Из власовцев хотят слепить лучших людей России

Случилось это год назад. 14-го ноября 2014 года в Рудольфовой галерее Пражского града неким обществом «Русская традиция» и журналом «Русское слово» была организована конференция, посвящённая 70-летию провозглашения Манифеста «Комитета Освобождения Народов России» (КОНР). Это тот самый Манифест, выпущенный в самом конце 1944 года от имени известного предателя генерала Власова, объявившего «войну сталинскому режиму»...

Оказалось, что сегодня поклонники Власова в России отнюдь не перевелись. Они-то и собрались на юбилей Манифеста и собрались в том самом замке, где когда-то заседал сам Власов и его покровители из германского вермахта и СС.

Эти, как было сказано на самом юбилейном мероприятии, «уважаемые историки и специалисты, исследователи и авторы авторитетных публикаций, книг, статей в этой области истории Второй мировой войны» в очередной раз слились в торжественном хоре, воспевая «...роль Русской Освободительной Армии, Комитета Освобождения Народов России, генерала Власова и его движения...» в кровавой битве за «...демонтаж большевистской системы власти, которая безжалостно подавляла свободу личности и её право следовать тому или иному политическому и нравственному выбору...».

Во вступительной части своей речи первый докладчик, петербургский историк Кирилл Михайлович Александров, даже указал на «мистический характер» свершившегося события, потому как ранее «...никогда невозможно было себе представить...», что «...ровно день в день... через семьдесят лет ...в том самом зале, где состоялось провозглашение этого исторического документа...» соберутся идеологические сторонники генерала Власова.

Далее оратор отметил, что «...независимо от результатов нашей работы... данное собрание станет историческим событием...», и всё благодаря обстоятельствам, «...что складываются сейчас в России...», которые, якобы, «...совершенно не способствуют разностороннему, объективному, дискуссионному, полемическому исследованию...» темы сотрудничества с гитлеровской Германией бывших советских граждан, офицеров и солдат РККА, попавших в плен или добровольно перешедших на сторону врага во время Великой Отечественной войны.

Более того, в сегодняшних реалиях, как видится господину Александрову, «...вопрос стоит о том, можно ли об этой теме вообще рассуждать вне заданных идеологических парадигм...». Видимо Александров  сетует на то, что ныне — не без усилий самого российского государства — в отечественной публицистике наметился положительный поворот от грубых антисоветских, русофобских обвинений военного подвига нашего народа в сторону классического, нормального понимания как самого подвига, так и свершавшегося в военное время предательства. Понятно, что поклоннику Власова такой поворот понравиться никак не может!

Завершая свою речь, Кирилл Михайлович выразил убеждённость в необходимости дальнейшего исследования феномена создания «целой общевойсковой армии» усилиями бывших советских генералов и офицеров в немецком плену, под руководством бывшего генерал-лейтенанта Власова.

Выступающий следом создатель «музея истории борьбы казаков с большевизмом» Владимир Петрович Мелехов обозначил необходимость изучения истории «...антибольшевистских военных подразделений в составе вермахта в период Второй мировой войны...», её осмысления, понимания и объективного представления, «...потому, что антибольшевистские соединения, вставшие на сторону Вермахта и сам Манифест — не краткосрочное событие, не просто акт мести одних к другим... Это явление возникло не на пустом месте — ему предшествовала жесточайшая большевистская тирания, убийства, превращение народов Российской Империи в промышленных и колхозных рабов, но, главное, стремление к духовному порабощению и перерождению национального мировоззрения и его основы — христианских ценностей, в чуждое для народа, интернационально-обезличенное образование, названное советским...».

А далее самое интересное — якобы, по мнению выступающего, в составе упомянутых воинских подразделений «...на эту борьбу поднялись не худшие, а лучшие, так как входили в эти части люди, чётко осознающие то, что они сознательно меняют свою мирную жизнь ... на жизнь военную, где любой из дней для них может оказаться последним...». И отдельно выделил суть явления: «...Люди жертвовали своей жизнью ради идеала, за который они были готовы сражаться и умирать...» (выделено мной — В.Ш.).

