Четвёртая рота — бессмертная рота
Честно скажу, на этой неделе под этой рубрикой я хотел дать комментарий совершенно на другую тему. Однако вспыхнувший скандал вокруг Российского государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) заставил обратиться именно к этой истории. Ибо речь — ни много, ни мало — идёт о Великой Отечественной войне и о той грязной возне, которая продолжается вокруг нашей военной памяти уже не первый год...
Подвиг поставили под сомнение
Итак, на сайте Госархива был опубликован скан справки-доклада главного военного прокурора СССР Николая Афанасьева, датированный маем 1948 года. Доклад был подготовлен на имя секретаря ЦК ВКП(б) Андрея Жданова. В документе под грифом «Совершенно секретно» говорится, что история о легендарном подвиге 28 бойцов дивизии под командованием генерал-майора Ивана Панфилова, которые якобы ценой своих жизней остановили немецкие танки в бою под Москвой 16-го ноября 1941 года, не соответствует действительности и является вымыслом журналистов газеты «Красная звезда».
Обман вскрылся в 1947 году, когда один из указанных в списке погибших солдат, Иван Добробабин, был арестован за измену Родине. Он подтвердил, что бой, о котором писали в газете, действительно был, но никаких подвигов он не совершал, сам же он добровольно сдался в плен немцам, после чего служил у них начальником полиции в селе Перекоп Харьковской области...
Сразу замечу, что никакого особого секрета для историков, занимающихся историей Великой Отечественной войны, здесь нет. О том, что подвиг панфиловцев был сильно приукрашен журналистами «Красной Звезды», они знают уже давно. Поэтому вся загвоздка состоит вовсе не в опубликованном документе, адресованного сталинскому соратнику Жданову, а в тех целях, которые явно преследовали инициаторы публикации.
Этот инициатор — директор ГАРФ Сергей Мирнонеко. Оказывается, подвиг панфиловцев уже давно не даёт покоя этому человеку. Вот что написал об этом журналист издательства «Регнум» Юрий Алексеев:
«С этим своим разоблачением главный архивариус Российской Федерации уже носится несколько месяцев. Даёт направо-налево интервью, от „Коммерсанта“ до „Комсомольской правды“, и явно гордится проделанной работой. Аж светится…
Вслед за Мироненко выступил главред радиостанции „Эхо Москвы“ Алексей Венедиктов. Он долго и занудно рассказывал, что долг журналиста — любую неправду немедленно вытаскивать на солнышко и оповещать об этом своих читателей-слушателей. Учил всех голосом непререкаемого мэтра. Лучше бы своих редакционных девчонок поучил, а то они такую пургу несут в эфире…
Кстати, а знаете, где происходило это представление? На Конгрессе ВАРП — Всемирной ассоциации русской прессы. Есть такая организация, объединяющая несколько сотен русскоязычных изданий со всего мира. Каждый год в разных странах (по очереди) собираются зарубежные русские журналисты — поговорить за жизнь, обсудить проблемы, обменяться опытом. В этом году мы слетелись в Москву, столицу нашей общей родины. Повод — 70 лет Победы…
Не знаю, зачем на Конгресс притащились эти „разоблачителей подвигов“? В местах нашего проживания (разных латвиях, канадах, австралиях) на Подвиг русского солдата сейчас и так льются цистерны грязи. Стоило специально лететь в Москву (за свой небогатый счёт, кстати), чтобы получить на голову ещё пару ведер говна…
Оптимистичная нота: господина Мироненко после его доклада Конгресс зарубежных русских журналистов дружно послал. В весьма грубой форме. Что символизирует. Мы хоть и зарубежные журналисты, но — русские».
В общем, довольно мерзкая получается история. Главной архивариус России всеми силами пытается опорочить солдатский подвиг — то среди наших зарубежных соотечественников, то в центральных российских СМИ. А затем ещё и публикует «разоблачительную» архивную справку Главной военной прокуратуры. Причём, делает это явно рассчитывая на громкий общественный резонанс!
