Почему появление Ленина в России изменило ход Великой русской революции
Ровно сто лет назад в Россию вернулся вождь большевиков Владимир Ильич Ленин. Его появление в стране, где только что произошла Февральская революция, было сродни появлению лисы в курятнике – Ленин перебаламутил не только всероссийскую политическую жизнь, но и ряды собственных сторонников.
Именно с его приездом большевики после некоторых колебаний взяли твёрдый курс на социалистическую революцию...
К моменту Февральского переворота партия радикальных социал-демократов (большевиков) насчитывала, по разным оценкам, не более 30 – 50 тысяч человек. Всё партийное руководство находилось либо в эмиграции, либо в тюрьмах. Поэтому большевики практически не сыграли никакой роли в событиях февраля 1917 года.
Первыми в Петроград вернулись ссыльные и узники царских каторг. Речь прежде всего идёт об Иосифе Сталине, Матвее Муранове и Льве Каменеве. Они стали выпускать большевистскую газету «Правда», которая в марте 17-го фактически встала на общие позиции российской социал-демократии. Так, газета выступала за укрепление власти буржуазного Временного правительства. Ведь согласно учению Карла Маркса в такой стране, как Россия, где только что свергли практически абсолютную монархию, сначала должна произойти буржуазно-демократическая революция, а уж потом – в неком отдалённом будущем – возможен и приход к власти пролетариата.
Однако партия ждала, что скажет Ленин, чей авторитет, как остроумно писал меньшевик Суханов, был для большевиков сродни авторитету Святого Грааля для рыцарей-крестоносцев. Между тем его приезд в Россию из Швейцарии сильно затягивался...
Ветер перемен
Сегодня среди некоторых историков бытует мнение, что Ленин якобы вернулся в Россию на деньги немецкой разведки, желавшей любой ценой вывести Россию из войны. Однако большевики вовсе не были платными немецкими агентами, ибо они никогда не скрывали своих целей: с самого начала Первой мировой войны были её последовательными противниками. И не только по отношению к странам Антанты, но и к Германии и её союзникам. Достаточно почитать работы Ленина того времени, чтобы понять – большевики, объявив Первую мировую войну империалистической, с самого её начала требовали справедливого мира для всех народов без исключения.
Конечно, немцы очень желали воспользоваться таким пацифизмом для вывода России из войны. Потому и дали Ленину разрешение проехать через свою территорию в «запломбированном вагоне» (чтобы русские эмигранты по пути следования не имели возможности выходить на железнодорожных станциях Германии).
Однако инициатором этой поездки был вовсе не Ленин и тем более не германский Генеральный штаб, а российский меньшевик Юлий Мартов – сам Ленин пытался оформить поездку через Англию, но безу-спешно. А среди возвращавшихся революционеров были не только антивоенные пацифисты, но и те, кто желал воевать с немцами «до победного конца». Кстати, поездка в «запломбированном вагоне» через территорию Германии обошлась революционным эмигрантам в копеечку – тот же Ленин влез в большие долги, чтобы оплатить билет... Разве так иностранные государства поддерживают своих агентов?
Ещё до появления Ленина в России в Петроград приехала его эмиссар, Александра Коллонтай. Она привезла для «Правды» ленинские заметки, получившие позднее название «Письма из далека». Редакция газеты была в шоке – Ленин требовал категорически пересмотреть существовавшую на тот момент большевистскую политику.
Он настаивал на немедленном разрыве Петроградского Совета с Временным правительством в целях активной подготовки перехода к следующему, «пролетарскому», этапу революции. Для Ленина само возникновение Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов было знаком того, что революция уже прошла свою «буржуазную фазу» и революционные органы должны, не откладывая дела в долгий ящик, захватить власть. В общем, никакой поддержки буржуазной демократии, а только вперёд, к победе социалистической революции!
Газета, стоявшая на платформе сотрудничества с меньшевиками, другими либеральными партиями и Временным правительством, так и не решилась публиковать «Письма из далека» – возможно, думали, что Ленин ещё передумает. Однако редакция явно недооценивала своего вождя!
Во время народной встречи на Финляндском вокзале Ленин, выступая перед солдатами петроградского гарнизона и рабочими делегациями, прямо провозгласил лозунг о необходимости социалистической революции. А потом на неофициальном собрании большевистских лидеров в особняке балерины Кшесинской он выдвинул неожиданные на тот момент «Апрельские тезисы», в которых призывал к отказу от «революционного оборончества», выдвигал требования заключения немедленного мира, роспуска Временного правительства и передачи всей власти Советам («никакой поддержки Временному правительству»). По земельному вопросу Ленин предлагал конфискацию всей помещичьей земли в пользу крестьянства...
Говоря проще, это было началом тех самых лозунгов, под которыми впоследствии совершится Октябрьская революция: «Мир – народам! Земля – крестьянам! Хлеб – голодным! Фабрики – рабочим!».
