесь проведена точная! Арбатов писал о Куусинене так:

«Куусинен был прекрасным учителем. Вопреки возрасту, это был человек со свежей памятью, открытым для нового умом, тогда непривычными для нас гибкостью мысли, готовностью к смелому поиску. Ну а кроме того, он думал…, при этом все становились хоть чуточку умнее – в присутствии сильного интеллекта, взаимодействуя с ним, сам невольно мобилизуешь свои резервы и возможности.

И ещё одно открытие, которое ожидало каждого, кто работал с Куусиненом – новое представление о политике, новое для нас, чьи умы были замусорены и притуплены долгими годами сталинизма. В общении с этим человеком открывалось понимание политики как сложного творческого процесса, сочетающего ясное представление о цели с постоянно выверяемым поиском методов и средств… Куусинен как-то поразительно точно заметил: «В политике важно не только знать, но и уметь»...»,

и т.д.

Вообще-то, стиль Сталина как политика – в том числе во внешней политике, был как раз творческим и самобытным, а изучение этого стиля даёт понимание политики именно как сложного процесса, где важно не только знать, что надо делать, но и уметь претворять знание в успешный результат.

Но особенно интересно следующее свидетельство Арбатова:

«Куусинен был живым носителем очень хороших, но ставших для нас к тому времени ужасно далёкими традиций европейского рабочего движения, ранней «левой» социал-демократии, зрелого ленинизма, лучших периодов Коминтерна…».

Насчёт «зрелого ленинизма» тут прибавлено для красного ритуального словца, а вот сообщение о «живом носителе традиций «левой» социал-демократии» было тем словом, которое, если вылетело, не поймаешь. И, тем более, не вырубишь топором, если уж оно написано пером, да ещё и напечатано. Вышеприведенная цитата из Арбатова обширна, но обширна по необходимости. Всё, что вывалил сдуру Георгий Арбатов, мог бы написать – если баловался бы мемуарами – сам Андропов, взаимоотношения которого с Куусиненом имели тот же характер, что и описанный Арбатовым. Только хронологически эти отношения были более длительными и начались раньше.

При этом такая оценка Куусинена такой фигурой как Георгий Арбатов, сама по себе наводит на размышления. Арбатов и его сын Алексей в годы «брежневщины» процветали. Но особенно расцвели они в годы «перестройки», а Арбатов-младший – и в годы «ельцинщины». Ранее клеймя «империализм США», оба после развала СССР стали апологетами «партнёрства с США» и «гибкость мысли» в сочетании с «готовностью к смелому поиску» продемонстрировали выдающуюся. Интересно, аплодировал ли им из гроба Куусинен? Если и нет, то лишь потому, что был похоронен не в гробу, а в Кремлёвской стене, после кремации.

####

ЧТО ЖЕ до Андропова, то он оказался не только наиболее высоко шагнувшим, но и, похоже, наиболее последовательным учеником Отто Вильгельмовича – «смелый» поиск Андропова увенчался тем, что он отыскал Михаила Горбачёва. Хотя не исключено, что Андропову в этом поиске кое-кто и помог.

Не имеющий никакого отношения к одному из «прорабов измены» члену горбачёвского Политбюро «Александру Н.» Яковлеву, писатель и историк Николай Николаевич Яковлев, сын маршала артиллерии Яковлева, оставил интересные свидетельства об Андропове и Горбачёве. Яковлев сообщает, что настойчивость секретаря Ставропольского крайкома Горбачёва по влезанию в поле зрения председателя КГБ Андропова сам Андропов сравнивал с настойчивостью ильфо-петровского отца Фёдора. Мол, Горбачёв домогается поста секретаря ЦК так же, как отец Фёдор добивался от инженера Брунса гамбсовского гарнитура из двенадцати стульев. Об этом Яковлеву говорил сам Андропов, очень любивший роман Ильфа и Петрова.

Когда Яковлев спросил, а почему бы не послать провинциального партаппаратчика подальше и «не продавать ему стульев», якобы всесильный глава КГБ отшутился, вновь цитируя «Двенадцать стульев», которые знал наизусть. А потом загадочно заключил: «Результат увидите»...

