Декларация о независимости Украины — и смех, и грех
В эти дни 25-летия так называемой украинской «независимости» возникла забавная полемика между последним президентом СССР Михаилом Горбачёвым и первым укро-президентом Леонидом Кравчуком. В ответ на заявления Кравчука о том, что якобы именно Украина с её стремлением к независимости похоронила Советский Союз, Горбачёв резко ответил, что Украина тут вовсе не причём, а главным виновником убийства великой страны следует считать Бориса Ельцина, который вместе со своей командой взял власть в РСФСР и инициировал ликвидацию СССР...
Знаете, Горбачёва я терпеть не могу, но тут он абсолютно прав — Украина к развалу страны имеет самое что ни есть опосредованное отношение. Можно сказать даже, что вообще не имеет! И свидетельством тому являются украинские события в дни ГКЧП, после которых и была принята Декларация о государственной независимости.
По приказу ЦК КПСС
Предшествующие Декларации годы перестройки показали, что республика относилась к числу самых консервативных в Союзе — Коммунистическая партия тут имела куда больше влияния на умы граждан, чем в любой другой советской республике, включая Россию, сама партия очень плохо поддерживала либеральные идеи перестройки, а интеллигенция, глубоко провинциальная по своей натуре, «раскачивалась» в сфере демократизации очень медленно. Либеральные митинги и «акции протеста» в Киеве или в Харькове были лишь бледной копией того, что тогда творилось на улицах и площадях Москвы, Ленинграда, Свердловска, Горького. Правда зашевелились укро-националисты, но их влияние было ограничено лишь несколькими городами на Западной Украине...
И если бы не имевшие самые драматические последствия провокации Центра, то перестройку на Украине точно никто бы и не заметил!
Примерно в 1988 году главный идеолог КПСС, «прораб перестройки» и агент западного влияния Александр Яковлев начал создавать в республиках так называемые «Народные фронты в поддержку перестройки», ставшие позднее прибежищем националистов и антироссийских сепаратистов всех мастей. И началось это в Прибалтике. Депутат Верховного Совета СССР от Латвии Виктор Алкснис вспоминает по этому поводу:
«В 1988 году, чтобы сдвинуть перестройку с мёртвой точки, Горбачеву и его окружению пришла идея — разбудить активность народных масс. Они решили, что КПСС из-за её консерватизма для этой задачи не подходит и надо сформировать массовые народные движения в поддержку перестройки, а потом, опираясь на них, идти вперёд, уже не оглядываясь на правящую партию.
По мнению главного горбачёвского идеолога Александра Яковлева, уровень политической культуры в Прибалтике превосходил общий по Союзу (прибалтийские республики 20 лет были независимыми и имели опыт парламентской демократии). Поэтому Горбачёв принял решение начать эксперимент по созданию таких движений там...
В первой половине 1988 года в Прибалтику зачастили высокопоставленные гости из Москвы, они проводили встречи с представителями самых разных слоёв и групп населения, в первую очередь с творческой интеллигенцией. К этой работе привлекли также центральный аппарат КГБ СССР и комитеты госбезопасности всех трёх прибалтийских республик, которым было поручено проведение негласной работы по созданию организаций, обеспечение их деятельности, включая финансирование.
Когда подготовительная работа завершилась и Москва убедилась, что всё готово, дали команду запустить процесс. Первой стартовала Эстония — 13 апреля 1988 года будущий первый премьер-министр независимой Эстонии Эдгар Сависаар озвучил мысль о необходимости создания демократического движения в поддержку перестройки — Народного фронта Эстонии.
В ту же ночь собралась инициативная группа граждан, которая приняла его программные документы. Причем по некоторым сведениям программа всех трёх прибалтийских фронтов была отработана в Москве в одном из научных учреждений, находящихся под эгидой ЦК КПСС. Как мне позднее признавался один из руководителей Народного фронта Латвии (НФЛ), на тот момент у них просто не было специалистов, способных выработать документы такого уровня...
В Латвии было то же самое. Активная работа по формированию НФЛ началась после 19-й Всесоюзной конференции КПСС, состоявшейся в конце июня 1988 года. Некоторые мои коллеги (народные депутаты СССР от Латвии) рассказывали, как с ними встречались ответственные сотрудники ЦК, включая Яковлева, и рекомендовали по возвращении в Ригу начать активную работу по формированию Народного фронта Латвии. Им была обещана поддержка и помощь.
Действительно, поддержка была. Бюро ЦК Компартии Латвии рекомендовало многим известным людям республики вступить в НФЛ и принять активное участие в его работе. Более того, оно приняло решение направить на работу в Народный фронт в качестве главного идеолога члена бюро ЦК КП Латвии, поэта и председателя Союза писателей Латвии Яниса Петерса. Во все СМИ спустили директиву о начале активной пропаганды НФЛ и агитации за вступление в эту организацию. Любые попытки как-то выступать с критикой НФЛ не допускались, такие критики подвергались шельмованию как враги перестройки. Все республиканские СМИ были переданы под контроль Народного фронта.