Чем же он руководствовался? Юрия Алексеев полагает, что сугубо личным пиаром:
«Где-то под Москвой лежат кости моих двух дядьёв, погибших в те самые страшные дни 1941-го. Одному было 18, другому — 22. Место захоронения неизвестно… Я бы низко поклонился Мироненко, если бы он нашёл, откопал, оцифровал бумаги из своего архива, по каким я бы мог сыскать могилы дядьёв. Или хотя бы место, где они погибли…
Но эта работа — скучная и неблагодарная с точки зрения личного пиара. Что ты наваришь на миллионах безвестных ивановых-петровых-сидоровых-алексеевых? А вот забраться на гранитный монумент панфиловцев (раскрученный бренд, как сейчас говорят) и станцевать на нём — круто! Журналисты за интервью в очередь выстроятся. На конгрессах можно будет повыступать…
Кстати, тот самый документ о „неправильных 28 панфиловцах“ вовсе и не Мироненко раскопал. Его вытащила на свет Военная прокуратура почти 30 лет назад. А Мироненко просто использовал „информационный повод“ (70 лет Победы), чтобы попиариться. Другой цели я в его действиях не усматриваю. Господи, как это мелко, очевидно и мерзко. Даже меня, старого циника, передёргивает…».
Я полагаю, что дело тут не только в болезненном чувстве личной славы Мироненко. Ситуация куда как серьёзней! Ибо главный архивист откровенно лжёт, когда пытается полностью отрицать подвиг бойцов дивизии Панфилова, даже, если ссылается на архивную прокурорскую бумагу.
Чтобы убедиться в этом, следует подробно рассмотреть саму историю возникновения легенды о 28-ми панфиловцах...
Помним мы ту суровую осень...
Легенда начала складываться в страшные дни военной осени 1941 года. Тогда, 27-го ноября в газете «Красная звезда» появилась статья корреспондента Владимира Коротеева под названием «Гвардейцы Панфилова в боях за Москву», где рассказывалось о подвиге небольшого воинского подразделения, уничтожившего у подмосковного разъезда Дубосеково почти 60 немецких танков.
Публикация попала на глаза советскому руководству. Председатель Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин позвонил в «Красную звезду» и попросил установить имена героев для представления к высшим правительственным наградам...
Этим делом занялся литературный секретарь газеты Александр Кривицкий. Он выехал в расположение дивизии генерала Ивана Панфилова, чьи бойцы как раз и упоминались в обеих статьях. Там ему удалось установить, что речь шла о взводе под командованием сержанта Ивана Добробабина, который и принял на себя удар немецких танков. А непосредственно боем руководил политрук 4-й роты, 2-го батальона 1075-го полка панфиловской дивизии Василий Клочков.
Весь список бойцов, официально считавшихся погибшими в этом бою, был опубликован в «Красной звезде» в первые дни 1942 года. Спустя полгода всем им было присвоено звание Героев Советского Союза (посмертно). А журналист Кривицкий с тех пор стал официальным летописцем подвига 28 панфиловцев, написав за свою жизнь по этому поводу множество очерков. Он же вложил в уста политрука Клочкова слова, якобы сказанные им перед самой смертью: «Да, братцы, велика Россия, а отступать некуда, позади Москва»...
Первые сомнения в достоверности этой легенды появились ещё тогда, в 1941 году. Бывалые солдаты втихомолку поговаривали между собой о том, что одному пехотному взводу за один бой уничтожить сразу 60 танков, да ещё при отсутствии нормальных противотанковых средств, невозможно — ведь, судя по газетным статьям, бронетехнику панфиловцы подбивали лишь одними гранатами да ещё жгли бутылками с зажигательной смесью. К тому же статьи были написаны с чужих слов — герои все погибли, прямых свидетелей боя не было. Получалось, что, по большому счёту, всё описанное строилось на литературных фантазиях.
Это и подтвердилось в 1947—1948 годы, когда органы Министерства государственной безопасности вели следствие в отношении бывшего немецкого полицая Ивана Евстафьевича Добробабина. Он оказался тем самым командиром геройского взвода...