Результат в своё время увидели все, но почему Андропов – против своей воли – вынужден был опекать Горбачёва? И кто мог указывать здесь Андропову? Этот вопрос вопросов при объективном анализе реальной советской истории времён Брежнева неизбежен.

Обратимся к свидетельству Н.Н. Яковлева ещё раз… В 1990-е годы в свою книгу о начале Первой мировой войны он включил и воспоминания об Андропове. Яковлев приводит убийственные для Андропова данные о том, что целый ряд высокопоставленных пособников уничтожения СССР был подобран и обласкан именно и исключительно Андроповым. Чего стоит одна фраза об Арбатове-старшем: «Где мне (Н.Н. Яковлеву, – С.К.) было знать тогда, что Арбатов находился поблизости от Брежнева, который любовно именовал его «Абрашей», да и выпестован был Андроповым в дебрях ЦК КПСС».

Брежневский «Абраша» был выпестован, как мы уже знаем, не столько Андроповым, сколько Куусиненом, выпестовавшим для Андропова и ряд других «птенцов». Но свидетельство Н.Н. Яковлева тоже информативно. При этом Н.Н. Яковлев искренне считает Андропова человеком, преданным социалистическому строю, называет его политиком-мечтателем и пишет: «Андропов многократно повторял мне..., что дело не в демократии, он первый стоит за неё, а в том. что позывы к демократии неизбежно вели к развалу традиционного российского государства... Диссиденты содействовали нашим недоброжелателям, открывая двери для вмешательства Запада во внутренние проблемы нашей страны...».

Мысль-то верная, однако такие сентенции были для Андропова всего лишь своего рода «дымовой завесой». Говорил одно, делал другое... Масоны на это большие мастера.

В свете всего выше сказанного, фигура Отто Куусинена выглядит в советской истории зловещим и роковым образом. Психологически Куусинен был комплексом комплексов… Не обнаруживая этого публично, а – лишь перед доверенными «учениками» вроде Андропова и Арбатова, Куусинен писал «про себя» стихи, сочинял музыку, немало времени отдавал литературоведению – без публикации результатов своих изысканий.

В юности Отто, как можно полагать, испытал чьё-то мощное духовное и идейное влияние – когда в кризисный для него год перерыва в учёбе получил некую спасительную поддержку. И если это была умная акция умного масонства по уловлению очередного перспективного неофита, то Куусинен должен был формироваться как «теневой» политик с ощущением «миссии»… И, похоже, он уехал в ленинскую Россию именно как эмиссар и доверенное лицо элитарного масонства – масонства как руководящей структуры мировых Имущих Собственников.

Дополнительный факт… 11 (24) ноября 1917 года Ленин написал «Письмо финским товарищам», где обращался к руководителям «революционного крыла Финской социал-демократической рабочей (Ленин ошибся, автоматически написав «рабочей», этого слова в названии Социал-демократической партии Финляндии не было, – С.К.) партии» Маннеру, Сироле, Куусинену, Валпасу и Вийку. Из пяти упомянутых Лениным финских левых социал-демократов четыре остались в Финляндии. Эдуард Валпас-Хяннинен и Карл Вийк продолжали работать в СДП, Куллерво Маннер и Юрье Сирола участвовали в создании не очень-то деятельной финской Компартии. Куусинен же родину покинул. Формальное объяснение – он стал деятелем Коминтерна. Но только ли этим объясняется эмиграция Куусинена?

Интеллектуальный и личностный уровень Куусинена не позволяет – в том случае, если версия о его двурушничестве верна – считать его заурядным «кротом» или ренегатом типа Яковлева, Арбатова или Арбатову подобных, о ком ещё будет сказано. Куусинен должен был ощущать себя Миссионером, призванным обращать в свою Веру неофитов, чем он со временем и занялся.

Не исключено, впрочем, что формально версия о «миссионерстве» Куусинена как конкретном поручении враждебных социализму сил не верна. Возможно, лично Куусинен не был организационно связан с руководящими вненациональными структурами Мировой Элиты. Но его духовное родство с антисоциалистическими силами явно имело место. Мы никогда не получим достоверного подтверждения версии о изначальном «миссионерстве» Куусинена, но всё, что мы знаем не столько о нём, сколько о воспитанных им функционерах и аппаратчиках КПСС, доказывает верность последнего утверждения. Ибо все «ученики» Куусинена впоследствии оказались ренегатами коммунизма.

