Советский Союз зашёл в Афганистан лишь с третьего раза
С той памятной даты прошло уже 35 лет — в последних числах декабря 1979 года начался ввод в Афганистан Ограниченного контингента советских войск, который вылился в 10-летнюю необъявленную войну. По поводу этой войны, как и самого решения советского руководства о вводе войск, существуют разные мнения — от проклятий в адрес брежневского Политбюро, развязавшего «ненужную бойню», до попыток оправдать наше присутствие на афганской земле (мол, у нас тогда не было иного выхода).
Лично я воздержусь от такого рода оценок. Замечу лишь, что это была отнюдь не первая попытка коммунистического Кремля вторгнуться в Афганистан. Но если первые две попытки имели хоть какую-то убедительную логику с точки зрения проблем советской геополитики, то вторжение 1979 года, на мой личный взгляд, больше имело внутреннюю подоплёку — таким образом некоторые видные члены Политбюро ЦК КПСС вели борьбу за власть. Поэтому это вторжение по определению не могло закончится успешно.
Впрочем, судите сами...
...Когда-то в детстве меня очень забавлял один отрывок из фантастического романа Алексея Толстого «Аэлита». Помните, как к инженеру Лосю, собирающемуся лететь на Марс, является бывший красноармеец Гусев, чтобы вступить в состав марсианской экспедиции? Дабы убедить инженера в своем бесстрашии, Гусев рассказывает ему свою биографию:
«С восемнадцати лет занимаюсь войной... Отравлено всё во мне... Четыре республики учредил, — и городов-то сейчас этих не запомню. Один раз собрал сотни три ребят, отправились Индию освобождать. Хотелось нам туда добраться. Но сбились в горах, попали в метель, под обвалы, побили лошадей. Вернулось нас оттуда немного...».
Да-а, думал я тогда, нафантазировал Алексей Николаевич. Мало того, что придумал сказку о полёте на Марс, да ещё приплёл легенду о каком-то индийском походе Красной Армии...
Каково же было моё удивление, когда позднее узнал, что в основу рассказа красноармейца писатель положил вполне реальные события, которые тщательно скрывались на протяжении всех семидесяти четырех лет существования Советской власти.
Карлу Марксу – акбар!
Придя к власти в России, большевики очень рассчитывали на «восстание пролетариата» в мировом масштабе. В 1919 году Красная Армия изо всех сил рвалась на Запад, где уже полыхали искры грядущего европейского пожара: Советская власть победила в Венгрии и в Баварии, рабочее движение лихорадило Италию и Францию. Однако европейская контрреволюция в итоге оказалась посильнее российской — коммунистические восстания были повсеместно подавлены, а Красная Армия отброшена обратно в Россию. Революция в Европе отодвигалась на неопределённое время...
И вот, по поводу сложившейся ситуации, на имя главы Советского государства Владимира Ленина под грифом «секретно» поступает письмо председателя Реввоенсовета республики Льва Троцкого. Лев Давыдович, тщательно проанализировав неудачи коммунистической революции в Европе, предлагает обратить взоры Советской власти на Восток, где местное население уже давно ведет борьбу с европейскими колонизаторами:
«Ареной близких восстаний может стать Азия. Наша задача состоит в том, чтобы своевременно совершить необходимое перенесение центра тяжести нашей международной ориентации... Международная обстановка складывается так, что путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии... Один серьёзный военный работник ещё несколько месяцев назад предложил план создания конного корпуса (30-40 тысяч всадников) с расчётом бросить их на Индию. Разумеется, такой план требует тщательной подготовки как материальной, так и политической... В ближайший период – подготовка «элементов» азиатской ориентации, и в частности, подготовка военного удара на Индию, на помощь индусской революции, может иметь только предварительный, подготовительный характер. Прежде всего, деятельная разработка плана, изучение его осуществления, привлечение необходимых подготовленных лиц, создание вполне компетентной организации».
Письмо датировано 5-м августа 1919 года. А уже 20-го сентября Троцкий выдвинул конкретные предложения по осуществлению плана большого азиатского похода.
Ленину понравилась инициатива Троцкого. Однако он внёс свои коррективы: основным объектом экспансии мировой революции остаётся Европа, а наступление в Азии должно спровоцировать крах колониальной системы западных стран, их экономический кризис и, как следствие, долгожданную мировую революцию.
Большевики тут же вступили в переговоры с теми, кто мог им помочь поджечь Азию...