По линии партийных органов в первичные организации партии были спущены директивы об оказании помощи в формировании первичных организаций НФЛ на всех предприятиях и в учреждениях. Мне известны случаи, когда секретари партийных организаций на двух крупных рижских предприятиях получили партийные взыскания за то, что отказались создавать у себя НФЛ, и предупреждали о том, что не хотят помогать Народному фронту стать могильщиком советской власти и Компартии Латвии».
Следом за Прибалтикой наступила и очередь других республик — Армении, Грузии, Азербайджана, Молдавии и т.д.
Не исключением стала и Украина, где по инициативе КПСС в сентябре 1989 года возник «Народный Рух», ставший той кучкой дерьма, откуда потом, словно навозные мухи, повылазили все нынешние вожди укро-нацизма. А непосредственно проект Руха курировал главный партийный идеолог республики Леонид Макарович Кравчук.
Темна украинская ночь, но сало надо перепрятать
Как пишет автор статьи «25 лет украинской „незалэжности“. Мифы и правда»:
«В Киеве стараниями партийной номенклатуры и республиканского КГБ был создан „Народный рух Украины за перестройку“. Руховцев курировали завотделом пропаганды ЦК КПУ Леонид Кравчук и председатель КГБ УССР Николай Голушко. Возглавлять „Рух“ поставили литератора Вячеслава Черновола, человека по-своему талантливого, пострадавшего при советской власти. (В 70-е годы украинские партфункционеры, которые всегда старались выслужиться перед „большим“ ЦК, устроили гонения на националистов. Вместе с реальными противниками советской власти под косу попали студенты Киевского госуниверситета имени Шевченко – литературную студию в полном составе обвинили в национализме и отправили в лагеря. „Политическим заключённым“ стал и студент Черновол. Кстати, спустя годы, будучи уже председателем „Руха“ и народным депутатом Украины, именно он предложил проект федеративного устройства „незалэжной“).
В состав первого, кравчуковского, „Руха“ вошли старый националист Левко Лукьяненко и проворовавшийся зубной техник Степан Хмара, аспирант-юрист Сергей Головатый (будущий министр юстиции) и младший научный сотрудник проектного института „Стальконструкция“ Владимир Крыжановский (будущий первый посол Украины в России), а также масса второразрядных поэтов и писателей, книжки которых большими тиражами выпускались в УССР.
В Верховном Совете республики коммунисты сформировали устойчивое большинство, так называемую „группу 239“, и легко проводили любые решения. Председателем Верховного Совета избрали Говоруна — Леонида Кравчука, его первым замом – секретаря Киевского обкома КПУ Ивана Плюща. Однако реальным руководителем УССР оставался первый секретарь ЦК КПУ и надёжная опора Ивашко в Киеве Станислав Гуренко. Он официально возглавлял в Верховном Совете фракцию коммунистов».
"Создание «Руха» выглядело как сплошное недоразумение, — рассказывает политолог Владимир Корнилов, который в 1989 году жил в Донецке. — Одним из лидеров донецкой организации стал в прошлом правоверный коммунист, сын которого учился со мной в одном классе и был освобождён от изучения украинского языка!
Не лучше были и центральные структуры «Руха». Глава оргкомитета Владимир Яворивский на съезде в 1989-м говорил: «Я коммунист и этим горжусь... Мы и сегодня верим — он возможен, социализм с человеческим лицом. Верим и готовы ещё потерпеть». Впрочем, это и неудивительно, ведь съезд прошел под контролем представителя ЦК Леонида Кравчука, которого делегаты благодарили за огромную помощь в подготовке съезда. Просто ЦК КПУ из Москвы поставили задачу «разбудить инициативу масс и ее проконтролировать». Вот они и разбудили, и проконтролировали... А сам Кравчук сразу после съезда стал секретарём ЦК. Видимо, за хорошо проделанную работу.
Кстати, в начале деятельности «Руха» за выход Украины из СССР не выступал никто, кроме бывших политзаключённых — Чорновила, Горыня и Лукьянченко. Но их тогда крепко осуждали все прочие «провидныки» движения. Более того, в обращении «ко всем неукраинцам Украины» говорилось: "Смехотворны выдумки, будто бы мы стремимся всех «украинизировать». Каждому народу — свой язык, каждому народу — своя школа. Такая позиция «Народного Руха Украины за перестройку».
