Олесь и сегодня на боевом литературном посту

Прошёл год после убийства яркого украинского писателя и историка Олеся Бузины. Мы не будем хочу писать ни про расследование его убийства, ни о личности ублюдков, ставших непосредственными убийцами. Ясно одно — Олеся убила нынешняя власть Украины! Мало того, есть даже вполне достоверная информация о том, что заказ на убийство пришёл прямо из администрации Порошенко, что в общем-то нисколько не удивительно. Так что пока нынешняя Киевская хунта не будет свергнута, никакого нормального расследования убийства Бузины ждать не стоит.

Поэтому в эти дни просто почтим его светлую память. Самым же лучшим памятником Олесю стали его книги и многочисленные публикации на самую разную тематику, которые всегда имели и будут иметь благодарного читателя. Сегодня мы публикуем два материала Бузины. Взяты они с замечательного авторского сайта писателя: http://www.buzina.org/. Статьи написаны ещё в 2009 году, но согласитесь — их актуальность не утеряна до сих пор...

НОВАЯ РУИНА

Помните стишок из программы «Великі перегони», которую крутили по «1+1» в 2000 году? Даже не верится, что он звучал в эфире...

Под небом голубым

Лежит одна страна.

Реформами бесплодными

Измучена она.

Уже который год

Всё денег нет в казне,

И призраки из прошлого

Являются во сне...

Кучма ещё правил Украиной. Ющенко служил у него премьером и называл «батьком». Тимошенко подрабатывала вице-премьером по ТЭКу у Ющенко. И ещё не было ни «Украины без Кучмы», ни Юли в Лукьяновском СИЗО, ни Майдана, ни послемайданья. Тем не менее, стишок довольно верно обрисовывал положение в жёлтой стране, развалившейся под голубым небом, как обрисовывает его и сегодня. Только степень измученности реформами явно возросла, а населения, для которого демократ Тимошенко придумала красивый термин «биомасса», стало на три миллиона меньше. Страна реформируется и умирает, не выдерживая силы реформаторских лекарств.

Но внешне всё вроде бы нормально. На Банковой сидит Президент, на Грушевского – «працює» премьер-министр, через дорогу в Раде – бухтят депутаты. Вся государственная машина аж трясётся от напряжения! Есть гимн, флаг и герб. И даже обсуждается ещё один герб – большой. Но душу не покидают смутные предчувствия.

Двадцать лет, которые прошли с того момента, как вылупился на свет Народный Рух и расцвела национальная идея, для большинства населения Украины оказались, как ни странно, потерянным временем. «Хотели как лучше, а вышло как всегда». Эта сказанная по другому поводу фраза человека, долго пробывшего в Киеве послом, замечательно подходит для характеристики ситуации. Если же проводить аналогии исключительно с украинским прошлым, то больше всего подходит дефиниция «Новая Руина» – по имени эпохи, когда гетманы после Богдана Хмельницкого до полного изнеможения уничтожали друг друга.

На языке политологии происходящее в Украине определяется как нарастание дезинтеграционных процессов. В связи с умиранием промышленности, экономические связи между регионами страны постепенно слабеют. Исчезает надличностная самоидентификация. Чувство общегосударственного патриотизма заменяется местными интересами.

Это видно даже по региону, который принято называть «украинским Пьемонтом» – Галичине. Заробитчан из Западной Украины теперь намного больше интересует экономическое положение в Португалии, куда они ездят на стройки, чем в родном доме. За «картой поляка» выстраивались длинные очереди. По некоторым оценкам, до миллиона жителей Западной Украины готовы отыскать у себя польские корни, чтобы получить возможность уехать в край свой мечты – Евросоюз. А новое поколение националистов выродилось до маргинальных группок, главная цель которых напомнить спонсорам о своём существовании. Яркий пример – кучка «террористов», на последней книжной ярмарке во Львове, пытавшихся сорвать презентацию украинского перевода «120 дней Содома» маркиза де Сада. Вдумайтесь, какую «актуальную» цель они выбрали для привлечения внимания! Причём, в стране, где ничего не читающие пьяные подростки сношаются прямо на скамейках, что в Макеевке, что в Ивано-Франковске.