... Оставив на совести автора этого текста обвинения и оскорбления в адрес советских солдат, действительно самоотверженно ковавших Победу в битве с безжалостным агрессором и его приспешниками. Мы просто обратимся, как и советуют нам Кирилл Михайлович и Владимир Петрович, к истории некоторых «антибольшевистских воинских объединений», и, насколько позволяет формат статьи, рассмотрим как именно и с каким настроем они «боролись с большевизмом»...

В лесах под Полоцком

Ошибочно считается, что впервые об антисоветских военных подразделениях в составе вермахта в СССР начали открыто говорить лишь с началом перестройки, а пальму первенства, естественно, отдают автору антисоветского художественного произведения на историческую тему «Архипелаг ГУЛАГ» — Александру Исаевичу Солженицыну.

Сложившиеся представления не соответствуют действительности. Естественно, что в силу существовавшей в Советском Союзе идеологической доктрины разговоры о предателях, не просто покинувших поле боя в надежде отсидеться в лихую годину вдали от кровопролитных боёв, а с оружием в руках выступивших на стороне вторгшегося врага против своих соотечественников, были не в почёте. Дискуссии на подобные темы исключались в принципе, а если о явлении коллаборационизма вдруг упоминалось в советской публицистике, то, как правило, в уничижительной форме. Но из правил всегда существовали исключения.

Так, в 1964 году Военное издательство Министерства обороны СССР выпустило воспоминания генерал-майора Петра Захаровича Калинина, во время войны являвшегося одним из руководителей партизанского движения Белоруссии — «Партизанская республика». В своих мемуарах Петр Захарович рассказывает в том числе и о боевых действиях белорусских партизан против образованного «...в лагере военнопленных, расположенного близ города Сувалки ... по заданию немецко-фашистского командования... „Боевого союза русских националистов»...“ и созданной на его основе 1-й русской бригаде СС „Дружина“, которую возглавил ...некий В.В. Гиль — бывший начальник штаба 29-й стрелковой дивизии Красной Армии... Гестаповцы, готовившие его на роль руководителя, порекомендовали к фамилии Гиль, явно не русского происхождения, добавить „Радионов“ (белорусская орфография автора, на самом деле его фамилия писалась на русский манер, как „Родионов“ — прим. В.Ш.). Так он стал Гиль-Радионовым...».

Уже будучи военнопленным «...Гиль-Радионов окончил в Дабендорфе близ Берлина гестаповскую диверсионно-разведывательную школу. Его ближайшими помощниками назначили нескольких власовцев. Всей этой компании было поручено вовлекать в „союз“ морально неустойчивых военнопленных, чтобы затем создать из них „дружину“, для борьбы с белорусскими партизанами.

Угрозами, подкупом и другими чисто гестаповскими метрами воздействия Гиль-Радионову и его помощникам удалось к осени 1942 года загнать в „союз“ около пятисот человек и сформировать „дружину“. В октябре „дружина“, пополненная полицаями из националистического отребья, вместе с немецкими частями СС и СД была переброшена в Могилёвскую область для участия в карательной экспедиции против партизан, действовавших на территории Клического, Белыничского и Березинского районов...».

Со слов Калинина, эта карательная экспедиция «...как и многие предыдущие не увенчались успехом. Окружённые в Усакинских лесах партизаны после нескольких дней упорных боёв прорвали вражеское кольцо и нанесли карателям большие потери в живой силе и технике...». И как только закончились бои с карателями, а немцы отвели свои части, оставив на местах только местную полицию и бригаду Гиль-Родионова, партизаны начали предпринимать попытки «...установить связь с „дружинниками“ и активной контрпропагандой помочь им, пока не поздно одуматься», потому как понимали, что так называемая 1-я русская бригада СС «...состоит в основном из людей обманутых и запуганных немецкими фашистами...».

