«Доктор Живаго»: сделано в ЦРУ
На днях издание The Washington Post выдало сенсационную информацию. По данным издания, Центральное разведывательное управление (ЦРУ) США во времена холодной войны принимало непосредственное участие в издании и распространении знаменитого романа советского писателя Бориса Пастернака «Доктор Живаго».
Речь идёт о первом издании в твёрдом переплете, отпечатанном в Нидерландах (при содействии местной разведки), и миниатюрном издании в бумажной обложке, отпечатанном прямо в штаб-квартире ЦРУ, поясняют авторы публикации Питер Финн и Петра Куве (сама статья основана на книге тех же авторов «Дело Живаго: Кремль, ЦРУ и битва за запрещённую книгу», которая должна выйти в свет этим летом). В качестве подтверждения авторы ссылаются на более чем 130 только что рассекреченных документов ЦРУ, отражающих тайный вклад этой разведки в издание и распространение «Доктора Живаго» на русском языке...
Таком образом, сегодня покончено с многолетним спором о том, было ли причастно ЦРУ к заграничной публикации книги Пастернака за границей (и даже к присуждению ему Нобелевской премии) или этого вовсе не было.
Впервые о причастности ЦРУ к первому изданию романа «Доктор Живаго» (за который поэт в 1958 году, собственно, и получил Нобелевскую премию), в своё время много говорила советская пропаганда. Однако большинство литературоведов относились к этой информации скептически, полагая, что это есть лишь уловка красного агитпропа, желавшего очернить облик Бориса Пастернака. После краха Советской власти все разговоры о причастности ЦРУ сразу сошли на нет. Появились даже «очевидцы», рассказывавшие как они, чуть ли не рискуя жизнью, вывозили роман за границу и с большим трудом якобы уговаривали тамошних издателей опубликовать его.
Однако спустя годы тема возникла вновь. В 2006 году о причастности ЦРУ к роману открыто заявил литературовед и журналист радио «Свобода» Иван Толстой в своём исследовании «Отмытый роман. Загадки первого русского издания „Доктора Живаго“. Работая в американских архивах, Толстой выяснил, что текст „Доктора Живаго“ на русском языке в своё время был доставлен в Нобелевский комитет именно при помощи агентов ЦРУ, которым удалось получить рукопись романа и издать его. За что в 1958 году Пастернак и был удостоен Нобелевской премии по литературе. По мнению Толстого, американская разведка использовала роман Пастернака в качестве идеологического оружия против советского строя. При этом исследователь подчёркивал, что сам Борис Пастернак никакого отношения к операции ЦРУ не имел.
А в 2009 году в европейской прессе появились публикации о причастности к присуждению Нобелевской премии для „Доктора Живаго“ не только американской спецслужбы, но и генерального секретаря ООН (1953—1961 годы) шведа Дага Хаммаршельда. Тогда в ЦРУ и Стокгольме эту информацию категорически опровергали, пока сегодня уже не всплыли конкретные документы, которые ясно и чётко показывают, что советская пропаганда в своих обвинениях в адрес ЦРУ по большому счёту всё-таки была права...
Книга сомнительных достоинств
Надо сказать, что этот роман долгое время являлся своего рода иконой для российской либеральной интеллигенции, любящей рассказывать о тех преследованиях, которые ей устраивала коммунистическая власть. Гонения на роман Пастернака являлись как бы яркой иллюстрацией всех этих страшилок. Оговорюсь сразу, я не собираюсь оправдывать ту настоящую информационную травлю против писателя, действительно устроенную советскими властями. Глупости, подлости и цинизма в ней и в самом деле было предостаточно — дело дошло до того, что Пастернака даже вынудили унизительно отказаться от присужденной ему Нобелевской премии.
Впрочем, лично я глубоко сомневаюсь, что «Доктор Живаго» вообще был достоин столь высокой литературной премии!
И вот почему.
В центре сюжета романа — мятущаяся душа русского интеллигента во время революционных событий начала XX века, которая не хочет примыкать ни к красным, ни к белым. При этом — крайне невыразительный сюжет, смазанные личности героев, которые зачастую сами не знают, чего хотят, плюс ко всему тяжеловатый, вязкий язык. И никаких реальных намёков на какую-либо антисоветчину! Наверное, получи Пастернак разрешение издаться в Советском Союзе, его книга вряд ли бы оставила заметный след в литературе. Но наши тогдашние литературные цензоры, что называется, перестарались. И роман оказался за границей, и практически сразу в Нобелевском комитете...