Прежде всего их внимание привлекли так называемые пантюркисты, или сторонники идеи «Великого Турана», исламского государства, которое должно объединить тюркоязычные народы Турции, Кавказа, Средней Азии и Поволжья. Их признанным лидером в нашей стране являлся башкир Заки Валидов, который в 1917 году пытался создать на Южном Урале «независимый Башкортостан». Одно время он воевал против большевиков в рядах казачьих войск атамана Дутова, но когда верховный правитель белой России адмирал Колчак начал борьбу с разного рода национал-сепаратистами под лозунгом «Единой и неделимой», Валидов переметнулся к красным.
От имени Ленина с ним вёл переговоры нарком по делам национальностей Иосиф Сталин. Валидов обещал ему помочь собрать огромное азиатское войско для рывка на Индию. Но за это он потребовал помочь создать исламское государство от Волги до Памира.
Большевики начали торг – сначала революция в Азии и только затем Великий Туран. На одном из заседаний ЦК ВКП (б) Заки чуть не подрался со Сталиным. После этого он исчез из Москвы. Через пару месяцев Валидов объявился в окружении одного из злейших врагов Советской власти – эмира Бухарского. Впрочем, в Бухаре он продержался недолго. Войска Красной Армии свергли эмира, и Валидов бежал в горы Памира, где возглавил басмаческую шайку...
«Ты не плачь, баба тёмная,
Много нас у Будённого...»
В 1920 году большевики контролировали всю среднеазиатскую часть бывшей Российской империи, именуемую в те времена Туркестаном. Здесь и начали они создавать плацдарм для похода к Индийскому океану. Место Валидова занял другой пантюркист — турок Энвер-паша.
Долгое время он являлся военным министром Турции. После разгрома Османской империи в Первой мировой войне Энвер-паша бежал в красную Москву, где был ласково принят Лениным. В 1921 году Энвер побывал в Баку, где выступил с яркой пробольшевистской речью на съезде народов Востока. Он клятвенно заверил кремлёвских вождей в том, что под красными знаменами азиатские народы понесут освобождение «угнетенным всего мира».
В 1922 году по поручению Ленина Энвер отправился в Туркестан. Там он должен был убедить главарей басмаческого движения признать Советскую власть, объединить их отряды и двинуться на Индию через Афганистан. Надо сказать, что к моменту его прибытия уже была проведена громадная подготовительная работа. Местные органы Советской власти уже переманили многих басмачей в свои ряды, из банд создавались отдельные подразделения Красной Армии. Численность туркестанского войска достигла нескольких десятков тысяч человек.
Вся эта масса сосредоточивалась на южных границах. Ударной силой этой армады должна была стать 1-я Конная армия Семёна Будённого, которая начала перебрасываться с Украины в Туркестан. Правитель Афганистана – Аманулла-хан – дал молчаливое согласие пропустить красные войска через свою территорию, чтобы они могли ударить по Индии. Казалось, ещё немного, и красная конница неудержимой лавиной ринется к берегам Индийского океана...
Однако вмешалась британская разведка.
Господство Британии в Индии держалось исключительно на штыках колониальных войск. Достаточно было любой провокации, чтобы индусы подняли восстание. Поэтому британцы прекрасно осознавали для себя всю угрозу планов Кремля... Агенты британской разведки вышли на того самого Заки Валидова, скрывавшегося от красных на Памире. Валидов был завербован британцами, после чего, переодевшись бедным крестьянином, он тайно пробрался в советскую Бухару, в резиденцию красного главкома Энвер-паши. Угадав склонность бывшего военного министра к авантюрам, Валидов без труда уговорил Энвера поднять восстание против Советов и самому, без помощи большевиков, построить Великий Туран.
Через несколько дней Энвер-паша исчез из Бухары, а вскоре он объявил красным священную войну – джихад. Его мятеж поддержали все басмачи – и те, кто скрывался в горах, и те, кто успел вступить в Красную Армию. Большевики были в шоке! Теперь, вместо похода на Индию, надо было думать о подавлении энверовского восстания — мятежники быстро овладели восточной частью бывшего эмирата и подошли вплотную к самой Бухаре...
Советскую власть спасли будённовцы. Имея неплохой опыт по подавлению повстанческого движения на Украине и на Северном Кавказе, 1-я Конная армия в первом же бою разгромила банды Энвера-паши. По пути своего следования будённовцы не щадили никого, мятежные аулы буквально стирались с лица земли. До сегодняшнего дня в среднеазиатских республиках с ужасом вспоминают о том страшном рейде 1-й Конной, сравнивая его с нашествием Чингисхана...
