О заслугах советской разведки предпочитают не вспоминать
В России, видимо, не могут жить без кумиров, без культа личности, без малообоснованного возвеличивания тех или иных деятелей. Прошедший 12 августа 50-летний юбилей со дня испытания водородной бомбы ещё раз убедительно подтвердил, что это так. Со страниц центральных газет, с экрана телевизора нам все уши прожужжали о том, что сию адскую машину создал не кто-нибудь, а академик Андрей Дмитриевич Сахаров. Имя Сахарова в очередной раз вознесли до небес и поставили чуть ли не вровень с Господом Богом…
Вот только некоторые заголовки статей, которые вышли в канун юбилея: «Сахаров — отец водородной бомбы», «Без Сахарова нам грозила американская оккупация», «Бомба Андрея Сахарова», «Андрею Дмитриевичу мы обязаны миром на Земле». Ну и так далее. Товарищу Ким Чен Иру, «солнцеподобному вождю всех корейских трудящихся», остаётся только завидовать столь безудержному возвеличиванию конкретной личности.
Пикантность ситуации заключается в том, что сегодня доподлинно известно обо всех нюансах создания этого страшного оружия, мощность которого превышала в триста раз заряды, взорванные американцами в Хиросиме и Нагасаки. Известно и о тех, кто принимал участие в разработках водородной бомбы. Сахаров был в группе исследователей далеко не самой главной фигурой. Не меньший вклад внесли другие учёные-ядерщики (Яков Зельдович, Юрий Трутнев и другие). О них наши газеты в связи с юбилеем конечно упоминали, но как-то вскользь, выпятив на первый план исключительно одного Сахарова.
Впрочем, этим людям ещё повезло. О них хоть что-то сказали. Гораздо хуже пришлось тем, без кого водородная бомба никогда бы не появилась на свет. Речь идёт о советских разведчиках, добывавших бесценную информацию для нашей молодой тогда ещё атомной промышленности. Многие из них до сих пор остаются неизвестными для широкого круга российских граждан...
Как академик стал цензором
В 1992 году произошла весьма странная для только что вступившей на демократический путь развития России история. Грозным окриком из Академии наук было приостановлено распространение свежеотпечатанного номера журнала «Вопросы истории естествознания и техники». Это сугубо академическое издание занимается изучением истории точных наук и мало известно широкому кругу читателей. Тем не менее скандал с запретом вышел крупный, в дело даже вмешались Верховный Совет России и федеральное правительство.
Инициатором запрета стал не кто-нибудь, а сам академик Юлий Борисович Харитон, не поленившийся ради этого дела глубокой ночью позвонить «кому надо» в столицу прямо из родного Арзамаса-16.
Харитона якобы встревожило то, что в сигнальном номере, который ему прислали для вычитки, были опубликованы данные о том, как можно самостоятельно собрать атомную бомбу. По словам академика, это, мол, нарушает безопасность России и противоречит международному договору о нераспространении ядерного оружия. И выпуск журнала был фактически арестован.
На самом деле никаких инструкций по сбору бомбы в журнале конечно же не было. Просто издание решилось опубликовать документы полувековой давности. А принёс их в редакцию бывший резидент советской разведки в Соединённых Штатах Америки Анатолий Антонович Яцков.
Из документов следовало, что вклад нашей разведки в создание атомной бомбы был просто бесценным. Документы представляли собой отчёты советских агентов, трудившихся в самом центре американского ядерного центра в Лос-Аламосе, с подробнейшим описанием всех американских наработок. На документах стояли резолюции Сталина, Берии, других важных лиц. Особенно впечатлял восторженный «автограф» первого руководителя нашего атомного проекта Игоря Васильевича Курчатова, который написал, что без наших разведчиков мы бы никогда не создали атомного оружия…
Когда журнал попал под запрет, редакция взбунтовалась. Журналисты пошли по инстанциям. В Службе Внешней Разведки они получили справку о том, что документы уже не представляют государственной тайны и отныне интересны прежде всего историкам. Примерно такое же заключение дали независимые эксперты. Но Академия наук заняла глухую оборону. Складывалось ощущение, что академики, прежде всего Юлий Харитон, просто опасались, что с выходом журнала в свет общественность поставит под сомнение их исключительную заслугу в деле создания атомной бомбы. Проще говоря, их могут обвинить в плагиате, в копировании бомбы по американским образцам. А там, глядишь, возникнут и сомнения во всех их многочисленных регалиях и наградах.
