Блокада Ленинграда — героическая быль и подлые мифы
Ровно 70 лет назад была перевёрнута одна из самых трагических страниц Великой Отечественной войны. Закончилась страшная блокада Ленинграда. У стен города на Неве были разгромлены подразделения немецкой группы армий «Север», почти три года державшие вторую российскую столицу в железных тисках голода, лишений, жестоких бомбёжек и артобстрелов…
В последнее время вокруг темы блокады, как впрочем вокруг всей истории Великой Отечественной, родилось множество мифов, многие из которых носят не просто антисоветский, но и откровенно русофобский характер. Эти мифы нередко всю ответственность за блокадную трагедию перекладывают с фашистских агрессоров на наш народ и на его тогдашнее политическое руководство. Этим сильно грешат многие западные «историки», в последнее время взявшиеся за самую настоящую реабилитацию нацизма, да ещё и некоторые «исследователи», скажем так, отечественного разлива — из ревизионистского лагеря переделывателей нашего прошлого. Ибо по расхожему определению ревизионистов в том советском прошлом ничего хорошего не было по определению, и потому вина за все испытания, выпавшие на долю Отечества в XX веке, лежит исключительно на «совках», т.е. на советских людях.
Давайте разберёмся с некоторыми такими ревизионистскими мифами.
Миф первый. Ленинград в 1941 году следовало сдать немцам.
Ревизионисты изо всех сил пытаются убедить нас в том, что город на Неве следовало бы оставить врагу. Мол, тогда можно было спасти его население от всех ужасов блокады. А европейски воспитанные немцы сделали бы всё для облегчения участи ленинградцев...
Не будем останавливаться здесь на чисто военной составляющей этого мифа. Ведь очевидно, что сдача города на Неве означала бы неминуемую гибель всего нашего Балтийского флота и реальную угрозу Мурманску и Архангельску, через которые в Советский Союз шли основные военные поставки западных союзников — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Обратим внимание прежде всего на немецких «гуманистов», которые якобы сострадали жителям города.
Как пишет историк Игорь Пыхалов, гитлеровское руководство планировало не просто захватить город на Неве, но и полностью его уничтожить. Ещё 8-го июля 1941 года после совещания верховного главнокомандования германских вооруженных сил начальник штаба командования сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер отметил в своем дневнике:
«Есть твёрдое решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землёй, чтобы воспрепятствовать там остаться населению, которое мы должны будем кормить зимой. Задачу уничтожения города должна выполнить авиация. Для этого не следует использовать танки».
21-го сентября отдел обороны верховного главнокомандования германских вооружённых сил представил аналитическую записку, в которой рассмотрел возможные варианты действий после взятия Ленинграда:
— Немцы занимают город и поступают с ним так же, как и с другими русскими большими городами. Авторы отвергают этот вариант, поскольку «тогда надо брать на себя ответственность за снабжение населения».
— «Город блокируем, окружаем колючей проволокой под током, простреливаем его из пулемётов». При этом подразумевается, что подавляющая часть ленинградцев умрёт от голода. Негативные стороны подобного варианта: «Возникает опасность эпидемии, которая распространяется на наш фронт. Кроме того, под вопросом, будут ли наши солдаты способны стрелять в прорывающихся женщин и детей».
— «Женщин, детей и стариков вывести за пределы кольца блокады, остальных уморить голодом». Однако, по мнению авторов записки, подобная эвакуация «практически едва ли выполнима...». К тому же «остальное голодающее население Ленинграда опять-таки может стать очагом эпидемии».
— «После продвижения вперед финнов и осуществления блокады города отойти снова за Неву и район севернее этого участка передать Финляндии». Однако этот вариант неприемлем, поскольку «...Финляндия неофициально заявила, что она хотела бы, чтобы её граница проходила по Неве, исключая Ленинград. Как политическое решение — хорошее. Но вопрос о населении Ленинграда Финляндия не решит. Это должны делать мы».
В результате авторы записки предлагали следующее:
«Сначала герметически блокируем Ленинград и разрушаем город артиллерией и, возможно, вместе с авиацией. Когда террор и голод сделают своё дело, откроем отдельные ворота и выпустим безоружных людей... Остатки „гарнизона крепости“ останутся там на зиму. Весной мы проникнем в город (если финны сумеют это сделать раньше, то не возражать), вывезем все, что осталось ещё живого, в глубь России и передадим район севернее Невы Финляндии».