Вообще-то в своё время Альфред Нобель предполагал выдавать деньги за литературные произведения идеалистического плана. То есть за такую литературу, которая, возможно, хоть и приукрашивает действительность, но зато служит для человечества идеалом. И где, хочется спросить, в романе Пастернака такие герои? Кого из них можно приблизить к идеальной личности?
Мало того, этот роман сегодня практически никто не читает. Ни за границей, ни в самой России. Был небольшой всплеск интереса к произведению во время перестройки, когда разрешили публиковать буквально всё, что раньше запрещали. Однако этот интерес быстро пропал – читателя постигло разочарование.
Помню, как один мой хороший знакомый, большой книголюб, как-то сказал – в советской цензуре сидели не только идиоты и мракобесы. Нередко эти цензоры делали полезное дело, отсекая от читателя откровенную халтуру и чрезмерные умничанья авторов, интересные разве что узкому кругу их поклонников. Тем более, книги тогда печатались в государственных издательствах, на государственные деньги, и любое такое умничанье обходилось государству в копеечку.
Мой знакомый как раз имел в виду пастернаковского «Доктора Живаго»...
Тем не менее, нашлись силы, которые пролоббировал роман на престижную Нобелевскую премию.
„Эта книга имеет огромную пропагандистскую ценность“
Надо прежде всего помнить, что это было за время. Только что закончилась Вторая мировая война, Европа попала «под американский сапог», и все европейские традиции были буквально нацелены на проведение новой войны, холодной – против Советского Союза.
Увы, Нобелевская премия не стала здесь исключением. Американцы поспешили превратить Нобелевку по литературе в эффективное орудие идеологического фронта. Сделать это было не сложно – основные денежные фонды премии с 40-х годов прошлого века находятся не где-нибудь, а именно в американских банках. Такой контроль позволяет США вести с премией любую угодную им игру.
Как только роман отказались печатать в нашей стране, писатель предложил его итальянскому издателю Джанджакомо Фельтринелли. Реакция оказалась на удивление мгновенной! Не прошло и двух недель, как итальянец сообщил, что готов издать роман в самом полном объёме. Да, такой оперативности может позавидовать любой автор, который обычно месяцами, а то и годами ждёт отклика издателя.
Мало того, едва книга вышла на итальянском, как тут же, словно по команде, её начали переводить на остальные европейские языки. А различные западные издания подняли шум вокруг «самого выдающегося произведения современной русской литературы».
Обратите внимание – впервые роман вышел на Западе в конце ноября 1957 года, но не прошло и года, а ему уже присудили Нобелевскую премию! А ведь мировая читательская аудитория толком ещё не успела ни ознакомиться с «Доктором Живаго», ни обсудить его, а ей – практически в агрессивной форме – уже стали навязывать мысль о «гениальности» произведения Пастернака. А чтобы сомнений не возникло, «гениальность» подкрепили самой известной премией мира...
Тайну этого успеха как раз и раскрывает недавняя публикация в The Washington Post». Издание цитирует следующий весьма красноречивое сообщение ЦРУ для внутреннего распространения от 1958 года:
«Эта книга имеет огромную пропагандистскую ценность не только благодаря её важному содержанию и свойству побуждать к размышлениям, но и благодаря обстоятельствам её издания: у нас есть шанс заставить советских граждан призадуматься, что не в порядке с их правительством, если литературный шедевр человека, который слывет величайшим из ныне живущих русских писателей, не могут достать, чтобы прочесть на языке оригинала, его собственные соотечественники на его собственной родине».
Далее издание отмечает:
«Операцией по изданию книги руководило подразделение Советской России ЦРУ. За работой надзирал директор ЦРУ Аллен Даллес, свою санкцию дал Совет координации операций (Operations Coordinating Board, OCB) при президенте Дуайте Эйзенхауэре, подотчётный Совету национальной безопасности в Белом доме. OCB, курировавший тайные операции, предоставил ЦРУ эксклюзивный контроль над „эксплуатацией“ романа».