Информация о скандале с научным журналом стала распространяться за пределы академической среды. Появились публикации в независимых СМИ, в которых перед академиками ставились весьма неудобные вопросы. Заговорили и представители спецслужб, прежде всего те, кто курировал атомный шпионаж в 40-50-е годы: тот же Яцков, Александр Феклистов, Павел Судоплатов. Академикам парировать было нечем.
И очень скоро Харитон признал, что первую атомную бомбу, испытанную в 1949 году, мы действительно скопировали с американских образцов, выкраденных нашими разведчиками. Правда при этом он уточнил, что водородная бомба была создана самостоятельно, без какой-либо внешней помощи. Но ветераны наших спецслужб не были с ним согласны и по этой разработке.
Разведка доложила точно!
Сразу уточним: разведчики не отрицают гениальность отечественных ядерщиков. Однако в середине 40-х годов, когда возник наш атомный проект, в стране не было никаких условий для такого рода дорогостоящих работ. Только что закончилась самая страшная в истории человечества Вторая мировая война, половина страны лежала в руинах, людям не хватало самого необходимого. Все ресурсы шли на восстановление разрушенного хозяйства. На этом фоне идеи и мысли физиков-теоретиков выглядели далёкой абстрактной фантастикой.
Но когда были получены разведданные о том, что американцы вплотную подошли к созданию ядерного оружия и когда прогремели взрывы в Хиросиме и Нагасаки, Сталин отдал приказ о создании специального научно-технического совета при Совнаркоме СССР под руководством Бориса Ванникова и Игоря Курчатова. По самым смелым расчётам самостоятельно, опираясь исключительно на собственные ресурсы, мы могли создать атомное оружие только лет через десять. Такого времени у России не было – американцы стремительно наращивали свой ядерный потенциал и уже открыто угрожали Москве новой войной.
Ситуацию спасла великолепно поставленная работа наших спецслужб.
Дело в том, что практически все учёные, работавшие над атомной проблемой в США… тесно сотрудничали с советской разведкой! Делали они это не из-за любви к коммунизму, а по причине того, что считали – ни одна страна не должна обладать монопольным правом на ядерное оружие. Мудрость и настоящий гуманизм этих людей достойны восхищения, в своих расчётах они оказались правыми – именно ядерный паритет между СССР и США в дальнейшем не позволил развязать Третью мировую войну.
В плеяде этих учёных особое место занимает Клаус Фукс, чьей гениальностью восхищались такие корифеи ядерной физики, как Роберт Оппенгеймер и Энрико Ферми. Фукс был родом из Германии. После прихода к власти Гитлера он бежал на Запад. Как способного учёного англо-американцы привлекли его к атомному проекту. В сентябре 1941 года Фукс, давно сочувствовавший социалистическим идеям, установил связь с нашей разведкой, которую с той поры стал регулярно снабжать секретнейшей информацией. В 1950 году, в результате предательства одного из офицеров советского МГБ, он был арестован британскими спецслужбами. В ходе следствия американцы и англичане пришли в ужас: по их данным выходило, что Фукс передал русским все тайны их атомного проекта. Даже такие, о которых были осведомлены лишь президент США и премьер-министр Великобритании!
«Нью-Йорк таймс» писала в те дни, что Фукс помог русским ускорить решение атомной проблемы на срок от трёх до десяти лет при минимуме всех возможных расходов. Учёного приговорили к 14 годам заключения…
Среди всей переданной в СССР информации особое место занимали наработки по созданию водородной или термоядерной бомбы.
Так кто же изобрёл бомбу?
Сегодня наши учёные изо всех сил пытаются доказать, что информация Фукса не имела решающего значения для наших создателей водородного оружия. Они утверждают, что ещё в 1946 году, на заре атомного проекта, ряд исследователей предложили Курчатову заняться изучением возможности воспроизводства термоядерных процессов, происходящих на Солнце, которые в разы превосходят энергию, наблюдаемую при обычном атомном взрыве.