Как выявило следствие, после боя у разъезда Дубосеково сержант в бессознательном состоянии попал в плен. А вскоре... немцы его отпустили. Дело в том, что Добробабин был украинцем, а немцы, стремясь разжечь в Советском Союзе межнациональную вражду, поначалу пытались заигрывать с украинцами, чтобы натравить их на русских. Сержант вернулся в родное село в Харьковской области и, чтобы элементарно выжить, устроился работать во вспомогательную оккупационную полицию. Там он и служил до 1943 года.
Когда Харьковскую область освободили, Добробабин скрыл свою работу у немцев. Его снова призвали в Красную армию, в рядах которой он воевал до самой Победы. За смелость и мужество сержант был даже награждён орденом Славы III степени. А в 1947 году за ним пришли — органы госбезопасности начали активно разбираться с бывшими немецкими пособниками. В ходе этих расследований и всплыла фамилия полицая Добробабина. Когда стали выяснять обстоятельства, при которых он попал в немецкий плен, тут органы и узнали настоящую историю подвига 28 панфиловцев.
Следователи МГБ пребывали в шоке! Выяснилось, что никакого геройского боя, многократно описанного в советской прессе, просто... не было. Ничего героического не мог припомнить и сам бывший сержант Добробабин. По его словам, то было обычное оборонительное сражение, в котором его подразделение немцы практически полностью уничтожили. А потом на допросе во всём признались и журналисты «Красной звезды» Коротеев и Кривицкий.
По словам Коротеева, в конце ноября 1941 года вместе с журналистом Чернышёвым из «Комсомольской правды» он выехал на передовую. Но корреспонденты доехали лишь до командного пункта панфиловской дивизии — обстановка на фронте осложнилась, и дальше их просто не пустили. На командном пункте один политработник и рассказал им о геройском бое с немецкими танками у разъезда Дубосеково. Ни имён, ни цифр этот человек не называл, просто сказал, что бойцам удалось остановить танковую атаку.
Когда журналисты вернулись в Москву, то в дело вступила уже литературная фантазия главного редактора «Красной звезды» Давида Ортенберга, который не только красочно расписал бой, но, собственно, и придумал численность геройских бойцов — 28 человек, примерное количество бойцов стандартного пехотного взвода.
А Кривицкий показал, что имена бойцов, дравшихся у Дубосеково, ему назвал их ротный командир, капитан Гундилович (погиб в 1942 году). При этом капитан также не мог припомнить ничего сверхъестественного в том бою. Но для Кривицкого, приехавшего по заданию самого Калинина писать легенду, это было уже не важно.
Сознался Кривицкий и в авторстве красивого призыва политрука Клочкова:
«Слова „Россия велика, а отступать некуда, позади Москва“ — это выдумал я сам… В части же описанных мной ощущений и действий 28 героев — это мой литературный домысел. Я ни с кем из раненых или оставшихся в живых гвардейцев не разговаривал. Из местного населения я говорил только с мальчиком лет 14-15, который показал могилу, где похоронен Клочков...».
И всё же они стояли насмерть!
Так что же в реальности произошло 16-го ноября 1941 года у разъезда Дубосеково?
Обстоятельную картину следователям МГБ в том же 1948 году поведал бывший командир 1075-го полка панфиловской дивизии Илья Васильевич Капров. По его словам, вверенный ему полк в ноябре 1941 года находился на левом фланге дивизии Панфилова и прикрывал стык Волоколамского шоссе и железной дороги. У разъезда Дубосеково расположилась 4-я рота 2-го батальона под командованием капитана Гундиловича и политрука Клочкова.
Ранним утром 16-го ноября позиции 2-го батальона атаковали немецкие танки. Эта атака батальоном была отбита:
«Всего на участке батальона шло 10-12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить... В бою полк уничтожил 5-6 немецких танков, и немцы отошли».
А затем немцы подтянули резервы и с новыми силами обрушились на поредевшие части полка. По словам Капрова, уже через 40-50 минут боя наша оборона была прорвана и полк, по сути, был разгромлен. Капров лично собирал уцелевших бойцов и отводил их на новые позиции. По поводу боя у Дубосеково он сказал следующее:
«Никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не было — это сплошной вымысел. В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона с немецкими танками дралась 4-я рота, и дралась действительно геройски. Из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах...