####

ДА, ТЕМА «кротов» и ренегатов в высшем советском руководстве, начиная с самого момента становления Советского государства – интересная и всё еще неразработанная тема. Вот, например, как в декабре 1992 года описывал октябрь 1990 года бывший начальник Первого Главного управления КГБ СССР (внешняя разведка) Леонид Шебаршин (и эта цитата по необходимости длинна):

«Месяца два назад помощник одного из виднейших государственных деятелей КПСС и Советского Союза (назовём его Костин) побывал в Соединенных Штатах. Его исключительно хорошо приняли, обласкали и предложили… тайное сотрудничество. Американцы обнаружили полнейшую осведомлённость о всех служебных делах «объекта», похвалили его либеральные взгляды и вообще вели себя так, будто были абсолютно уверены в его согласии работать с ними. Твердый отказ поверг их в смятение. Почему? Откуда у них была такая уверенность? В разведке такие ситуации известны – с помощником беседовали «по наводке» – иными словами, по рекомендации человека, хорошо знающего «объект» вербовки. Уж не сам ли босс навёл американцев на своего помощника?..».

Шебаршин тоже не назвал конкретных имён, хотя юридически его откровенность наказуемой в 1992 году не была бы, тем более, что он высказывал лишь предположение. Но ведь они были, эти конкретные имена и помощников, и «боссов». Сегодня в разных вариантах и в разных источниках выплывает на свет божий ряд любопытных «теневых» фигур – без указания на их «заагентуренность», но с приведением любопытных сведений.

Так, например, Андрей М. Александров-Агентов (1918—1993) с 1961 года был доверенным лицом и консультантом Брежнева, и до конца жизни Генсека пользовался его полным доверием. Агентов сохранил свой пост и влияние также при Андропове и Черненко, а потом и при Горбачёве, будучи до 1986 года помощником Генерального секретаря ЦК КПСС. В 1986 году он ушёл на пенсию, что было объяснимо – этот «мавр» сделал за четверть века немало, и либерализующемуся ЦК КПСС требовалась смена декорума.

Интересны также, например:

– Александр Е. Бовин (1930—2004), сотрудник и руководитель созданной Андроповым в 1963 году группы консультантов ЦК КПСС, до 1972 года – один из помощников Брежнева, а позднее горбачёвский посол СССР в Израиле.

– Вадим В. Загладин (1927—2006), сослуживец Андропова по ЦК с 1964 года, советник Андропова, Брежнева и Горбачёва, руководитель группы консультантов Международного отдела ЦК КПСС, а после 1991 года советник «Горбачёв-фонда».

– Леонид М. Замятин, 1922 года рождения, «международник», близкий к Брежневу, а позднее – к Андропову и Горбачёву, горбачёвский посол в Великобритании с 1986 года до момента развала СССР.

Или вот – академик-«международник» Николай Н. Иноземцев (1921—1982), с мая 1966 года – директор Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО)… Иноземцев имел на Брежнева и брежневское Политбюро тоже большое влияние, а что представлял собой при этом ИМЭМО, хорошо описал прекрасно знающий «грязное бельё» московских «бомондов» Сергей Семанов: «Молодые сотрудники состояли преимущественно из сынков и дочек (в частности в ИМЭМО подвизался Алексей А. Арбатов-мл., – С.К.), не выползали из загранок, презирали всё совковое и были, естественно, антисоветски настроены в самом пошлом смысле этого слова…».

Это свидетельство нелишне дополнить ещё двумя именами…

Анатолий С. Черняев родился в 1921 году в Москве, с 1938 года учился в ИФЛИ, в 1941 году был призван в РККА, в 1942 году вступил в ВКП(б), воевал на Северо-Западном фронте и в Прибалтике командиром взвода, роты, начальником штаба батальона, войну закончил гвардии капитаном. Начало биографии – более чем достойное.

В 1946 году Черняев демобилизовался, в 1947 году окончил истфак МГУ, сразу же поступил в аспирантуру, с 1950 года преподавал в МГУ новую и новейшую историю и быстро стал заведовать кафедрой. (Заметим в скобках, что Черняев не мог не пересекаться тогда с Михаилом Горбачёвым, окончившим юрфак МГУ в 1955 году).

