Евросоюз: вымирающие деревни и возрождающееся средневековье
Многие из нас считают, что вымирающее село — типично российская проблема. Оказывается, что нет: в казалось бы благополучных странах Евросоюза она стоит даже ещё более остро, чем на постсоветском пространстве. Однако, европейцы долгое время старались «не выносить сор из избы», и только кризис показал, что дальше скрывать проблему невозможно.
При этом средства, предлагаемые для решения проблемы неперспективных деревень правительствами стран, объявляющих себя «эталоном цивилизации», иначе, как средневековыми назвать нельзя.
Новые помещики...
Недавно в Греции разразился скандал, вызванный тем, что министру торгового флота страны Костису Мусурулису поступило письмо из Брюсселя, в котором предписывалось в рамках проведения политики бюджетной экономии эвакуировать на материк жителей двадцати трёх островов с населением менее полутора сотен человек каждый и тем самым отменить ряд заведомо убыточных рейсов. Министр оказался непослушным, и на встрече с представителями судовладельцев заявил, что его ведомство сочло вопрос не подлежащим обсуждению. Эмоциональное выступление Мусурулиса просочилось в печать, вызвав волну возмущения и без того неспокойной Эллады, после чего Евросоюз отозвал требования о переселении жителей страны с мелких островов на материк — слишком уж сомнительной оказалась бы выгода от операции в случае её осуществления.
Ведь при переселении государство обязано обеспечить всех островитян не только недвижимостью взамен утраченной, но и средствами к существованию, чего не позволяет экономическая ситуация: несколько тысяч рыбаков, согнанных с насиженных мест, вряд ли окажутся нужны на рынке труда, а вот на островах их промысел, унаследованный от дедов и отцов, всегда сможет прокормить этих людей...
Тем не менее в настоящее время Греция проводит широкую программу приватизации, продажа государственной собственности должна в ближайшие три года пополнить национальный бюджет на двадцать пять миллиардов долларов США. Поэтому скорее всего переселение рыбаков всё же состоится — освобождённые от постоянного населения острова правительство скорее всего намеревалось пустить с молотка. Спрос на такой товар весьма высок: вилла на необитаемом острове для миллиардеров не менее престижна, чем яхта или собственный самолёт.
Но даже если не брать в расчёт обладателей гигантских состояний, это предложение вполне могло заинтересовать гостиничный бизнес: в Восточном Средиземноморье слабо представлен такой популярный сегмент туристического рынка, как уединённый отдых на побережье. Поэтому вложение капитала в Спорады или Киклады, расположенные в самой Европе, куда предпочтительнее, чем в далёкие Сейшелы, Мальдивы или Багамы.
А так как Греция член НАТО, то острова в Эгейском море, с которых предполагалось выселить людей, вполне могли бы стать местом размещения военных баз Северо-Атлантического альянса, и лучший плацдарм для агрессии на Ближнем Востоке найти сложно. Такой вариант уплаты Афинами за иностранную помощь исключать тоже нельзя...
В пользу версии о готовящейся продаже островов говорит и то, что в странах Евросоюза «неперспективные деревни» уже активно уходят с молотка: так, немцы и англичане считают сельские дома отличным способом инвестировать свои средства, открывают в них небольшие гостиницы или просто сдают в аренду дачникам. Подобные предложения привлекательны и для постсоветских нуворишей, а также прочих богатых людей, не входящих в число граждан государств «золотого миллиарда»: покупка недвижимости даёт право получения вида на жительство.
Причины выставления вымирающих деревень на торги простые — в странах Евросоюза сельское хозяйство давно уже стало «камнем на шее» у государства, так как высокая стоимость рабочей силы делает его продукцию нерентабельной. Сегодня себя окупает только виноградарство, и то по причине своей тесной взаимосвязи с производством спиртных напитков. Все остальные отрасли аграрного сектора дотируются, особенно этот процесс выражен в Скандинавии и Финляндии. Много земель выводится из оборота: например, во Франции даже действует государственная программа помощи фермерам, пожелавшим превратить свои пашни в лесные массивы.
В конце сентября на берлинском аукционе покупатель, пожелавший остаться неизвестным, весьма недорого приобрёл живописный хутор Либон в Саксонии, состоящий из одного двора. На четырнадцати гектарах земли ему достались не только ручей, пруд и старинная мельница, но также несколько старых могильников гуннов. В Испании правительство уже выставило на продажу сорок из более чем трёх тысяч пустующих сёл и хуторов страны. Цены начинаются от шестидесяти тысяч евро, за которые можно приобрести хутор из двух домов и нескольких хозяйственных помещений, а деревня из четырёх дворов стоит в два раза дороже.