В результате этих усилий число перебежчиков из рядов «Дружины» к партизанам стало быстро расти, что подвигло в июле 1943 года «...Белорусский штаб партизанского движения ... начать прямые переговоры с Гиль-Радионовым о переходе всей его „бригады“ к партизанам...». Результаты первых переговоров оказались отрицательными. Но буквально через несколько дней сам Гиль-Родионов согласился с требованиями, выдвигаемыми руководством партизанского штаба, и 13 августа 1943 года «Дружина» «...уничтожив немецких офицеров-эсэсовцев... при полном вооружении перешла к партизанам... Решением ЦК и приказом Белорусского штаба бывшая бригада „РОА“ была переименована в 1-ю антифашистскую бригаду... Командиром её остался Гиль-Радионов...

1-я антифашистская бригада воевала. Ее личный состав мужественно сражался с оккупантами вплоть до полного освобождения Белоруссии...».

Судьба бывшего полковника РККА, бывшего обер-штурмбанфюрера СС и командира 1-й Антифашистской партизанской бригады Владимира Владимировича Гиль-Родионова сложилась трагически. Весной 1944 года оборонительные позиции его бригады оказались на направлении главного удара немецких войск в боях за Полоцко-Лепельскую партизанскую зону. В этих боях с превосходящим противником Гиль-Родионов погиб.

Отмечая высокие боевые качества погибшего, Пётр Захарович Калинин не высказывает, тем не менее, сожаления о его кончине:

«...Опытным командиром показал себя в боях Гиль-Радионов. Он погиб в борьбе с фашистскими захватчиками. Тем не менее и сейчас, когда пишутся эти строки, я не могу назвать его патриотом. Разве можно умолчать о карательных экспедициях против партизан, в которых участвовали „роавцы“ под его командованием. Разве можно забыть о зверствах, которые чинили они над мирным населением в Кличевском, Лепельском и некоторых других районах.

Не знаю, есть ли в юридической науке такое понятие, как предел человеческого прощения. А в сердце и сознании советского человека, мне думается, он есть. Можно простить многое, очень многое, тем более, что с годами, когда приходят новые заботы, старое забывается. Но нельзя, невозможно простить сознательную измену родной стране, своему народу, массовые расстрелы своих братьев по крови. Вот почему я и поныне не считаю возможным сказать доброе слово о В.В. Гиль-Радионове, хотя повторяю, что после перехода „бригады“ „РОА“ на строну партизан воевал он с фашистами смело, показал себя опытным командиром...».

Можно понять старого партизана. Право прощать или не прощать любого, кто изменил воинской присяге, он, как заслуженный фронтовик, оплатил своей кровью и кровью своих товарищей, погибавших в боях с гитлеровцами, но не предававших своей Родины. При этом Пётр Захарович не уходит в детали, не показывает мелочей, не говорит о потерях и не рисует картины зверств карателей во время операций против партизан. Но он лаконично и точно продемонстрировал, что так бичуемое ныне советское государство могло дать шанс оступившимся единожды искупить позор предательства!

И если следовать логике господина Мелихова то получается, что многие из числа антисоветских «лучших» предпочли вернуться в разряд советских «худших» — просто потому, что правда была и остаётся именно на стороне последних!

Но, справедливости ради, стоит отметить, что подобное событие — организованный переход целой бригады коллаборационистов в полном составе, с оружием и боеприпасами на сторону Красной Армии — не был правилом, а явился ярким исключением. Осознавшие глубину грехопадения и желающие вернуть себе доброе имя (это кончено, идеальный вариант, не всегда подходящий для оценки поступка того, или иного попавшего в плен красноармейца), или в попытке избежать участи стать карателем, чаще всего уходили обратно к своим тихо, под покровом ночи, или отставали от маршевых колонн поодиночке и небольшими группами.

Но тем ценней выглядит это исключение! К тому же, для понимания значимости события необходимо иметь примеры для сравнения. А с учётом того, сколько на сегодняшний день сказано о коллаборационизме во время Великой Отечественной войны, найти подобный антагонизм, задача отнюдь не из сложных...

«Мы идём широкими полями...»

Естественно, не только советские ветераны умели обращаться с пишущими предметами и могли ясно изложить на бумаге свой жизненный путь. Спустя некоторое время после окончания Второй Мировой войны, оправившись от горечи поражения, этим же занялись и немецкие военнослужащие. А ещё чуть позже когорту писателей пополнили сумевшие избежать репатриации и заслуженного наказание за измену Родине бывшие, как они себя именовали, подсоветские граждане.