А вскоре разведэскадрон 8-й Туркестанской кавалерийской бригады окружил штаб Энвера в одном из горных аулов. Во время утреннего намаза прямо во дворе местной мечети красные из пулемётов расстреляли Энвера и всю его свиту. Удалось уйти лишь Заки Валидову, который потом перебрался в Турцию, где прожил очень тихую жизнь, опасаясь покушения со стороны советских спецслужб...
Басмаческое движение было разгромлено. Но и Советы понесли урон. Причём в основном не от пуль и сабель басмачей — будённовцы, не привыкшие к туркестанской жаре, без воды и провианта гибли от всевозможных болезней. Целая дивизия выбыла из строя от малярии, дизентерии и гепатита.
О походе в Индию никто уже не думал...
Якый афганець нэ любыть сало?
Второй раз советское руководство попыталось возобновить индийскую авантюру в конце 20-х годов. Этим планам предшествовали драматические события в соседнем Афганистане. В конце 1928 года давний друг Советского Союза афганский король Аманулла-хан был свергнут группой мусульманских фанатиков. Аманулла обратился к Кремлю с просьбой помочь восстановить в Кабуле законную власть. Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Сталин тут же увидел в этом возможность реанимировать планы революции в Азии: советские войска вторгнутся в Афганистан, а там ударят и по заветной Индии.
Из числа афганских сторонников Амануллы-хана на территории Узбекской ССР начал формироваться «корпус вторжения». Ряды афганцев были укреплены русскими артиллеристами и пулемётчиками, переодетыми в мусульманскую одежду. Во главе корпуса стал некий Рагиб-бей — это был псевдоним известного красного военачальника Виталия Примакова.
10-го апреля 1929 года корпус Примакова вторгся в Афганистан. Через десять дней его войска взяли столицу северной части страны город Мазари-Шариф. Афганские правительственные части несколько раз пытались выбить этот «ограниченный контингент» образца 29-го года. Но безуспешно. Мало того, получив подкрепление из СССР в виде экспедиционного отряда такого же «афганца» Али-хана (псевдоним комдива Алексея Черепанова), Рагиб-бей перешёл в контрнаступление. Но окончательный разгром врага сорвался из-за негативного отношения к корпусу местного населения. Местных жителей не вводила в заблуждение мусульманская одежда сил вторжения. Вторгшиеся светловолосые «мусульмане» на глазах афганцев ели сало, заедая его явно не местным черным ржаным хлебом...
В общем, в тылу у корпуса начало шириться активное повстанческое движение. Москва среагировала мгновенно. 28-го мая 1929 года корпус был выведен из Афганистана. А скоро с помощью своих сторонников в Кабуле к власти вернулся король Аманулла. Сталин, которого всё более и более беспокоили дела в Европе, где назревала угроза Второй мировой войны, окончательно отказался от идеи похода в Индию. И с Афганистаном на многие годы установились дружеские отношения...
Генсека заговорили!
Для Кремля коммунистический переворот в Афганистане в апреле 1978 года явился неприятным сюрпризом. На протяжении десятилетий поддерживая тесные отношения с этой страной, Кремлю не хотелось видеть каких-либо потрясений в Кабуле, и потому в Москве поначалу довольно холодно отнеслись к людям, устроившим апрельскую коммунистическую революцию. Но очень скоро Афганистан начал погружаться в пучину гражданской войны, и красные правители Кабула начали взывать к Москве о помощи, в том числе и войсками. Кремль всегда отвечал неизменным отказом, вплоть до 12-го декабря 1979 года, когда Политбюро приняло решение ввести на территорию Афганистана ограниченный воинский контингент.
Так что же повлияло на изменение советской позиции?
До перестройки нам говорили о том, что войска ввели для предотвращения американской военной агрессии с территории Пакистана. С наступлением «демократических перемен» в нашей стране объяснения стали давать иные. Мол, Брежнев почти выжил из ума и в старческом маразме взял и подписал указ об интервенции в Афганистан. Историки-профессионалы, конечно, отвергают столь примитивную трактовку событий.
Они сегодня сходятся в том, что Политбюро получало неверную информацию о положении дел в южной стране. Судя по докладным запискам, которые ложились на стол Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу, получалось, что как только наши войска войдут в Афганистан, то порядок там якобы быстро восстановится и все междоусобицы прекратятся!
Если говорить прямо – Брежнев и Политбюро получали не просто ложную информацию, а самую настоящую «дезу», провоцирующую Советский Союз на затяжную войну.