Я не знаю, на основании каких материалов писали в газетах, в частности в «Красной звезде», о бое 28 гвардейцев из дивизии им. Панфилова.
В конце декабря 1941 года, когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент „Красной звезды“ Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Глушко и Егоровым. Тут я впервые услыхал о 28 гвардейцах-панфиловцах. В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками. Я ему заявил, что с немецкими танками дрался весь полк и в особенности 4-я рота 2-го батальона, но о бое 28 гвардейцев мне ничего не известно…
Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович, который вёл с ним разговоры на эту тему, никаких документов о бое 28 панфиловцев в полку не было и не могло быть. Меня о фамилиях никто не спрашивал. Впоследствии, после длительных уточнений фамилий, только в апреле 1942 года из штаба дивизии прислали уже готовые наградные листы и общий список 28 гвардейцев ко мне в полк для подписи. Я подписал эти листы на присвоение 28 гвардейцам звания Героя Советского Союза. Кто был инициатором составления списка и наградных листов на 28 гвардейцев, — я не знаю».
Правдивая легенда
То есть на самом деле у Дубосеково произошёл обычный для трагического 1941 года оборонительный бой, который мало чем отличался от тысяч и тысяч подобных боестолкновений того страшного времени. Но именно на этот бой обратили внимание журналисты важного центрального печатного издания, которые и сотворили из него военный миф. Когда же в 1948 году вскрылась вся правда, то власти не стали разрушать легенду. Материалы следствия были тщательно засекречены, засекретили и ту самую справку на имя Жданова, с которой сегодня носится архивист Мироненко...
Ивана Добробабина за службу немцам осудили на 25 лет лагерей. На свободу он вышел по амнистии 1955 года, но его так и не реабилитировали (умер бывший сержант в 1993 году). Со временем выяснилось, что в живых остались ещё семеро участников боя у Дубосеково — кто-то из них оказался в плену, кто-то был ранен и попал в госпиталь, а кто-то после боя прибился к другим подразделениям и воевал дальше, даже не подозревая о высокой «посмертной» награде. В разное послевоенное время им по-тихому вручили геройские звёзды и... велели помалкивать. Ведь они считались погибшими. Легенда должна была жить, несмотря ни на что.
Вся правда всплыла только в 80-е годы, когда начали рассекречивать архивные документы сталинского МГБ...
И всё же историческое оправдание этой легенде есть! Главный редактор «Красной звезды» Давид Ортенберг прямо сказал следователям о том, что в 1941 году остро стоял вопрос о повышении боевого духа наших бойцов. Мы тогда беспорядочно отступали, сдавали наши города и сёла, а перед немецкими танками у наших солдат существовал какой-то мистический страх: были случаи, когда красноармейцы бежали в панике только при одном виде вражеской техники.
«Поэтому вопрос о стойкости советских воинов в тот период приобрёл особое значение, — подчеркнул Ортенберг. — Лозунг „Смерть или победа!“, особенно в борьбе с вражеским танками, был решающим лозунгом. Подвиги панфиловцев и явились образцом такой стойкости».
Нет, редактор нисколько не сожалел, что подвиг 28 бойцов ему фактически пришлось придумать. Главное, солдатам на фронте ярко показали, что врага можно бить, и бить крепко. Многие фронтовики потом вспоминали о неизгладимом впечатлении, которое на них произвели публикации о 28 панфиловцах. Эти статьи действительно помогали поднять солдатский дух и сыграли огромную идейно-психологическую роль не только в обороне нашей столицы, но и во всей нашей Победе.