В 1958 году Черняева направили в Прагу на работу в международный журнал «Проблемы мира и социализма». (Заметим в скобках, что Прага была одним из центров белой эмиграции и одновременно русского зарубежного масонства). В сорок лет – с 1961 года, Черняев начинает работать в ЦК КПСС под крылом секретаря ЦК КПСС Куусинена, секретаря ЦК КПСС Пономарёва, а также под крылом секретаря ЦК КПСС Андропова. К 1970 году он дорос до поста заместителя заведующего Международным отделом ЦК КПСС, который и занимал до 1986 года.

С 1986 года Черняев – помощник Генерального секретаря ЦК КПСС и президента СССР М.С. Горбачёва, а после 1991 года возглавил проект Международного фонда социально-экономических и политологических исследований – «Горбачёв-фонда». Роскошное здание этого фонда красуется ныне в Москве на Ленинградском проспекте, видное всем. Но чем занимаются внутри него, знают лишь посвящённые. (В скобках будь замечено, пост-советский Черняев наплодил так много книг «мемуаров», что в этом явно усматривается желание скрыть в книжной куче правду).

Анатолий Сергеевич Черняев – фигура, относительно его «заагентуренности» достоверно не прояснённая, однако, как и ряд других, выше названных фигур, он системно очень хорошо вписывается в сверхузкий круг «Александра Н.» Яковлева. Плюс – постоянные легальные контакты с «идеологическим противником», постоянные поездки за рубеж со всем сопутствующим комфортом… Неизбежны были и вербовочные походы к крупному партийному аппаратчику со стороны всех уважающих себя западных спецслужб… На фоне гипертрофированного самомнения и склонности к авантюрам психологический тип Черняева и других, Черняеву подобных, представлял собой почти идеальный случай для тайного обращения коммунистического «Савла» в антикоммунистического «Павла».

Судя по политической судьбе Черняева, так оно и было: работая в ЦК КПСС он был антикоммунистом. Впрочем, уже после 1991 года в одном из интервью он откровенно бухнул: «Принципы? Да у меня и убеждений никогда не было». Спрашивается – зачем же тогда он подрывал устои СССР? Зачем, судя по ряду источников, настаивал на одностороннем разоружении СССР, на передаче Курил Японии и т.д.?

Многие годы Черняев был правой рукой секретаря ЦК КПСС по международным вопросам, кандидата в члены брежневского Политбюро Б.Н. Пономарёва, и пришло время сказать хотя бы несколько слов о самом Борисе Николаевиче Пономарёве (1905—1995). Он вступил в РКП(б) в 1919 году, участвовал в гражданской войне, в 1926 году окончил МГУ, а в 1932 году – «кузницу идеологических кадров», Институт красной профессуры. Скорее всего, испытал в те годы влияние Бухарина, но по явной скрытности натуры вряд ли это обнаруживал. С 1936 года Пономарёв стал работать политическим референтом Исполкома Коминтерна, то есть, как минимум с этого времени попал в поле зрения Отто Куусинена. Так определился «внешнеполитический», международный профиль деятельности Бориса Пономарёва в ЦК КПСС, который он сохранил до 6 марта 1986 года – дня своей отставки при Горбачёве.

До февраля 1957 года Б.Н. Пономарёв возглавлял Отдел ЦК КПСС по связям с иностранными коммунистическими партиями, а когда единый Отдел был разделён на два, то Международный отдел по связям с коммунистическими партиями капиталистических стран до 1986 года возглавлял Пономарёв, а Отдел по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран с марта 1957 года по май 1967 года возглавлял Андропов, будучи одновременно секретарём ЦК по социалистическим странам. (Позднее «андроповским» Отделом ЦК руководили: с 1958 по 1972 и с 1977 по 1986 год К.В. Русаков; с 1972 по 1977 год К.Ф. Катушев, и с 1986 по 1988 год В.А. Медведев. Русаков с приводом к власти Горбачёва был отправлен на пенсию, Катушев после 1991 года обосновался в ельцинской банковской сфере, а Медведев стал советником «Горбачёв-фонда»).