Некоторые исследователи видят в этом козни ЦРУ. Однако, судя по западным научным трудам, ввод советских войск оказался неожиданным и для Вашингтона. Только спустя несколько месяцев после ввода наших войск, США смогли соответственно скоординировать свою политику. Да и не могли американцы провести такую операцию по введению в заблуждение всего нашего Политбюро, поскольку в Афганистане мы имели свою разветвленную разведсеть, сформированную ещё в 20-е годы. То есть у нас было множество источников информации, которые позволяли получать объективные, достоверные сведения из Афганистана.
Вывод напрашивается один – дезинформация могла идти только от человека, который контролировал все разведслужбы. В те времена это был всемогущий шеф КГБ Юрий Владимирович Андропов. Только ему одному было под силу ввести в заблуждение всё руководство страны...
Ещё в 1978 году, едва только произошел коммунистический переворот, Афганистан тут же посетили начальник внешней разведки КГБ СССР Владимир Крючков и один из его помощников – генерал Олег Калугин. И тот, и другой впоследствии издали мемуары, где рассказали много чего интересного о тайных операциях советских спецслужб. Но ни у Крючкова, ни у Калугина в воспоминаниях нет ни слова о той командировке 78-го года.
Есть серьёезные основания полагать, что они оба выполняли какое-то личное задание своего начальника Андропова. Не исключено, что с подачи шефа КГБ всей афганской агентурной сети была поставлена задача готовить «двойную бухгалтерию». То есть правдивая информация должна была по-прежнему поступать на Лубянку, а её ложный дубликат – в Политбюро.
Так началось «промывание мозгов» советскому руководству. Впрочем, «промывать мозги» надо было только двум людям – Брежневу и министру иностранных дел Андрею Андреевичу Громыко. Ибо, как отмечают почти все исследователи, к концу 70-х годов внешнеполитический курс страны определяли четыре члена Политбюро: Брежнев, Громыко, Андропов и Устинов.
С министром обороны Дмитрием Фёдоровичем Устиновым Андропова связывали тесные дружеские отношения. Историк Рой Медведев пишет:
«Они были на «ты» и вне официальной обстановки называли друг друга «Юра» и «Дима». Конечно, эта личная дружба в очень большой степени усиливала и политические позиции как Андропова, так и Устинова».
Поэтому, скорее всего, Устинов был полностью вовлечён в андроповский заговор. Вместе они обрабатывали Громыко. Андропов подкинул министру иностранных дел данные о том, что президент Афганистана Хафизулла Амин якобы ведёт тайные переговоры с американцами и просит Вашингтон поддерживать его войсками. Громыко был сломлен. Политологи из Швейцарии Пьер Аллин и Дитер Клей в книге «Афганский капкан» отмечают:
«Возможно, что движущей силой развития событий был Андропов, через КГБ «осведомлённый» о флирте Амина с американцами... Во второй половине октября и в ноябре 1979 года у «тройки» – Андропов, Громыко и Устинов – созрело определенное решение в пользу военной интервенции».
Примечательно, что Устинов, друг Андропова, отдал приказ войскам Туркестанского военного округа готовиться к вторжению в Афганистан ещё до окончательного решения о вводе войск.
Цитирую «Военно-исторический журнал» (№7, 1991 г.):
«Окончательное решение на ввод войск было принято Л.И.Брежневым как Председателем Верховного Совета СССР, Верховным Главнокомандующим, Председателем Совета обороны СССР 12 декабря 1979 года. Однако уже с 10 декабря Д.Ф.Устинов начал отдавать Генеральному штабу распоряжение на создание группировки войск (очевидно, он был уверен, что другого решения Л.И.Брежнев не примет)».
От себя добавим: министр обороны знал, что уломать престарелого генсека Андропову и Громыко ничего не стоило. Ибо ещё в октябре Леонид Ильич отдал решение проблемы на усмотрение силовиков и МИДа. Когда же заинтересованные лица обо всем договорились, им осталось только принести готовую бумагу на подпись Леониду Ильичу. Что они и сделали 12-го декабря.
Страна была ввергнута в жестокую затяжную войну, сильно подорвавшую ее позиции на мировой арене.
Слишком дорогие амбиции шефа КГБ
Зачем же Андропову это понадобилось? Не исключено, для подрыва авторитета Брежнева — мол, Брежнев не только слабоумный старик, но ещё и втянул страну в ненужную войну. А такая дискредитация была важной ступенью восхождения Андропова к вершинам власти...
В 80-е годы журналисты-эмигранты из СССР Елена Клепикова и Владимир Соловьёв издали на Западе книгу, где утверждается, что Юрий Андропов с начала 70-х годов методично и целенаправленно работал против Брежнева, убирая из Кремля его людей и заменяя их на своих. По мнению журналистов, Андропов спровоцировал несколько уголовных дел против брежневского окружения. В итоге, к моменту своей смерти осенью 1982 года Брежнев остался один, без всякой поддержки.