Как верно заметил по этому поводу Юрий Алексеев:
«Я и до доклада Мироненко не сильно верил, что ротный политрук в момент танковой атаки стал бы говорить столь длинные и пафосные слова — „Велика Россия и т.д.“. Отец-фронтовик рассказывал, что они просто кричали „а-а-а“ от отчаяния и матерились…
Понятно, журналисты из „Красной Звезды“ додумали, дорисовали. Их нельзя судить. На войне статьи о подвигах нужны здесь и сейчас, в утреннем тираже. А те, кто попадали в один окоп с героями, как правило, репортажей оттуда не присылали. В музее на Поклонной есть целая стена „Они снимали войну“ — имена погибших военных репортёров…
Но с другой стороны… Была Панфиловская 316-я стрелковая дивизия? Была! Держала она оборону под Москвой зимой 1941-го? Ещё и как! Гибли там героически бойцы? Сотнями! Удержала дивизия фронт, спасла Москву? Факт! Был подвиг? БЫЛ! Был Великий Подвиг! И теперь вопрос: ну, что с того, что Подвиг описан в газете не так? Не те детали: не тот бой, не под Дубосеково, не в тот день, не тот политрук, не те слова сказал… Разве ЭТО важно?».
Да, бой у Дубосеково 16-го ноября 1941 года действительно был! Пусть не такой пафосный, как его описали журналисты, пусть наши солдаты сожгли не 60, а только пять или шесть танков. Но ведь 4-я рота не струсила и не побежала, а до конца выполнила свой солдатский долг, оставив на поле брани свыше ста убитых. В условиях 41-го года, когда мы только учились по-настоящему воевать, то был настоящий подвиг. И геройские звания для 28 человек стали символической наградой всем нашим бойцам, павшим в 41-м на подступах к Москве.
... Наверное, если бы Мироненко дал примерно такой вот комментарий к опубликованному им документу, то тогда его публикацию понять и принять было бы можно. Но он даёт, так сказать, документ в «чистом виде» — мол, делайте вывод сами. Кстати, эта справка носит чисто информационный характер и говорит лишь о фактах, которое удалось выявить следствию МГБ, без какой-либо оценки. И если абстрагироваться от всех нюансов, о которых я написал выше, то из этой справки действительно можно сделать вывод, что никакого подвига не было, а бой был целиком выдуман «недобросовестными журналистами».
Видимо как раз на это и и рассчитывал Мироненко, когда публиковал документ.
А нам нужен такой архивный начальник?
Согласитесь, это уже не просто самопиар тщеславного профессора истории. Это больше похоже на информационную диверсию, направленную против нашей военной памяти. Не зря главный российский архивист желанный гость на разного рода «Эхах Москвы» и в прочих СМИ либерального толка, которые ведут грубую антироссийскую пропаганду.
Кстати, в своих выпадах против советского прошлого Мироненко зачастую пользуется не только удобными для него историческими документами, но и откровенными фальшивками. Я лицезрел этого человека в нескольких телепередачах, посвящённых истории. И когда дело касалось тех или иных деяний Советской власти, особенно советского лидера Иосифа Сталина, тот тут профессор в качестве аргументов частенько шёл на подлог, пользуясь мифами, которые гуляли в нашей стране в годы перестройки и которые уже давно напрочь опровергнуты всеми серьёзными специалистами — и то, что Сталин якобы «проспал» войну и то, что он якобы находился в полной прострации в первые военные дни, ну и т.д. и т.п.
Думаю, что и справка о 28 панфиловцах вполне органично ложится в эти антисталинские и антисоветские убеждения Мироненко — как же, вот ведь до чего дошла проклятая «сталинская пропаганда»: выдумала целый подвиг «несуществующих героев», как нехорошо...
Наверное, если бы ТАК вёл себя недалёкий политик либерального толка (а как правило все либералы очень плохо знаю нашу историю), то тогда это было бы простительно. Но ведь довольно грубую антисоветскую пропаганду ведёт не кто-нибудь, а титулованный профессор и директор главного архивного ведомства страны! Тут напрашиваются два вывода — либо господин профессор совершенно не разбирается в истории Отечества ХХ века, либо он сознательно фальсифицирует те или иные исторические темы в угоду своим личным политическим убеждениям.
И оба возможных случая точно не красят Мироненко — ни как историка, ни как руководителя ГАРФ! Поэтому неслучайно многие сегодня задаются вполне закономерным вопросом — а нужен ли вообще нам такой главный архивист, который не просто искажает историю, а явно подыгрывает нашим врагам на поле информационной войны?!
Вадим Андрюхин, главный редактор