В члены «сверхузкого» яковлевского «кружка» Б.Н. Пономарёв явно не входил – его партийный статус в хрущёвские и брежневские времена был принципиально выше, чем у Александра Яковлева. Но Пономарёв, судя по всему, входил в «реформаторский» круг Куусинена. К слову, Пономарёв занимал крайнюю анти-сталинскую позицию и был среди тех, кто блокировал попытки Брежнева по реабилитации Сталина.

Внешне скромный, Пономарёв мнил себя крупным теоретиком международного коммунистического движения, учёным-академистом (в 1962 году он стал членом Академии наук СССР), и даже – мыслителем. Он явно претендовал и на роль философа, идеолога коренных социальных реформ, и на этой почве вполне мог подпасть (и наверняка подпал) под идейное влияние Отто Куусинена. Бесцветный, лишённый чувства юмора, Пономарёв лишь мнил себя крупной интеллектуальной величиной, а Куусинен был ей.

Но Куусинен никогда не был коммунистом. При подготовке новой (третьей) Программы КПСС, принятой в октябре 1961 года на XXII съезде КПСС, Куусинен хотел выбросить из Программы положение о рабочем классе как руководящей силе советского общества, и лишь апелляция Суслова к Хрущёву позволила этот тезис в Программе оставить. При этом Суслов бросил в сердцах своему помощнику В.В. Воронцову: «Куусинен как был социал-демократом, так и остался». Сообщивший это со слов Воронцова Сергей Семанов справедливо резюмирует: «Добавим, что как ранее, так и теперь социал-демократы имеют с масонскими кругами куда больше общего, чем коммунисты, даже самые либеральные из них».

Здесь лишь надо уточнить, что социал-демократы имеют с масонскими кругами куда больше общего, чем коммунисты постольку, поскольку подлинное масонство выражает классовые интересы вненациональной мировой Золотой Элиты частных собственников, а социал-демократы со времён Первой мировой войны являются агентурой мирового Капитала в международном рабочем движении. Соответственно, Пономарёв (а, скорее всего, не он один в руководстве КПСС) с годами всё более склонялся к идеям «евро-коммунизма», имеющим к коммунизму отношение не большее, чем зерно к плевелам.

####

ВЫШЕ названы лишь некоторые из, скажем аккуратно, возможных агентов влияния. И лишь в одной сфере – внешнеполитической, политологической, идеологической… В деле подготовки развала СССР значение этой сферы было важнейшим – как давно сказано: «Вначале было Слово…» Однако и в сферах материальной жизни советского общества не могли не действовать и действовали свои «кроты» и ренегаты, блокируя эффективные идеи и решения и поддерживая тупиковые направления науки, техники, экономики.

Причины ренегатства у разных конкретных фигур были, конечно, разными, хотя у всех, конечно же, присутствовало внутреннее презрение к тому «совковому» социалистическому строю, который не давал им того, что имели их западные аналоги в капиталистическом обществе.

Кто-то представлял собой лишь номенклатурный вариант жрущей протоплазмы, а у таких фигур как двурушник Пономарёв и двурушник Андропов их внутренний дрейф от идей социализма к идеям социал-демократии, то есть – к идеям «социального мира» неимущих с имущими был, безусловно, сложнее и причудливее. Но этот дрейф явно имел место, ибо давно сказано: «По плодам их узнаете вы их».

Можно высказывать те или иные конкретные догадки, однако так ли уж важно – кто конкретно подвизался в гнусной, двурушнической роли в той или иной сфере жизни советского общества. Наиболее важен сам факт их наличия. Важно то, что «кротов» Капитала и двурушников в окружении советского руководства и даже в высших эшелонах власти в СССР не могло не быть, и они были уже на заре Советской власти. И – не в единичных количествах. Что уж говорить о временах, предшествовавших «перестройке» и, тем более, временах самой катастрофической «перестройки»?

Каким же может быть «сухой остаток» от сказанного? Пожалуй, на этот вопрос может ответить и сам читатель, а ответ будет «сложно-распространенным». Однако на один их элементов ответа, всё же, укажу сам: зная сказанное выше, нельзя не задаться вопросом: «Сколько и где агентов влияния мировой имущей Элиты орудует нынче в России под сенью уже не красного, а трёхцветного знамени?».

Сергей Кремлёв (Брезкун), специально для «Посольского приказа»