При этом для успокоения «мирового общественного мнения» предлагалось «разрешить президенту США Рузвельту после капитуляции Ленинграда обеспечить его население продовольствием, за исключением военнопленных, или перевезти его в Америку под наблюдение Красного Креста на нейтральных судах». Естественно, авторы записки понимали, что это предложение не будет принято американцами, однако считали, что «его нужно использовать в целях пропаганды».
А вот что сообщал 7-го октября начальник оперативного отдела командования сухопутных войск генерал Йодль главнокомандующему сухопутными войсками генерал-фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу:
«Капитуляция Ленинграда, а позже Москвы не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником... Следует ожидать больших опасений от эпидемий. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступить в город. Кто покинет город против наших линий, должен быть отогнан назад огнем... Недопустимо рисковать жизнью немецкого солдата для спасения русских городов от огня, точно так же, как нельзя кормить их население за счёт германской родины... Эта воля фюрера должна быть доведена до сведения всех командиров».
Однако и с финской стороны ничего хорошего ждать не приходилось. Как докладывали из финского генштаба в министерство иностранных дел Финляндии в начале сентября 1941 года: «Оккупация финскими войсками Петербурга считается нереальной, поскольку у нас нет запасов продовольствия, чтобы выдавать его гражданскому населению».
Из этих документов, как справедливо подчёркивает Игорь Пыхалов, становится видно, что сдача Ленинграда обернулась бы страшной трагедией для его населения, которое буквально было обречено Гитлером на уничтожение.
Миф второй. Немцы могли взять Ленинград, но не захотели, так как перестали придавать ему значение.
А вот это уже клевета на нашу армию, которая якобы толком не умела воевать. Согласно этому мифу, немцы осенью 1941 года прекратили штурм города по причине того, что Гитлер решил взять Москву, куда перебросил ударные силы группы армий «Север». Мол, после этого немцы утеряли к городу на Неве всякий интерес...
Действительно, в сентябре 41-го года с Ленинградского фронта были сняты танковые и авиационные силы силы вермахта и переброшены на московское направление, а оставшиеся немецкие части перешли к жёсткой и активной обороне. Однако за этим стояла вовсе не стратегическая мудрость Гитлера, а безвыходное положение, в котором оказалась армия нацисткой Германии.
Как свидетельствуют архивные документы, в это время немцы понесли на всём своём Восточном фронте такие потери, что уже не могли больше наступать на всех направлениях. Тем более под Ленинградом части группы «Север» увязли в жестоких боях на Пулковских высотах и возле Шлиссельбурга. Кроме того, немцев беспрерывно атаковала 54-я армия Волховского фронта. Эта армия хоть и была наспех сформирована из неопытных новобранцев и брошена в бой буквально прямо с колёс эшелонов, но она отвлекла на себя немалые силы врага.
Немцам стало понятно, что Ленинград с ходу не взять, советское сопротивление неумолимо перемалывало тысячи жизней германских солдат. А тут ещё подошли сроки для проведения операции «Тайфун» — по взятию Москвы. Для Гитлера советская столица была важнее. Поэтому он и отдал командующему войсками группы армий «Север» фон Леебу вынужденный приказ остановить наступление на Ленинград. Фюрер велел ограничиться жёсткой блокадой города, дабы его защитники сами потом капитулировали...
Как видим, город был спасён от немецкой оккупации вовсе не по прихоти Гитлера, а в силу стойкости его защитников, буквально измотавших наступавшего врага под стенами Ленинграда!
Надо сказать, что город не давал покоя Гитлеру и в дальнейшем. В 1942 году он попытался снова взять город штурмом. Операцией должен был руководить лучший стратег Третьего рейха фельдмаршал фон Манштейн, которому после долгой осады удалось взять город-крепость Севастополь. Однако эти планы были сорваны наступательными операциями войск Волховского фронта. И хотя наши части понесли в тех боях тяжёлые потери, операция по штурму Ленинграда оказалась сорванной — свои ударные части Манштейна были вынуждены распылить на удержание советских частей Волховского фронта. А потом у немцев случилась катастрофа под Сталинградом, фельдмаршал срочно уехал на юг, и только после этого нацисты уже больше не помышляли о взятии города на Неве...