Разрушенная промышленность тянет за собой в пропасть систему образования. Технические вузы деградируют. Нет масштабных проектов, значит, не нужны инженеры. Уже предыдущее поколение их или разъехалось по зарубежным странам или переквалифицировалось в мелких торговцев. Слово итеэровец – «инженерно-технический работник» – новому поколению приходится расшифровывать. Они его не знают. А с исчезновением технической интеллигенции, являвшейся основным потребителем книг, постепенно деградирует и литература. Исчез читатель – умер писатель...

Умирает даже такая традиционная для украинцев отрасль, как сельское хозяйство. Никогда больше не будет не только белых хат под соломой, Галь и Панасов, но и колхозных дворов и председательских дочек. Когда едешь по Украине, везде – и на западе, и на востоке, – тебя встречают развалины того, что ещё дышало в конце 80-х. Коровники растащены по кирпичам до фундаментов, разбитая техника выглядит следами умершей космической цивилизации (трактор без стёкол и гусениц смотрится как брошенный космонавтами луноход), а система хозяйствования свелась к упрощённому производству монокультур – пшеницы, рапса или подсолнечника, выращиванием которых занимаются арендаторы... живущие в городе. Дважды в год – весной и осенью – они выбрасывают на село кочующие «десанты» рабочих, на которые с удивлением взирают доживающие век старушки. Монокультуры, особенно подсолнечник, истощают почву, но арендатор этим не заморачивается – он жаждет прибыли немедленно, как всякий использующий чужое.

До 1991 года в Украине сохранялась матрица православной христианской цивилизации с традициями солидаризма, взаимовыручки, жертвованием личного во имя общественного и пренебрежением к накопительству материальных ценностей. Этой модели удалось уцелеть даже после революции 1917 года. Более того, именно в позднем СССР она достигла пика развития. Многим эти ценности кажутся наивными, но я, выросший в их атмосфере, не могу сказать, что они были так уж плохи. Советский человек не мог иметь личный бассейн, как нынешний олигарх, но это не мешало ему даже при скромных доходах посещать бассейн общественный, посылать ребенка на лето в пионерский лагерь, отдыхать «дикарем» по всей территории Советского Союза и бесплатно получать хорошие образование и достаточно качественное медицинское обслуживание. Не говоря уж о том, что бомжа в Киеве невозможно было встретить вообще даже в единичном экземпляре – по причине его отсутствия как класса.

Теперь рядом с моим домом в Киеве под гастрономом валяется много бомжей и особей, переходных к ним, а в парке стоят руины того бассейна, где я некогда учился плавать. И это тоже символ. Прививка модели западного капитализма образца викторианской эпохи привела к материальному и моральному краху двух поколений. Первое растратило себя еще в начале 90-х, бросив остатки накоплений в пасть трастов, обещавших мгновенное обогащение. Второй виток материального «развода» произошел совсем недавно. Внедрение системы потребительского кредитования, разжигание у граждан непомерных аппетитов в обретении предметов престижа на долгие годы сделало их рабами банков. А безудержная пропаганда «выгодности» депозитов с последующей их заморозкой опустошила карманы доверчивых любителей процентов во второй раз.

Это была гигантская общегосударственная афера. Те, кто её замышлял, стали новыми хозяевами жизни. А те, кто пошли на приманку буржуазных ценностей, потеряли даже то, что имели. И будут терять, пока не поймут, что оказались не равноправными участниками экономического процесса, а доверчивыми жертвами гигантского игрового автомата, завлекающе мигавшего лампочками. Нужно называть вещи своими именами: экономика независимой Украины строится на системе общегосударственных «кидков», эволюционирующих по степени изощренности – от обещаний руховцев вернуть всю съеденную москалями колбасу (представляете, какую субстанцию вернули бы после того, как москаль её употребил!) до рухнувшей в прошлом году строительно-ипотечной пирамиды.