Выкупленные новыми владельцами сёла превращаются в самые настоящие центры реставрации феодализма, какие россиянам и не снились. Несколько месяцев назад во Франции за полмиллиона евро была продана деревня Курбефи, в которой живут сто пятьдесят человек. Новый «помещик» южнокорейского происхождения намерен превратить её в экопоселение с жёсткими законами. Тем из коренных обитателей села, кто не захочет жить по новым правилам будет предписано перебраться в другие места за собственный счёт. В соседней Испании тоже не редкость, когда деревни выставляются на торги за долги. Жители села Пелеас-де-Абахо, на северо-западе страны, в один момент лишись всего, чем они гордились на протяжении многих лет: плодородной земли, хвойных деревьев, и даже собственных домов с красными черепичными крышами. Всё было конфисковано и ушло с молотка, а население фактически стало батраками у купившего их деревню барина.
...и старые грабли
Для сравнения стоит напомнить как приходило в упадок отечественное село: процессы в СССР и современной Западной Европе во многом похожи. Тем более, что многие люди старшего возраста, побывавшие в странах Евросоюза, отмечают появление в них всё большего числа далеко не лучших черт поздней советской действительности, таких, как уравниловка, бюрократизм, идеологическая зашоренность.
В конце 50-х годов ХХ века руководство СССР начало проводить политику по укрупнению колхозов и стиранию различий между городом и деревней: колхозники каждый месяц стали получать заработную плату, обрели право на пенсию, социальное страхование, перестали платить налоги с личного подсобного хозяйства. Был взят курс на создание городских удобств для крестьян, таких как электрификация, централизованное водоснабжение, создание транспортного сообщения с районными и региональными центрами, и действительно, многое из этого удалось реализовать.
Однако путь решения поставленных задач не всегда соответствовал реалиям аграрного сектора: «стирать различия между городом и деревней» оказалось рентабельным только в крупных населённых пунктах. Поэтому активно проводилась концентрация сельскохозяйственного производства на центральной усадьбе колхоза. Одновременно с ней осуществлялись укрупнение хозяйств путём их слияния и экстренное преобразование колхозов в совхозы, против чего в своё время жёстко возражал Сталин на страницах своей книги «Экономические проблемы социализма в СССР»: колхоз, как известно, является предприятием негосударственной формы собственности, судьба которого во многом зависит от его членов, совхоз же целиком и полностью подчинён вышестоящему начальству. В результате, были созданы новые гигантские сельхозпредприятия, включавшие в себя иногда более сотни деревень. Понятно, что вести эффективное управление производством в таких структурах оказалось крайне затруднительным.
Концентрация производства стала причиной массового переселения крестьян на центральные усадьбы, которые по плану могли быть социально обустроены. В остальных сёлах закрывались медпункты, школы, магазины, оттуда выводились животноводческие фермы, мастерские по ремонту техники и перерабатывающие мощности. Отдалённые населённые пункты руководителями самого разного ранга одним росчерком пера заносились в разряд неперспективных, причём, вне зависимости от того, насколько успешными были находящиеся в них хозяйства: во главу угла ставилась исключительно транспортная доступность.
Наиболее ярыми сторонниками такого подхода оказались экономист Татьяна Заславская и первый заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Александр Яковлев (впоследствии им обоим было суждено обрести печальную славу «архитекторов Перестройки», и сыграть видную роль в окончательном развале советской экономики).
Предложенный ими план предполагал упразднение двухсот тысяч сёл по всей стране: в одном только Нечерноземье планировалось оставить менее четверти из ста сорока тысяч сельских населённых пунктов. Переселению на центральные усадьбы подлежали сто семьдесят тысяч семей.
Результаты не заставили себя ждать: возросли затраты на перевозку колхозников к месту работы на поля, плохое состояние дорог и большие расстояния во внутрихозяйственной транспортировке стали причиной резкого падения производительности. Органические удобрения в виду невыгодности их дальней перевозки стали замещаться минеральными. Обрабатывать отдалённые угодья оказалось нерентабельно: в Нечерноземье по этой причине было выведено из оборота почти сорок процентов сельскохозяйственных земель. Ежегодно терялись пятая часть собранного зерна и треть урожая картофеля, уменьшилось производство молока: один километр перегона коровы от пастбища к месту дойки приводит к снижению удоя в среднем на один литр. Уже в 1963 году СССР вынужден был начать импортировать важнейшие продовольственные товары.
Люди стали уезжать в города, и это внесло печальный вклад в демографическую ситуацию: основной прирост населения как раз и давали те самые сёла, которые объявили «неперспективными». Сегодня многие деревни в окрестностях российских мегаполисов фактически превращены в дачные посёлки, и только благодаря этому они ещё остались на картах. Увы, Россия в результате этих явно непродуманных экспериментов фактически потеряла продовольственную независимость.
Думаю, что и сознательно утрачивающую собственное село Европу ждёт ничуть не лучшая участь...
Александр Дмитриевский, специально для «Посольского приказа»