Следует отметить, что под Ленинградом друг другу противостояли не только солдаты враждующих армий. Шла ещё невидимая простому глазу смертельная дуэль спецслужб Советского Союза и Германии. К чести нашей контрразведки немцам не удалось организовать в тылах Лениградского фронта ни одного мало-мальски серьёзного диверсионного акта, который бы негативно отразился как на самой фронтовой обстановке, так и на настроениях защитников города. Впрочем, враг засылал свою агентуру не только с разведывательными или диверсионными целями.
Одно время главной целью гитлеровской разведки стал командующий Ленинградским фронтом Леонид Говоров. Однажды в руки контрразведки СМЕРШ попался немецкий агент, который якобы направлялся к командующему, чтобы… передать ему привет от некоего Вострикова. После тщательной проверки выяснилось, что это была тщательно задуманная провокация, дабы навлечь подозрения наших спецслужб на Говорова. А точнее – на весь штаб фронта. Можно представить себе последствия морального состояния наших бойцов и командиров, пройди эта немецкая уловка!
А в 1943 году случилась уже другая, не менее интригующая история.
28-го мая в штаб фронта явился высокий лейтенант. Он представился офицером, прибывшим из глубокой разведки в тылу врага. От помощника коменданта штаба лейтенант потребовал личной встречи с командующим фронтом, заявив, что имеет при себе сведения огромной важности. Помощник коменданта предложил ему пройти в разведотдел штаба. Но лейтенант упорно стоял на своём. Тогда помощник попросил визитёра предъявить документы.
Рассматривая предъявленную офицерскую книжку, помощник обратил внимание на то, что скрепки документа сделаны из нержавеющей стали (в Красной Армии скрепки делались из обычного железа). Предложив лейтенанту подождать, помощник вышел из своего кабинета в бюро пропусков. Там он через записку сообщил о странном визитёре в СМЕРШ, после чего вернулся. Через несколько минут раздался телефонный звонок. Помощник сказал лейтенанту, что его ждёт адъютант командующего.
Едва визитёр вышел в коридор, как контрразведчики скрутили ему руки и обыскали. Помимо всевозможных фиктивных документов и большой суммы денег в карманах лейтенанта нашли хорошо спрятанный заряженный пистолет. На допросе этот человек рассказал о себе всё: что он бывший командир взвода советской морской пехоты, что в своё время он добровольно перешёл к немцам, что немцы неоднократно перебрасывали его в наш тыл для совершения диверсионных и террористических акций, и он с поставленными задачами успешно справлялся – за это был даже награждён Железным крестом.
В этот раз ему поручили убить командующего Говорова. Сначала всё шло по плану. Его высадили на парашюте в Вологодской области близ Череповца. Оттуда он, обманув десяток патрулей и комендатур, благополучно добрался через «Дорогу жизни» до Ленинграда... Остановила диверсанта только бдительность помощника коменданта штаба фронта.
О чём всё это говорит? Прежде всего о том, что немцы делали всё, что только можно, лишь бы поставить непокорный город на колени. Не получалось на боевых позициях, тогда в ход шли провокационные уловки тайной войны, вплоть до дискредитации и физического устранения человека, командовавшего советскими войсками.
То есть, вопреки ревизионистским мифам, Ленинград не давал немцам покоя до самого конца блокады!
Миф третий. Глава Финляндии маршал Маннегрейм не желал войны с Советским Союзом, а его участие в блокаде было вынужденным
Вообще, у ревизионистов к личности Маннергейма наблюдается какой-то щенячий восторг. Мол, этот бывший генерал царской армии якобы очень любил Россию и Санкт-Петербург, где прошла его молодость. А виновником участия войны Финляндии на стороне Гитлера является исключительно агрессивное советское руководство. Мол, миролюбивая Финляндия вовсе не думала нападать на СССР летом 1941 года, однако 25-го июня советские самолеты нанесли бомбовый удар по финской территории, после чего обиженным финнам волей-неволей пришлось присоединиться к Гитлеру. Тем не менее, несмотря на коварство русских, благородный маршал Маннергейм не стал наступать дальше старой советско-финской границы и тем самым якобы спас Ленинград, который в противном случае был бы неминуемо взят его войсками...