А ведь какие были стартовые возможности! Результатами ХХ века для Украины стало не только обретение независимости, но и получение ее в географических размерах, о которых классические националисты не могли даже мечтать. В 1917 году Центральная Рада требовала у Временного правительства всего лишь автономии в пределах срединной Украины – без нынешних Донецкой, Одесской, Херсонской, Николаевской областей и Крыма. И, естественно, без Галичины, входившей в Австро-Венгрию. Через три года Петлюра легко признал за Польшей Западную Украину и Волынь, чтобы сохранить ещё хоть на пару месяцев свою эфемерную власть над несколькими губерниями Правобережья, где он тоже гарантировал Пилсудскому права собственности на землю дореволюционных польских помещиков. Творец теории украинской самостийности Николай Михновский мог только по-детски мечтать об Украине от Карпат «аж по Кавказ», но осуществить эту фантазию удалось только под крышей сталинского СССР.

Можно не любить советское наследие. Прадед автора этих строк был репрессирован как бывший царский офицер, а бабушка чуть не умерла с голоду в 33-м. Сам он ненавидит любые ограничения свободы слова, единомыслие, однопартийность и монополию на истину, но это не мешает ему видеть, что территориальная целостность Украины была достигнута благодаря нелюбимому им коммунистическому режиму с его однопартийностью и единомыслием. Мы все выросли из него: от Черновола до Тимошенко.

Однако последовательное оплёвывание внешней политики Советского Союза, достигшее пика при Ющенко, ставит под сомнение легитимность границ нынешней Украины. Рядом с нами находятся две полуразвалившиеся в результате политики ультранационализма страны – Грузия и Молдова. Они – маленькие, и процесс полураспада пережили быстро. Украина в несколько раз больше, но в ней идут те же процессы, чреватые новой феодальной раздробленностью.

В советские времена существовал гигантский «плавильный котел», формировавший не этническую, а политическую нацию. Грузин Сталин, еврей Каганович, русский Жуков и украинец Тимошенко чувствовали себя представителями одной целостности. Такие же процессы происходили и в дореволюционной России. Я как-то поразился, обнаружив, что знаменитой атакой русской кавалерии на немецкие пушки под Каушеном в августе 1914 года (Восточная Пруссия) руководили сплошь люди с нерусскими фамилиями: командир корпуса – генерал Хан Нахичеваньский, командир бригады – генерал Скоропадский (будущий гетман), непосредственный исполнитель – командир эскадрона лейб-гвардии Конного полка ротмистр Врангель. То есть, по нынешний терминологии, азербайджанец командовал украинцем, а тот – немцем. Но все они в этот момент чувствовали себя, прежде всего, русскими офицерами.

В нынешней Украине советский плавильный этнокотел отключён, а украинский так и не разожжён. Вместо него проводится насильственная политика галичанизации под видом украинизации. Ментальные ценности одной, не самой развитой провинции страны, объявлены эталоном для всех остальных вплоть до Крыма, который, как гласит учебник истории для 10-го класса, всегда входил в состав украинских «этнических границ». Характерно даже то, что нынешним министром образования назначен Вакарчук-старший – выходец из Львовского университета, не давшего ни одного учёного с мировым именем. Теперь он «украинизирует» Киевский политехнический институт, первым ректором которого был отец современной химии Менделеев, а самым знаменитыми выпускниками создатель вертолета Сикорский и основоположник космической эры Королёв.

Старая Руина выглядела как театральная сцена, на которой живописными горами валялись трупы казаков, сотников и полковников, порубавших друг друга в припадке безумия. Новая Руина пока менее зрелищна. Она напоминает больницу, где в палатах лежат трупы людей, тихо умерших или умирающих от загадочной внутренней болезни, и празднично иллюминированный (особенно на День Независимости!) административный корпус с живым пока медперсоналом, подсчитывающим прибыль от «сэкономленных» и проданных налево лекарств. Главврач, заключивший политический союз с палатой буйнопомешанных нацдемократов, сыто облизывается и даже время от времени употребляет санитарок, надеясь дать здоровое потомство новых «справжніх» людей. Но додавить уколами всех пациентов не удалось, как и превратить в больницу все, что находиться за ее стенами.