Одним из таких писателей явился бывший гвардии майор РККА, а позднее — подполковник ВС КОНР, Вячеслав Павлович Артемьев. Кадровый военный, добровольно вступил в Красную Армию в ноябре 1918 года пятнадцатилетним мальчишкой. К началу Великой Отечественной войны имел звание капитан РККА, большой послужной список (в котором значилась даже должность начальника штаба ВОХР Карлага НКВД СССР) и должность начальника штаба 11-го кавалерийского полка 5-й Ставропольской кавалерийской дивизии...

В плен попал во время боёв конца лета 1943 года. А в 1944 году изменил Родине, подав немцам рапорт о вступлении во власовскую РОА. В ноябре того же года был назначен командиром второго полка формируемой в Мюнзингене 1-й дивизии вооруженных сил «Комитета Освобождения Народов России». После войны смог избежать советского плена и натурализовался в Западной Германии. Естественно, принимал активное участие в идеологической войне против СССР. Автор некоторого количества сочинений. Мы рассмотрим одно из них — «1-я дивизия РОА. Материалы к истории освободительного движения народов России (1941—1945)», в котором Вячеслав Павлович описывает создание и боевое применение власовских войск...

После обнародования Манифеста, о праздновании 70-летия коего отдельными российскими гражданам говорилось выше, началось формирование Вооружённых сил «Комитета Освобождения Народов России». Артемьев описывает это так:

«...В германской провинции Вюртемберг, в военных городках, расположенных близ города Мюнзингена, 14 ноября 1944 года начала формироваться Первая Русская Дивизия Вооруженных Сил Народов России. („Русской Освободительной Армии“). Командиром дивизии был назначен полковник Буняченко, впоследствии произведенный в генерал-майоры... Состав дивизии предусматривался в соответствии со штатами немецких соединений...

Численность дивизии первоначально составляла около 10 тысяч человек. Впоследствии, независимо от штатной положенности, численность дивизии незаконно возросла до 20 тысяч.

Командир дивизии и командиры полков были назначены лично генералом Власовым. Офицерский состав прибывал, как из добровольческих русских частей, находившихся в немецкой армии, так и из скрытого офицерского резерва при Дабендорфской школе РОА. Комплектование солдатским и унтер-офицерским составом производилось также из расформировываемых для пополнения дивизии русских частей немецкой армии и из расформированной дивизии Каминского (Антипартизанское иррегулярное соединение — РОНА — „Русская Освободительная Народная Армия“)...

Значительно хуже обстояло дело с унтер-офицерским составом. Добровольческие батальоны, прибывающие для пополнения дивизии из немецких частей, были без унтер-офицеров, так как таковыми состояли немцы...»

В процессе формирования «борцам за свободную Россию от пут большевизма» приходилось преодолевать колоссальное количество трудностей:

«...Особенно плохо было поставлено снабжение тяжёлым вооружением — материальной частью артиллерии и минометов...

Отсутствие обмундирования и, главным образом, обуви, в первое время лишало возможности выводить части на обучение в полном составе... До января 1945 года солдаты донашивали старое, пришедшее в негодность обмундирование. Из-за отсутствия обуви до 15% личного состава дивизии не могло выходить из казарм, солдаты выводились на учения поочерёдно...».

Но их преодоление якобы было одной из задач воспитания боевого духа новоявленной армии:

«...Со стороны личного состава дивизии было исключительно ревностное отношение к службе, к занятиям. Нередко можно было встретить на учениях в поле, в ненастную погоду солдат в рваном обмундировании, с обмотанными в тряпки ногами, добровольно вышедших на занятия, хотя и имевших право оставаться в казармах. Несмотря на все трудности — не было ни ропота, ни выражения недовольства. Все, от генерала до солдата, сознавали, что от степени боеготовности дивизии зависит её сила и способность к защите своих интересов при любой ситуации. У всех была одна цель, одно стремление, одни враги и одна судьба... Солдаты и офицеры дивизии понимали, что полученное оружие нужно было крепко держать в руках, что они с оружием в руках представляют собою ту силу, которая резко изменила положение, как их самих, так и положение их соотечественников в нацистской Германии. Несмотря на вынужденный союз с гитлеровской Германией нацисты всё же оставались врагами, в чём они были виноваты сами...».