Начнём с того, что Маннергейм никогда не испытывал никакой ностальгии по России. Для этого достаточно прочитать его мемуары — его карьера в российской армии закончилась раз и навсегда в 1917 году, сразу после революции. После этого Маннергейм навсегда связал свою судьбу с Финляндией и её интересами. В начале 1918 года он палец о палец не ударил для спасения мирного русского населения, проживавшего в этой стране, когда финны в ходе своей гражданской войны устроили массовую резню всех русских без исключения. Они ничего не сделал для поддержки белого движения, пытавшегося свергнуть большевиков — белые генералы ему были не менее отвратительны, чем красные вожди.
Заложенная им политическая русофобия стала основополагающей внешнеполитической доктриной Финляндии на долгие годы. Она-то, в конечном итоге, и подтолкнула Маннергейма к союзу с Гитлером.
Вот как историк Игорь Пыхалов описывает реальное начало войны между Финляндией и Советским Союзом в 1941 году. Ещё за сутки до начала нападения Германии, 21-го июня главные силы финского флота высадили 5-тысячный десант на демилитаризованные (согласно Женевской конвенции 1921 года) Аландские острова, арестовав находящихся там сотрудников советского консульства. Вечером того же дня финские подводные лодки поставили минные заграждения у эстонского побережья, причём их командиры получили приказ атаковать советские корабли, «если попадутся достойные цели». А 22-го июня финская диверсионная группа попыталась взорвать шлюзы Беломорско-Балтийского канала.
В тот же день Гитлер заявил, что на Севере немецкие войска сражаются в союзе с «героическими финскими братьями по оружию». Наконец, 23-го июня в 3 часа 45 минут вылетевшие из Восточной Пруссии немецкие бомбардировщики сбросили в воды фарватера между Кронштадтом и Ленинградом изрядную партию морских мин, после чего благополучно приземлились на финские аэродромы.
В этой ситуации, чтобы предотвратить дальнейшие налёты на Ленинград, на рассвете 25-го июня советские бомбардировщики нанесли удар по 18-ти аэродромам в Финляндии и Норвегии, где базировалась немецкая авиация. Это событие было немедленно использовано в Хельсинки как предлог для официального объявления войны СССР...
Интересно, что трубя на весь мир о «советской агрессии», между собой финские государственные деятели не считали нужным скрывать истинные цели войны.
«Нам необходимо объединить теперь все финские племена, нам нужно осуществить идею создания Великой Финляндии и добиться того, чтобы передвинуть границы туда, где проходит самая прямая линия от Белого моря до Ладожского озера», — заявил 25 июня на заседании финского парламента депутат Салмиала.
К 1-му сентября 1941 года финская армия сумела выйти на Карельском перешейке к линии старой государственной границы и, вопреки ревизионистским мифам, в течение нескольких дней пыталась её штурмовать. 3-го сентября финским частям удалось взять Старый Белоостров и ряд населённых пунктов за рекой Сестрой. Одновременно части финские 6-го корпуса Карельской армии двинулись в обход Ладожского озера через реку Свирь, чтобы замкнуть внешнее кольцо блокады и тем самым полностью отрезать Ленинград от страны. Командир корпуса генерал Пааво Талвела впоследствии признал, что Маннергейм ещё 5 июня 1941 года предложил ему командовать этим подразделением именно для атаки бывшей столицы империи. Ничего себе «ностальгия» по Санкт-Петербургу, однако!
В преддверии предстоящего взятия Ленинграда уже была заготовлена торжественная речь, с которой должен был выступить будущий президент Финляндии Юхо Паасикиви. В ней с настоящим русофобским пафосом говорилось:
«Пала впервые в своей истории некогда столь великолепная российская столица, находящаяся вблизи от наших границ. Это известие, как и ожидалось, подняло дух каждого финна... Для нас, финнов, Петербург действительно принес зло. Он являлся памятником создания русского государства, его завоевательных стремлений».
Однако, по меткому замечанию Игоря Пыхалова, благодаря стойкости и мужеству защитников города эта патетическая речь пропала втуне. Опираясь на долговременные сооружения Карельского укрепрайона, советские войска заняли прочную оборону. 5-го сентября Старый Белоостров был отбит обратно. Не желая без толку умирать под неприступными дотами, финские солдаты стали в массовом порядке отказываться идти в атаку. После того как подобное произошло в четырёх полках, а общее количество отказников и дезертиров стало исчисляться тысячами, Маннергейм был вынужден окончательно отказаться от наступления на Ленинград...