Через забор медучреждения уже перелезают веселые негры-мигранты, подкупившие охрану и разбивающие палатки прямо на клумбах, в подвалах кишат китайцы, часть стены утащили румыны. А в районе пищеблока еще сохранилось поголовье вполне здоровых поварих, на которых облизываются чернокожие пришельцы. Они то и дадут потомство, которое прикончит главврача с его санитарками...

Олесь Бузина, 1 октября 2009 года

ОТКУДА У НАС ТАКОЙ МЕНТАЛИТЕТ?

Судьба человека – это его характер. То же самое можно сказать и о народе.

Рискну утверждать, что большинство жителей Украины не довольны собой. Мы меряемся «здобутками» с Россией, Евросоюзом и даже Турцией и приходим к неутешительным выводам. У России — ядерное оружие и газ. У Евросоюза — обывательский рай, куда переселился миф о счастливом коммунистическом будущем. И даже турецкие курорты, как утверждают жарившиеся на них, по сервису лучше крымских. Начинается самоедство: почему везде так хорошо, а у нас так плохо?

Мы действительно живем в дефиците всего. Нашим националистам не хватает украинского языка. Нашему среднему классу — денег, чтобы погасить кредиты. Нашим женщинам — настоящих мужчин. И даже наши олигархи, поверьте мне, чувствуют себя глубоко несчастными, потому что на Западе есть другие олигархи — ещё богаче.

Проводя аналогии с другими странами, мы понимаем, что отстаем. По нашим улицам ездят автомобили, произведенные в Германии или Японии. В наших домах стоит бытовая техника, сделанная в Китае. И даже вода в наших квартирах (по крайней мере, в тех из них, что пережили «евроремонт»), течёт из польского крана.

По телевизору идут русские сериалы и американские фильмы ужасов. А мы все надеемся, что в мире снова поднимутся цены на традиционные продукты украинского экспорта — хлеб, металл и духовность. Если отбросить некоторые нюансы индустриальной эпохи, вроде танковых и авиационных заводов, пролезших в нашу жизнь в советские времена, то можно сказать, что Украина — это всё та же Одарка в плахте XIX столетия. Только купившая помаду и мобильный телефон после того, как продала в городе огурцы со своего огорода.

Эта патриархальность видна даже в публичном имидже наших политиков. Они ориентируются на заскорузлый, неразвивающийся электорат с невероятно устойчивыми стереотипами представления о мире. Отсюда коса колбаской у Юлии Тимошеко и провинциальная вышиванка у её однопартийца Шкиля. Из той же оперы (простите, кобзарской думы) нарочитая любовь Виктора Ющенко к горшкам и корытам, из которых он собрал свой «музей» в Безрадичах, и усы Дмитра Корчинского.

Все они хотят выглядеть ожившими фигурами из прошлого. Корчинский — казаком. Шкиль — вояком УПА, партизанящим в «хащах» Верховной Рады. Тимошенко — сусальной матерью многодетного семейства, как на размалёванных открытках столетней давности. Уверен, что на 75 процентов — это просто игра на публику. Ведь Шкиль уходит ночевать не в схрон, а в киевскую квартиру, а Ющенко садится крутить не рога волу, а руль любимому «Мерседесу». Но сути дела это не меняет. Все они остаются, по большому счёту, просто феодалами, существующими за счёт эксплуатации полукрепостного народа, самые шустрые представители которого бегут из Украины на заработки за границу, как во времена Миколы Джерри их предшественники текали из панского поместья.

Украинская история в очередной раз ходит в пляс по кругу. И когда кажется, что теперь-то всё будет хорошо, что начнётся не голодомор, а экономический подъём, а потом и та самая, как «у Європі», счастливая жизнь, страна снова доходит до заколдованного гоголевского места и с разгона останавливается. Как писал упомянутый классик: "Танцевать-то он танцевал… Только что дошел, однако ж, до половины и хотел разгуляться… не подымаются ноги, да и только! Что за пропасть! Разогнался снова, дошел до середины — не берет! Что хочь делай: ноги, как деревянные стали! «Вишь, дьявольское место!».

Вечное проклятие украинского чернозёма

В XVIII в. французские просветители выдвинули идею влияния на характер нации географических условий. Северные народы считали суровыми. Южные — легкомысленными. Отсутствие каких-либо важных природных ресурсов сочли решающим условием для развития.