Сразу после выхода «Доктора Живаго» на итальянском языке в ноябре 1957 года ЦРУ выпустило сообщение, в котором рекомендовало всем сотрудникам агентства «максимально распространять (это) издание»...
А вот перед Нобелевским комитетом за «Доктора Живаго» лично ходатайствовал не абы кто, а тогдашний президент США Дуайт Эйзенхауэр! Собственно, это и решило судьбу премии за 1958 год. Её символическое вручение (писателя наши власти не выпустили за границу) проходило под знаком очередной антисоветской истерии, поднятой в западных СМИ. Советский Союз снова и снова попрекали «тоталитаризмом», «нарушением прав человека», «ущемлением свободы слова» и т.д.
В Голливуде по роману был снят художественный фильм. А в Швейцарии на имя писателя был открыт специальный денежный счёт в 900 тысяч долларов, который регулярно пополнялся всевозможными антисоветскими фондами и организациями, которые таким образом выражали поддержку Пастернаку как «узнику совести»...
За ГУЛАГ с архипелагом!
Примечательно, что мода на Пастернака на Западе быстро сошла на нет. Голливудский фильм провалился в прокате, а роман стал интересовать лишь узкий круг западных интеллектуалов. Но Запад быстро нашёл новых героев, очередных антисоветских претендентов на Нобелевскую премию.
Ситуация с вручением в 1970 году Нобелевской премии по литературе Александру Солженицыну за «Архипелаг ГУЛАГ» выглядела ещё более циничной, чем эпопея «Доктора Живаго». Здесь расхождения с требованиями Альфреда Нобеля вообще буквально бьют по глазам!
Вместо идеальных героев Солженицын даёт читателю целую портретную галерею отъявленных мерзавцев, организовавших систему принудительного труда. Мало того, в «Архипелаге» имеется ещё великое множество исторических неточностей. Но американцам эти нюансы были не интересны.
Надо сказать, что Солженицына не только премировали Нобелевской наградой. «Архипелаг» до сих пор издаётся на Западе массовыми тиражами и служит там (а теперь уже и в России!) пособием по изучению советской истории.
А ведь есть прямые свидетельства того, что за всей этой историей с «Архипелагом» стояли американские спецслужбы. К примеру, одним из издателей Солженицына на Западе одно время был некий британский подданный мистер Флегон. В середине 70-х годов издатель и писатель по каким-то причинам разругались между собой, после чего Флегон признался ряду западных СМИ, что ЦРУ напрямую финансировало не только «Архипелаг», но и ещё ряд произведений писателя, выбирая из них главным образом те, где была наиболее резкая критика коммунистической системы.
Примерно из таких же антисоветских соображений в 1987 году вручили Нобелевскую премию и поэту-диссиденту Иосифу Бродскому...
Взяли на испуг
...Сегодня историки литературы много спорят о том, прочему же Борис Пастернак уступил давлению властей и отрёкся как от своего романа, так и от Нобелевской премии. Большинство исследователей сходятся в том, что Пастернак просто испугался.
Он явно не был бойцом по жизни, а привык жить хорошо, ни в чём себе не отказывая. Тем более, советское государство явно благоволило к нему – многочисленные литературные премии за действительно хорошую поэзию, роскошная по тем времена дача в Переделкино, подаренная, по слухам, лично Сталиным, регулярные заграничные турне. Плюс десятки тысяч рублей за переводы иностранных книг (и это тоже заслуженно – наряду с Корнеем Чуковским я считаю Пастернака одним из лучших наших переводчиков британской литературы).
Но после «Доктора Живаго» возникла угроза всего этого лишиться. Писатель не выдержал и послушно подписал все покаянные бумаги, которые от него требовали советские начальники...
А может быть, Борис Леонидович понял, что невольно стал орудием в руках недружественных России сил и потому совершенно искренне решил отказаться от своего произведения, оставив его, как говорится, потомкам до лучших времён? Ведь, в отличие от того же Солженицына, он никогда не был убеждённым противником власти...
Однозначного ответа на этот вопрос сегодня нет.
Игорь Невский, специально для «Посольского приказа»