Вот такой он был — этот мнимый «патриот» России и «почитатель» Санкт-Петербурга. Так что ответственность за блокадные страдания жителей города на Неве Мннергейм несёт ни чуть не меньше, чем немецкие захватчики. Как верно заметил по этому поводу историк Владимир Барышников: «если говорить, что Маннергейм спас Ленинград, тогда и Гитлер спас Ленинград! Вот они вдвоём и „спасали“ город 900 дней — с 1941 по 1944 год».
Миф четвёртый. Люди во время блокады потеряли человеческий облик, в городе вовсю процветало людоедство.
Да, самым жутким последствием блокады стал тотальный голод, обрушившийся на ленинградцев. Особенно страшной в этом плане была первая блокадная зима 1941—1942 года, когда еды не было никакой: главные городские запасы продовольствия сгорели при бомбёжках, а знаменитая «Дорога жизни» через Ладожское озеро ещё только налаживалась. Тогда от голода погибло больше 200 тысяч человек. Стоит ли удивляться, что доведённые до отчаяния люди спасались кто как мог. В том числе и… людоедством! Вот только некоторые сводки НКВД, от сообщения которых волосы становятся дыбом:
«Рабочий Ленинградского речного порта С. 42 лет, проживавший в барже в Гребном порту и его сын Николай 17 лет, убили проживавших совместно с ними двух рабочих. Трупы убитых расчленили, ели сами и променивали рабочим соседних общежитий на вино и папиросы под видом конского мяса… Сёстры И. Анастасия 29 лет и Серафима 16 лет, решив употребить в пищу человеческое мясо, совершили убийство своей 14-летней сестры, труп которой расчленили и употребили в пищу… Работница конторы «Союзутиль» П. 32 лет, жена красноармейца, имеет на иждивении двух детей 8 и 11 лет, привела к себе в комнату 13-летнюю девочку Е., убила её топором и труп употребляла в пищу… Л. 34 лет, уборщица 3-й стройконторы и её соседка по квартире К. 35 лет, безработная, употребляли в пищу труп умершего мужа Л., скрыв его от регистрации и похорон...
Всего к июню 1942 года за людоедство арестовано и осуждено 1965 человек».
В советские годы об этом не писали и не говорили. Но так было, и это тоже часть блокадной истории.
Однако с другой стороны, поразительны даже не сами случаи людоедства, а то, что они — опять-таки вопреки утверждениям ревизионистов — не носили столь массовый характер, какой могли бы иметь в таких нечеловеческих условиях. Этот феномен до сих пор внимательно изучается психологами всего мира, удивляющимися, что ленинградцы в своей основной массе сумели сохранить человеческий облик и не взбунтовались против властей, требуя капитуляции перед врагом.
Российский психолог Татьяна Карсаевская, в частности, написала по этому поводу:
«Осмысление блокады Ленинграда в русле цивилизационного подхода обнаруживает, что в менталитете блокадников в значительной степени сохранились ценностные установки православной общинной традиции, сложившейся в многовековой истории России...
Люди из поколения в поколение учились действовать вместе, понимать ближнего. Тайны и парадокс блокады в том, что город не превратился в место борьбы всех против всех, а произошло обратное… Люди не уединились, а словно сомкнули строй. Так, в доме, где мы жили, мальчик со второго этажа носил воду по обледенелой лестнице на шестой этаж для уже не встававших членов другой семьи. А когда в 1942 году в соседнем детсаду умерла мать двоих детей, отец которых погиб на фронте, то воспитательница из этого сада (потерявшая двух сыновей при эвакуации через Ладогу) усыновила сирот. Эта помощь была бескорыстной…
Спасались и выживали прежде всего те, кто помогал другим, вопреки интересам самовыживания. Помогали из чувства любви, сострадания, повинуясь внутреннему нравственному закону».
И они победили, несмотря на все выпавшие им чудовищные испытания! Этот подвиг также навеки вписан в сложную и героическую историю защиты города на Неве.
Олег Валентинов, специально для «Посольского приказа»