В этом смысле Украина представляет собой идеальную территорию для того, чтобы не развиваться вообще — люльку для несмышленых младенцев. Тут, как в Африке, можно ничего не делать и не умереть с голоду. В то время, когда трудолюбивые голландцы по сантиметрам отвоёвывали свою землю у моря, строя сложные ирригационные системы и ветряные мельницы для откачки воды, украинцы едва-едва шевелились на своем чернозёме.

Европейских путешественников поражала примитивность технологий земледелия в «стране казаков». Еще в XVII столетии тут была целина. Венецианский посол Альберто Вимина, приехавший к Богдану Хмельницкому, писал, что огромное количество злаков тут «растут беспорядочно и без обработки от тех семян, которые падают на землю после покоса или ветра и зовутся по-русински „падалицей“. Падалицу иногда собирают, иногда она пропадает, потому что жатва на засеянных полях такая богатая, что крестьяне пренебрегают этими дарами, которые даёт благодатная почва. Я с трудом поверил бы такому явлению, если бы не видел его воочию и не замечал таких огромных и богатых зерном снопов, которых в других странах не добудешь и при самом тщательном культивировании».

Зачем развиваться, применять новые технологии, ломать голову, если и так хорошо? Тот же Вимина отмечает избыток молочных продуктов, мяса и рыбы «по причине огромного количества пастбищ и прудов».

И так продолжалось вплоть до XX столетия! Население росло, но земли для традиционных методов хозяйствования по-прежнему хватало. Ведь при Екатерине II прикончили Крымское ханство и начали распахивать Дикое поле. В украинских школах теперь проходят не те произведения. В их программе нет, например, романов уроженца Украины Григория Данилевского, описавшего жизнь в таврических степях полтора века назад. А стоило бы их ввести! Хотя бы первую часть романа «Новые места», которая называется «Украинский Робинзон Крузо» — о том, как решил при Александре II один молодой помещик эмигрировать в США. Да проезжал через Херсонщину. Купил за копейки немерено целины и остался. Зачем в Техас ехать, если свой такой же под боком?

Этот избыток лёгкой для обработки земли до сих пор цементирует консерватизм украинской психики. Нигде в Европе нет такого обилия заброшенных сельхозугодий. Я видел дачки размером в три сотки в Германии. Они вытянуты вдоль железных дорог — там, где самая дешёвая земля. А у нас до сих пор можно столбить чернозем сотнями гектаров! Было бы желание и минимальная ловкость рук.

Бюджет нужно украсть как урожай

Крестьянин не умеет заглядывать в будущее далеко. В крайнем случае, его интересует погода на ближайшую посевную. Отсюда описанное Остапом Вишней противоречие, в котором разрывается украинский национальный характер: «Якось-то воно буде» и «Якби ж то знаття!»

Руководство страны, состоящее из детей крестьян, во главе с очередным президентом-селюком не может предвидеть надвигающийся кризис. Его кругозор всегда ограничен бюджетом на ближайший год, с которого нужно снять «урожай». А другого руководства у страны нет, так как большинство народа — тоже дети крестьян.

Деньги это то, что зарывают в землю

Та же крестьянская психология проявляется в отношении среднего украинца к деньгам. Он смотрит на них, как на избыток семян — ту самую «падалицу», описанную Виминой. Их можно бросить в банк в надежде, что там что-то вырастет без твоих усилий. Такое возможно только при постоянной скупости крестьянина к себе. Он жмётся, ходит в плохой одежде, толком не отдыхает, во всём себя ограничивает и… откладывает. Но откладывает всегда напрасно. Потому что приходят «татары» и отбирают лишнее.

Территория Украины — одна из самых богатых в мире на закопанные деньги. Тут находили и продолжают находить горшки с римскими динариями, арабскими дирхемами, немецкими талерами и даже русскими золотыми рублями. Население этой земли традиционно продавало хлеб на экспорт и копило. Вкладывать полученные финансовые излишки в новые технологии и производство оно считало дурной работой. Как писал тот же Вимина: «Казаки не заботятся о фабричном деле ни в сёлах, ни в городах… Живут тесно… Плохая домашняя утварь гармонирует с домами, где кроме ножа и горшка все деревянное».