Аргумент этот выглядит весьма слабо, ибо речь идёт лишь об абстрактной идее, не подкреплённой конкретными предложениями. Если быть последовательным, то нашим ядерщикам надо признать, что подобные идеи возникли задолго до их инициативы. Ещё в 1920 году о возможности создания термоядерного оружия говорили англичанин Артур Эддингтон и француз Жан Перрен. А знаменитый Энрико Ферми в 1942 году обсуждал проблему с американскими военными…
В 1947 году Клаус Фукс передал в Москву копию стенограммы одного сверхсекретного совещания, прошедшего в Лос-Аламосе. На этом совещании американский физик Эдвард Тэллер предложил концепцию создания водородной бомбы. Согласно ей, с помощью обычного атомного взрыва можно произвести сжатие смеси изотопов таких химических элементов, как водород, тритий и дейтерий.
После чего высвобождается чудовищная энергия.
Это уже были конкретные предложения, тут же взятые на вооружение Кремлём. И пока в Вашингтоне идея только обсуждалась, Сталин отдал распоряжение о начале практических работ. Заслуга наших учёных заключается не столько в самой идее, сколько в её реальном воплощении в жизнь. Американцы долго и безуспешно пытались найти способы сжатия страшно дорого жидкого дейтерия. А русские, по предложению научной группы тогда ещё молодого учёного Сахарова, нашли весьма оригинальное решение проблемы. Они заменили дейтерий дешёвым ураном-238, который до этого рассматривался при производстве оружейного урана как отходы, «мусор». И в 1953 году испытания нашей водородной бомбы были успешно проведены.
Да, заслуги наших исследователей бесспорны. Но вот их попытки абсолютной монополизации права на изобретение и создание термоядерного оружия вызывают недоумение. Без информации Фукса в 1947 году они не только бы не знали, по какому пути следует идти, но и вряд ли бы имели саму возможность заниматься этой проблемой. Тут надо отдать должное прозорливости Сталина, мгновенно оценившего сведения учёного-разведчика. Поэтому мы начали работать над водородной бомбой на два года раньше американцев, приступивших к созданию агрегата только в 1950 году.
Весьма показательно отношение нашего научного мира к личности немецкого учёного Фукса.
В 1959 году разведчик вышел из тюрьмы и переселился в ГДР. Как вспоминает многолетний куратор Фукса полковник советской разведки Александр Феклистов, он в 1964 году обратился в советское правительство с просьбой наградить немца. Но наши академики встали на дыбы! Тогдашний президент Академии Мстислав Келдыш заявил председателю КГБ: «Это делать нецелесообразно, так как бросит тень на советских учёных в создании ядерного оружия». А академик Александр Александров отозвался о Фуксе очень пренебрежительно: «Фукс, Фукс? Да, помогал чем-то… Но в общем это не сыграло существенную роль».
«Отличился» и Сахаров. Когда в середине 80-х годов немецкий режиссёр Йоган Хельвиг, снимавший фильм о Фуксе, обратился к академику с просьбой дать комментарий, тот наотрез отказался встречаться, сославшись на страшную занятость…
Феклистов с горечью пишет:
«После успешного испытания первой советской атомной бомбы нашим ведущим учёным были присвоены звания Героев Социалистического Труда и лауреатов Сталинской премии… Клаус Фукс получил тюремное заключение и едва спасся от смертной казни – и ничего более… Когда он умер в феврале 1988 года, на печальной церемонии похорон не оказалось ни одного представителя нашей страны. Мало того, на подушечках, на которых покоились ордена ГДР, не было ни
одной советской награды».
Так стоило ли удивляться поведению академика Харитона, пытавшегося уже в «демократическом» 1992 году запретить журнальную публикацию о роли разведки в разработке и создания нашего ядерного щита? Отвратительные традиции самовозвеличивания, заложенные Келдышем и Александровым, продолжают разлагать наш учёный мир. И судя по публикациям, посвящённым юбилею испытания водородной бомбы, традиции эти живут и поныне.
Только если в советские годы в качестве отцов-создателей бомбы славили «корифея всех наук» товарища Сталина и Игоря Курчатова, то теперь на пьедестал согласно новомодным веяниям возвели любимца российских либералов академика Сахарова.
Интересно, кого наши учёные будут превозносить лет эдак через десять-двадцать?
Вадим Андрюхин, главный редактор