И был вынужден назначить своим преемником Андропова.
Наши историки поначалу подняли авторов этой книги на смех. Но журналистов неожиданно поддержал Дмитрий Волкогонов, единственный историк, допущенный к архивам Политбюро ЦК КПСС. В конце своей жизни Волкогонов на основе архивных материалов написал книгу «Семь вождей», в которой полностью подтвердил выводы авторов-эмигрантов:
«Будучи председателем КГБ, а затем заняв место Суслова в ЦК, Юрий Владимирович приложил немало усилий, чтобы скомпрометировать (благо, они давали для этого множество оснований) родственников Брежнева и своего бывшего заместителя С.К.Цвигуна, выдвиженца Леонида Ильича, очень близкого к генсеку члена Политбюро А.П.Кириленко, фаворита «вождя» министра внутренних дел Н.А.Щёлокова и даже дочь «самого» – Галину... Это именно КГБ рекомендовал для поднятия «авторитета» Брежнева больше и желательно крупным планом показывать генсека на телевидении. Ежедневная «демонстрация» на экране беспомощного и плохо соображающего «вождя» партии и страны ещё сильнее подрывала позиции Брежнева, который неумолимо угасал на глазах всей страны, да и мира. Андропов помнил, что в регулярных обзорах зарубежной прессы (только для него!) о высшем советском руководстве в последние месяцы жизни генсека иностранные авторы занимались в основном гаданием: кто займёт кресло первого человека в партии?»
В мае 1982 года Андропов становится секретарем ЦК по идеологии, то есть по существу вторым лицом в государстве. Конкурентов у него почти не оставалось.
Историк Николай Зенькович отмечает:
«Главным конкурентом Андропова был любимец Брежнева Черненко. Андропов тонко учёл, что фаворитов, кроме их владык, никто не любит. Внимание и любовь Брежнева к Черненко воспринимались остальными членами Политбюро очень болезненно. Этим и воспользовался Андропов.
Он заручился поддержкой министра обороны Устинова (соратник Юрия Владимировича по афганским «делам». – В.А.) и попросил маршала переговорить с Черненко, который сам метил в кресло генсека, чтобы именно Константин Устинович предложил на пост генерального секретаря Андропова. Это был блестящий ход, и Черненко, выслушав Устинова, понял, что проиграл... Отказаться выполнить просьбу маршала значило проиграть окончательно».
Сразу после смерти Брежнева в ноябре 1982 года Андропов становится генеральным секретарём...
...Возникает закономерный вопрос: ну, хорошо, пусть Андропов шел к власти по головам приближенных к Брежневу людей. Но причём здесь Афганистан? Неужели он был столь циничен, что был готов пожертвовать не только престижем страны, но и жизнями тысяч соотечественников?
Увы, история знает множество примеров подобного восхождения к властным вершинам. Далеко ходить не будем. Возьмите, например, бывшего президента России Бориса Николаевича Ельцина. Ради заветных властных полномочий он не моргнув глазом развалил Советский Союз, исковеркав судьбы миллионов людей. Наплевав на престиж страны, на глазах всего мира расстрелял из танков собственный парламент. Когда надо было показать «державную мощь», Ельцин начал войну в Чечне, которая оказалась гораздо губительней для народа. Но вот война стала непопулярной, и он её с легкостью закончил, фактически капитулировав перед сепаратистами. Жертвы, принесенные страной и армией, оказались напрасными...
Андропова и Ельцина роднит ещё одно обстоятельство. Они оба любили власть ради власти. Если другие главы государства руководствовались хоть какими-то идеалами (Сталин хотел построить мощное социалистическое государство, Брежнев искренне желал дать соотечественникам спокойствие после страшных испытаний первых пятилеток и Великой Отечественной войны), то эти правители желали только властвовать, не важно, под какими знаменами и идеями.
Ельцин продемонстрировал это своё стремление во всей красе, а вот Андропов, скоропостижно скончавшийся в начале 1984 года, не успел...
Говорят, что он, сразу после прихода к власти, хотел было начать вывод наших войск, дабы лишний раз продемонстрировать своё превосходство над Брежневым и его политикой. Но сделать это быстро уже было невозможно — войска сильно увязли в боях с афганскими моджахедами. «Расхлёбывать» афганскую проблему пришлось преемникам Андропова.
Увы, судя по всему, для России эта проблема не решена до сих пор.
Вадим Андрюхин, главный редактор