До сих пор только немногие в Украине поняли, что деньги — это капитал. Большинство же по-прежнему относится к ним как к сокровищу и превращает в бесполезный клад — попросту говоря, «закапывает».

Сильные и слабые: пограничная жизнь убивает среднего человека

Все иностранные путешественники в один голос повторяли: Украина в переводе означает «пограничье», «окраина», «страна с краю». Вольтер, Вимина, Боплан придерживались именно этой трактовки.

Граница между оседлым населением и кочевым привлекала персонажей двух контрастных типов. На постоянном месте жительства тут оказывались либо сверхэнергичные, скорые на расправу бандиты, которым не было места в соседних государствах с твёрдой властью, либо несчастные, забитые «лузеры», у каких не оставалось сил выбраться из «заколдованного места».

Отсюда два крайних типа среди наших сограждан: или боящийся собственной тени, или такой, что ни чёрта, ни Бога не боится. И промежуточного типа почти нет! Он тут не приживается — лишний человек, да и только!

Говоря об этническом происхождении тех людей, которые сегодня называются украинцами, Михаил Грушевский написал: «Зараз можна помітити, що се люди не одної породи: одні чорняві, інші біляві, одні мають голову круглу, інші подовгасту, одні тілом худі і костисті, інші товсті, тілисті. Видно, що се потомки людей з різних народів і племен, що помішалися і злилися в один народ»… Дальше он развил эту мысль: «Переглядаючи фамілії українські, побачимо тут і потомків родин великоруських, і польських, і німецьких, і сербських, і жидівських, що пристали до українців в різних часах і вважають себе українцями».

Такая пёстрая разнохарактерная смесь объясняет, почему среди жителей Украины так сильны внутринациональные противоречия. Представители различных этнических групп, появляясь на пограничной территории, приносили свои стереотипы поведения и антипатии. Поэтому до сих пор одна часть Украины хочет дружить с Западом, а другая — с Россией. Оставаясь самым молодым государством в Восточной Европе, Украина является идеальным объектом соперничества крупных мировых держав. Негативные образы из прошлого не дают нации сплотиться, а положительных идеалов, которые устраивали бы всех, она до сих пор не выработала — то нужно сеять, то разворовывать госбюджет, то спасать вклады в банках, то собственную шкуру от милиции или бандитов. Времени на новую жизнеутверждающую идеологию у нации просто не остается.

Прогрессу необходим толчок извне

Исторический опыт показывает, что все государства, возникавшие на территории нынешней Украины, упорно проявляли отсутствие желания развиваться. Виноват в этом был благодатный местный климат. Крымское ханство столетиями паразитировало на работорговле, не желая изобретать ничего нового в своей системе хозяйствования. Половцы так и не смогли отступить от кочевой экономики. Сена в Диком поле хватало для скота и зимой, и летом. А вокруг ещё и паслись табуны тарпанов — диких лошадей, на которых можно было сколько угодно охотиться. Примерно так же жили скифы, сарматы и киммерийцы — далекие предшественники половцев.

Единственное, что могло нарушить такую сонную гармонию, это толчок извне — приход новых завоевателей или изменение климата, когда степь начинала усыхать и у кочевников исчезала кормовая база. Пока мы проживаем, насколько умеем, наследие прошлого — навыки экстенсивного земледелия и то, что называем украинской тяжёлой промышленностью, сложившейся еще во второй половине XIX столетия, когда шотландец Юз получил лицензию на добычу угля и выплавку стали в Донецком бассейне. С тех пор принципиально ничего нового наша элита пока не предложила, а народ у неё не потребовал.

Но если чудо-смерч снимет, как масло с хлеба, слой чернозёма или иссякнет руда, украинцу придется просыпаться от вековой спячки. Он или исчезнет, превратившись в персонажа этнографического музея, наподобие половца, или мутирует в нечто непредставимо энергичное и прекрасное, чему обзавидуются даже американцы. Вот мой ответ на вопрос: что мы за народ и откуда у нас «такий менталітет»?

Олесь Бузина, 27 февраля 2009 года