А вот о чём свидетельствует Мирослава Бердник, дочь диссидента и писателя Олеся Бердника:
«Как-то он (отец) рассказывал, что прибежал из ЦК взмыленный Драч, собрал партком и сообщил, что писательская организация получила задание от ЦК КПУ: мол, в Западной Украине создается радикальное националистическое движение, и на Союз писателей возложена задача воспрепятствовать этому, организовав в противовес собственное, в духе перестройки и решений XIX партконференции. Поговорили-поговорили и решили, что ответственными за подготовку будут Драч, Павлычко, Яворивский»...
Особой политической активности руховцы поначалу не проявляли, хотя националистическое дерьмо из них уже полезло — не смотря на обещания сохранить в республике межнациональный мир. Гадить они предпочитали в основном через печатное слово. Приведу лишь некоторые цитаты из известного рупора руховцев, газеты «Литературная Украина», 1990 год.
Журналист Владимир Коломиец:
«Русское тысячелетнее государство с матерью городов русских Киевом – это лицемерный миф. Это новоимперское поползновение с застарелым запахом тухлятины, которому надо давать отпор... Что означает празднование в 1988 году крещения «русского народа»? Это недопустимый способ обращения с исторической истиной. В 988 году Владимир, князь Киевской Руси, крестил своих подданных – жителей Киева, своё войско. Это крещение к русскому народу не относится».
Писатель Юрий Мушкетик:
«Наш старший русский брат никогда не считал нас равными себе, в лучшем случае заигрывал, выражал восторг украинской экзотикой, похваливал украинцев за трудолюбие. Продавал за границу украинскую пшеницу, уголь, нефть. А что с этого имели украинцы?».
Публицист Михайло Наенко:
«Полтавская битва – это вовсе не война Москвы со Швецией, а захватническая война петровской России против Украины».
Писатель Павло Мовчан:
«Украинский народ всегда был лишь поставщиком биологического сырья для деградировавшего русского этноса»...
По идее, за такое вот нацистские призывы партийным вождям и органам КГБ следовало бы прихлопнуть всю эту руховскую лавочку. И куратор Руха Леонид Кумча вроде как даже реагировал:
«Неожиданно секретарь по идеологии Леонид Кравчук, к которому в республиканском ЦК приклеилась кличка „Говорун“, вступил в публичную полемику с руховцами. Главными постулатами Кравчука были: украинский национализм всегда приводил к братоубийственным конфликтам в республике; бандеровцы – приспешники Гитлера; русские и украинцы – единокровные братья, без России Украина будет поглощена другими государствами… Видеозаписи этих дискуссий и сегодня ещё можно найти в Интернете...».
Однако дальше осуждающих слов дело не шло. Во-первых, местечковый национализм поощрялся из Москвы. А во-вторых, Кравчук, видя, куда катится всесоюзный бардак, уже явно присматривался к должности «самостийного государя». А в этом случае, нацисты из Руха ему очень бы пригодились — для идейного обоснования отделения от России. Ради этого, он собственно, вскоре поменял кресло главного партийца на кресло главы Верховного Совета Украинской ССР — ибо партия стремительно теряла власть по всему Союзу...
Впрочем, заявлять открыто о неповиновении Москве Кравчук, как типичный «хитроумный» украинец, не решался. Явно в этом плане не вдохновляли его и американцы, которые тогда осуждали украинский сепаратизм. Так, выступая в Киеве в зале Верховного Совета 1-го августа 1991 года, президент США Джордж Буш-старший призвал украинцев отказаться от сепаратистских идей и поддержать процессы «демократизации советского общества», начатые Михаилом Горбачёвым.
«Президент Горбачёв добился поразительных вещей, и целями его политики гласности, перестройки и демократизации являются свобода, демократия и экономическая свобода. Мы будем поддерживать как можно более прочные отношения с советским правительством Президента Михаила Горбачева», — заявил Буш-старший. И добавил: «…американцы не будут поддерживать тех, кто стремится к независимости для того, чтобы сменить тиранию местным деспотизмом. Они не будут помогать тем, кто поощряет самоубийственный национализм, порождаемый межнациональной ненавистью».
А 19-го августа наступили дни ГКЧП...
Осуждаем, чтобы поддерживать
В Киеве это выразилось через появление главкома Сухопутных войск Министерства обороны Советского Союза, генерала Валентина Ивановича Варенникова, который потребовал от руководства Украины поддержать действия по чрезвычайному положению. Сегодня Кравчук рассказывает сказки о том, как он якобы решительно отверг требования генерала и осудил ГКЧП. Однако факты и свидетели говорят о другом — украинец Кравчук остался украинцем, то есть и дальше постарался усидеть сразу на нескольких стульях.