Апрельские тезисы у остальных большевистских лидеров вызвали больше недоумение, поскольку они не считали, что Россия согласно догмам марксизма реально подготовлена к социализму. Среди сомневающихся были даже такие в будущем верные ленинские соратники, как Сталин и Дзержинский. Ленину понадобилось несколько недель, чтобы убедить соратников в своей правоте. По мнению историка А. Рабиновича, ключевую роль сыграло интеллектуальное превосходство Ленина над своими оппонентами...
Социализм как Божий дар
Гениальность вождя заключалась прежде всего в том, что он не был доктринёром марксизма, слепо верившим классикам, а подходил к делу творчески. Ещё находясь в эмиграции, он пришёл к выводу, что социалистическая революция не может победить одновременно во всех странах.
Она начнётся в такой стране, где противоречия империализма достигли наибольшей остроты, где имеется наиболее революционный рабочий класс, у которого есть сильные союзники, где пролетариат имеет боевую революционную партию, способную организовать и повести его на борьбу за социализм. Такая страна представляет собой наиболее слабое звено в цепи мирового империализма, и здесь легче всего прорвать эту цепь.
Таковой страной Ленин считал Россию, где капитализм только начал завоёвывать свои позиции в жизни страны, но при этом одновременно появилось и сильное революционное, рабочее движение. Кроме того, полагал вождь, российский капитализм, в отличие от стран Запада, не имел прочной опоры в слоях российского общества – он опирался только на тонкий слой либеральной интеллигенции, за которой ровным счётом не было ничего и никого.
А ещё Ленин видел, что сама Россия по своей сути – страна социалистическая.
На мой взгляд, то были идеалы русской крестьянской общины. У этой общины была своя устойчивая идеология — в частности, эта община категорически отрицала какую-либо частную собственность на землю. По понятиям крестьянина, земля – это божий дар, который не может принадлежать какому-то одному человеку. Поэтому община периодически делила земли между своими членами по числу едоков и нуждающихся в той или иной крестьянской семье.
При этом крестьяне не отрицали личного богатства, но полагали, что это тоже божий дар, который налагает на человека дополнительную ответственность – например, помогать более бедным членам общины. И вообще, постоять не за себя лично, а за други своя (то есть за общину) – это святая обязанность каждого русского человека!
То, что русский коммунизм вырос именно из русской общины, писал известный философ Николай Бердяев:
«В русском сознании социальная тема занимает преобладающее место... Если не брать социализм в доктринёрском смысле, то можно сказать, что социализм глубоко укоренился в русской природе. Это выражалось уже в том, что русский народ не знал римских понятий о собственности. О Московской Руси говорили, что она не знала греха земельной собственности, единственным собственником являлся царь, не было свободы, но было больше справедливости... Все почти думали, что русский народ призван осуществить социальную правду, братство людей. Все надеялись, что Россия избежит неправды и зла капитализма, что она сможет перейти к лучшему социальному строю, минуя капиталистический путь в экономическом развитии. И все думали, что отсталость есть её преимущество. Русские умудрялись быть социалистами при крепостном праве и самодержавии. Русский народ самый коммунитарный в мире народ, таковы русские быт и нравы».
Веками эти свои идеалы русские мужики, составлявшие свыше 80% населения страны, мечтали распространить на всё государство. Отсюда и многочисленные крестьянские войны и восстания, вроде Пугачёвщины или Разинской вольницы, отсюда лютая ненависть к помещикам, которые сами не пашут, но владеют лучшей землёй. Отсюда и полный провал так называемых столыпинских реформ, которые предусматривали уничтожение общины и создание западного крестьянина-собственника, единоличника. Кстати, скорее всего именно этот провал Столыпина окончательно убедил Ленина в возможности скорой победы социализма в России.
Ярче всего тогдашние крестьянские настроения выразил в своей книге воспоминаний известный православный иерарх и публицист, митрополит Вениамин (Федченков), сам выходец из крестьянской среды:
«Столыпину приписывалось некоторыми будто бы гениальная спасительная идея земледельческой системы, так называемого „хуторского“ хозяйства; это, по его мнению, должно было бы укрепить собственнические чувства у крестьян-хуторян и пресечь таким образом революционное брожение...
Не знаю, верно ли сформулировал его идею. Тогда я жил на селе и отчётливо видел, что народ — против неё. И причина была простая. Из существующей площади — даже если бы отнять все другие земли: удельные, помещичьи, церковные и монастырские, — нельзя было наделить все миллионы крестьян восьмидесятинными хуторами, да и за них нужно было бы выплачивать. Значит, из более зажиточных мужиков выделилась бы маленькая группочка новых „владельцев“, а массы остались бы по-прежнему малоземельными. В душах же народа лишь увеличилось бы чувство вражды к привилегиям новых „богачей“. Да и вообще, спасать русский народ лишь буржуазным соблазном личной корысти было совсем неглубоко, ни духовно, ни государственно. Правлавный великорусский народ привык к общинному укладу жизни... И хутора в народе „провалились“. В нашей округе едва ли нашлось три-четыре семьи, выселившиеся на хутора. Дело замерло: оно было искусственное и ненормальное. А народ наш разумен и нравственно солидарен: если уж устраиваться, то всем, а если уж страдать — то тоже всем» .