Последний пассаж автора — это очевидная дань времени времён холодной войны, когда, собственно, и писались эти мемуары. Ведь после завершения Международного судебного процесса в Нюрнберге над руководством нацистской Германии, бывшие у неё на службе предатели оказались в очень неудобном положении — им постоянно приходилось оправдываться. Что не удивительно: одели военную форму немецкой армии, присягнули на верность главе Рейха Адольфу Гитлеру, от немцев же получили оружие, воевали с этим оружием в руках против своих соплеменников... Поэтому постоянно приходилось подчёркивать, что гитлеровская Германия якобы оставалась для них «врагом».

Впрочем, автор проваривается и о правдивых вещах. Ибо уже через некоторое количество страниц, явно позабыв про прежнюю идеологическую установку, воссоздаёт, на мой взгляд, истинную картину военного быта: «...В течение нескольких дней части дивизии окапывались, подготавливая оборонительные позиции в лесных условиях местности. С частями немецких войск, занимавшими передовую линию обороны, были установлены тесные, поистине добрососедские взаимоотношения...».

Вот вам и «вражеские отношения»! Таким образом, получалось забавное раздвоение сознания, более смахивающее на самую настоящую шизофрению. Ею, кстати, страдают и многие нынешние поклонники Власова и власовщины...

Но продолжим дальше. Наконец, все препятствия вроде бы были преодолены, и «...в феврале 1945 года формирование Первой дивизии было полностью закончено... 16 февраля 1945 ... года перед построенными для парада полками дивизии был объявлен приказ о передаче Первой дивизии в состав Вооружённых Сил Народов России и вступление генерала Власова в командование „Армией“... Высок был подъём духа у солдат и офицеров в этот торжественный день...».

Как не сложно догадаться, после завершения формирования и подготовки, дивизию ждала отправка на Восточный фронт, которая не заставила себя долго ждать: «...второго марта немецкий офицер связи, полковник Герре, вручил командиру дивизии генералу Буняченко приказ германского командования о подготовке дивизии к выступлению на фронт...». Однако, командир дивизии не спешил его исполнять, заявив, что «...этим приказом роль генерала Власова, как командующего, совершенно игнорировалась. Нарушалось данное обещание о создании и использовании частей Русской Освободительной Армии только после её формирования и в цельном составе...».

Начались долгие препирательства с немцами — видимо перспектива реального участия в боевых действиях против Красной Армии не сильно прельщали обладателей «высокого боевого духа». Ситуацию разрешил приезд в дивизию генерала Власова. 5 марта 1945 года генерал объявил: «...Дивизия всё же должна была выступить ... в район Люббен, Франкфурт-на-Одере...», куда она и прибыла 26 марта 1945 года.

Ранним утром 11 апреля 1945 года части 1-й дивизии вооружённых сил КОНР атаковали плацдарм советских войск на реке Одер. Начало атаки было успешным, потому как «...для советских войск это наступление было совершенно неожиданным...», и бойцы передовых рот даже овладели частью советских укреплений переднего края. Но, как оказалось, успех был обусловлен лишь тем, что «...советское командование не могло допустить, что немцы могли бы предпринять столь безрассудное наступление...». В результате, «...советская оборона не проявила никакого упорства... советские солдаты организованно отходили со своих позиций в хорошо оборудованные укрытия, почти не оказывая сопротивления наступающим. Зато пулемётный огонь с флангов пронизывал всю линию наступления с близкой дистанции почти в упор... советские миномёты интенсивно дополняли огонь пулемётов... полоса местности, назначенная для наступления была мясорубкой...».

Оценив полученные результаты боя, командующий 1-й дивизии КОНР отдал приказ «...остановить наступление и прекратить попытки к дальнейшему продвижению...». А через четыре дня, 15 апреля 1945 года, не взирая на все попытки немецкого руководства побудить власовцев к активным наступательным действиям, 1-я дивизия войск КОНР, забыв о «преодолённых трудностях в приобретении опыта борьбы с ненавистными коммунистами» и своей «святой миссии спасения России» от ига большевизма, снялась с фронта и начала своё «победное» шествие по немецким тылам, стараясь уйти как можно дальше от наступающих советских войск. Они пробивались в зону ответственности союзников СССР по антигитлеровской коалиции, дабы избежать заслуженной кары за измену Родине...

... Так что же получаем в итоге?!

А вот что! Изменившие присяге и даже принимавшие участие в карательных операциях против партизан «дружинники», вернувшись в ряды защитников Отчизны, своими жизнями мужественно искупили совершённое преступление — оказавшаяся на направлении главного удара немецких войск 1-я Антифашистская бригада понесла огромные потери и была фактически уничтожена в кровопролитных боях с гитлеровцами, тем самым исполнив свой воинский долг до конца.

А вот 1-я дивизия войск КОНР, оставшись верной своей измене, едва попав на фронт, самовольно вышла из боя, лишь чуть-чуть соприкоснувшись с советскими частями, и проявила «старание» только в поиске возможности спасения — наверное, исключительно «для будущих битв за свободную Россию».

То есть, в первом случае мы имеем яркий пример мужества и стойкости, а так же той самой жертвенности, о которой так сегодня печётся господин Мелехов. Во втором же видим типичную трусость в стремлении сохранить собственную никчёмную жизнь, не гнушаясь при этом ничем, даже повторным предательством — теперь уже по отношению к немцам...

Всего три десятилетия назад эти события имели вполне определённую, не позволяющую двоякого трактования оценку. Но, увы, потом пришли иные времена, когда чёрное стали называть белым и наоборот!

Сам же факт безнаказанности за высказывания, подобные мелиховским, и возведение предателей в ранг «лучших» людей, лишний раз говорит о том, что глубину произошедшей трагедии развала Советского Союза и попрания его памяти мы ещё до конца не осознали. И всё же хочется надеяться, что подобное положение вещей будет изменено, а воспевающие «подвиги» любых коллаборационистских формирований и их лидеров так называемые «историки» лишатся возможности это делать впредь. Хотя бы в нашей России...

Виталий Шеремет, специально для «Посольского приказа»

От главного редактора.

Когда я работал над книгой «По следу Вервольфа» — о розыске и поимке предателей Родины в послевоенное время — мне в архиве попалась интересная история об одном из солдат упомянутой здесь бригады СС Гиль-Родионова. Это ветеран Великой Отечественной войны Фёдор Иванович Аношин, уроженец Горьковской области.

В мае 1942 года он, будучи лейтенантом РККА, попал в плен под Керчью. Немцы его этапировали в лагерь номер 318 (Германия). Чтобы вырваться из плена, Аношин согласился на вербовку в так называемый «Боевой союз русских националистов». Обучался в одной из немецких разведшкол по подготовке агентов-пропагандистов, откуда его перевели во «Русскую дружину» войск СС Гиль-Родионова. В мае 1943 года Аношин, будучи командиром отделения дружины, бежал вместе со всеми своими подчинёнными к партизанам. То есть к своим ушёл задолго до перехода на советскую сторону всей бригады! Более года воевал в Белоруссии, в составе партизанской бригады имени Кутузова, пройдя путь от рядового партизана до командира отдельного отряда. Награждён медалью «Партизану Отечественной войны» 1-ой степени и орденом Боевого Красного знамени.

Но после войны его арестовали по неправедному обвинению в причастности в немецкому разведывательному органу «Цеппелин» (частью этого разведывательного органа и был тот самый «Боевой союз русских националистов»). Аношина судили, приговорив к 10 годам лишения свободы. Из советских лагерей он вышел по амнистии в 1955 году. После чего многие годы добивался реабилитации.

В 1982—1983 годы его дело рассматривала специальная комиссия, состоящая из членов Горьковского обкома партии и областного Управления КГБ. Комиссия полностью реабилитировала Аношина, вернув ему все боевые награды и доброе имя...

Думаю, эта история, не смотря на её драматичность и даже трагизм,  только подтверждает те выводы, которые сделал автор статьи.