И ведь митрополит как в воду глядел! Против новоявленных столыпинских «фермеров» роптали не только бедняки, но и вполне зажиточные крестьяне, полагавшие, что община — дело святое и неприкосновенное, а её разрушение только усилит социальную рознь на селе: богатые станут ещё богаче, а бедные — беднее.
В 1907 году крестьяне Костромской губернии послали в Государственную Думу Российской империи весьма характерный наказ:
«Требовать отмены закона, разрешающего выход из общины и продажу надельной земли, так как этот закон через 10 — 15 лет может обезземелить большую часть населения, и надельная земля очутится в руках купцов и кулаков-мироедов, а вследствие этого кулацкая кабала с нас не свалится никогда».
Историк из Петербурга Елена Прудникова едко заметила по поводу этого наказа: «Как видим, основу для раскулачивания заложил вовсе не товарищ Сталин, а пламенный сторонник частной собственности на землю Столыпин»...
В своё время известнейший русский философ Питирим Сорокин сформулировал важные принципу осуществления необходимых той или иной стране реформ. Реформа, согласно его учению, должна базироваться на традициях, психологическом менталитете народа, на его представлении о добре и зле. Только в этом случае преобразования будут иметь должный эффект и пойдут по мирному, созидательному пути.
В случае же со Столыпиным мы видим совершенно иную картину — попытка чуть ли не силой реформировать страну по чуждым большинству народа стандартам. Такая реформа, которая лишь усугубила злободневные социальные проблемы, просто не могла не привести к новым революционным потрясениям, которые и произошли в 1917 году...
Чувствовал массы как никто другой
Кстати, лучшие умы Российской империи прекрасно понимали эту проблему бессознательного социализма большинства подданных империи. Свидетельством тому могут послужить размышления бывшего министра внутренних дел П.А. Дурново, который в начале 1914 года (то есть за три года до революции) направил на имя царя Николая II специальный меморандум:
«Особенно благоприятную почву для социальных потрясений представляет, конечно, Россия, где народные массы, несомненно, исповедуют принципы бессознательного социализма. Несмотря на оппозиционность русского общества, столь же бессознательную, как и социализм широких слоёв населения, политическая либеральная революция в России невозможна, и всякое революционное движение неизбежно выродится в социалистическое...
Русский простолюдин, крестьянин и рабочий одинаково не ищет политических прав, ненужных и непонятных ему. Крестьянин мечтает о даровом наделении его чужой землёй, рабочий – о передаче ему всего капитала и прибылей фабриканта. И дальше этого их вожделения не идут...».
Так оно и случилось – начавшие в феврале 1917-го революцию либералы очень скоро растерялись, так как толком не знали, что можно предложить вставшему на дыбы народу. Народ был равнодушен к либеральным идеалам «свободы слова», «свободы всеобщих выборов» или «свободы политических партий». Народ инстинктивно требовал именно социалистических преобразований! И не когда-то там в светлом будущем, а именно сегодня!
Из всех революционных вождей эпохи один только Ленин понял суть этой народной стихии. И он не просто решил не препятствовать процессу, но и возглавил его. Вот что позднее писал о нём его ученик Сталин:
«Ленин был далеко не похож на таких вождей, которые одержимы боязнью революционных масс, боязнью, что революционная стихия может разбушеваться и поломать много лишнего. Ленин представлял полную противоположность таким вождям... Отсюда пренебрежительное отношение Ленина ко всем тем, которые старались свысока смотреть на массы и учить их по книжкам. Отсюда неустанная проповедь Ленина: учиться у масс, осмыслить их действия, тщательно изучать практический опыт борьбы масс. Вера в творческие силы масс – это та самая особенность в деятельности Ленина, которая давала ему возможность осмыслить стихию и направлять её движения в русло пролетарской революции».
Неудивительно, что в то время, когда с развитием революции популярность либеральных вождей падала, у Ленина она только росла. Такой ярый противник большевиков, как французский посол в России Морис Палеолог, в явном бессилии записал в своём дневнике 4-го мая 1917 года:
«Авторитет Ленина, кажется, очень вырос в последнее время. Что не подлежит сомнению, так это то, что он собрал вокруг себя и под своим начальством всех сумасбродов и радикалов революции; он уже теперь оказывается для нас опасным вождём…».
Время показало, что посол оказался абсолютно прав...
Игорь Невский, специально для «Посольского приказа»