Он твёрдо пообещал поддержку гэкачепистам. «Кравчук не только ни единым словом не высказался против введения чрезвычайного положения, наоборот, — просил меня как можно скорее прислать ему документы ГКЧП, чтобы он мог ими руководствоваться в своей работе», — рассказывал позднее Варенников. А ещё Кравчук дал интервью Всесоюзной информационной телепрограмме «Время»: в этом интервью он поддержал «решительные действия советского руководства по наведению порядка в стране»...
Но одновременно он выступил по украинскому телевидению, где невнятно сказал о том, что чрезвычайщина на Украине вводиться не будет. Мало того, попытался наладить тайную связь... с мятежным Ельциным! Украинское издание «Сегодня ua» в 2011 году написало по этому поводу следующее:
«Соратник Ельцина Геннадий Бурбулис вспоминал, что Леонид Макарович 19-го августа звонил Борису Николаевичу и заверял в своей поддержке. Кравчук боялся играть в открытую, но прекрасно понимал, что успех ГКЧП означает конец его автономного положения руководителя Украины и крах планов по усилению независимости от Москвы. Поэтому председатель ВС УССР, выказывая лояльность Варенникову, до последнего тянул с публичным заявлением. Лишь поздно вечером 19-го августа оно было передано по ТВ и радио, и полностью соответствовало линии поведения Кравчука: суть сводилась к тому, что в Москве происходят какие-то события, но Украину не касаются — чрезвычайное положение ни в республике в целом, ни в отдельных областях не вводится.
На фоне громких заявлений Ельцина о сопротивлении речь украинского лидера была воспринята как фактическая поддержка ГКЧП: противники путча сделали вывод, что в случае победы переворота Кравчук признает его...
К 21-му августа путч сошёл на нет, и Кравчук заявил о его „осуждении“. Тут же было заявлено, что 24-го августа соберётся Верховный Совет. В этот день он действительно собрался и провозгласил независимость — но уже не от гэкачепистского СССР, а от Горбачёва и Ельцина».
Вот так, через трусливое ожидание и пресмыкание перед Москвой, Украина 24-го августа 1991 года и «высидела» свою «Декларацию о независимости»!
Кстати, эта же украинская газета пишет о том, что никакого реального сопротивления ГКЧП в республике никто не оказал:
«Нигде на Украине в отличие от Москвы не произошло ни единого (!) митинга или пикета в поддержку или против ГКЧП. Республика и её начальство замерли в ожидании, куда повернёт история. 20 августа партийные газеты „Радянська Украйина“ и „Правда Украины“ вышли с материалами советского руководства. На внутренних полосах шли „отклики“ украинских рабочих и колхозников, писателей и депутатов Верховного Совета УССР, одобрявших создание ГКЧП».
Касалось это и вроде как националистической Западной Украины:
"День путча во Львове, как вспоминают местные жители, напоминал сюжет из «Свадьбы в Малиновке», когда селянин менял шапки в зависимости от прихода власти. «19 августа 1991 года со львовской „клумбы“, где собирались для дискуссий националисты и продавали патриотическую продукцию, резко исчезли значки с Бандерой, а переименованный незадолго до того в Лычакивский район снова стал Червоноармейским, и все кинулись быстренько сдавать партвзносы. С верхушки вокзала исчез жёлто-блакитный флаг», — вспоминает львовянин Владимир Ярмолюк.
«А мне отец приказал ни с кем не разговаривать о политике в этот день, иначе могут посадить. Я тогда была студенткой и не совсем понимала, что происходит», — говорит учительница Елена Ткачук. Львовские журналисты, работавшие в местной газете «Ратуша» (одна из первых независимых газет, возникшая в 1990 году), рассказывают, что на следующий после путча день издание вышло с разгромным материалом о путчистах, и все тогда поражались, мол, журналисты — камикадзе. По городу ходили слухи, что во Львове введут чрезвычайное положение и войска.
Правда, соратник Вячеслава Чорновила, руховец Ярослав Кендзьор, признаётся, что не чувствовал страха в день путча. Он вспоминает, что Львовский облсовет сразу высказал своё отношение к путчу в обращении к жителям области, начав его словами «В Москве совершен антиконституционный государственный переворот» и призвав сопротивляться, если что. Но тут же добавили: мол, сохраняйте порядок и не поддавайтесь на провокации...".
В общем, прояви тогда Москва хоть какую-то волю, украинская «незалэжность» скончалась бы ещё тогда, в 1991 году — без какого-либо сожаления со стороны украинских граждан. Но увы, случилось то, что случилось...
И всё же украинская верхушка до конца оставалась верной себе и своему двурушничеству! Российский журналист Андрей Караулов, который лично знал Леонида Кравчука, едко написал о нём:
"Если Ельцин любил выпить, то настоящей страстью Кравчука были деньги. Вот как о нём в книге говорит Горбачёв:
«Не успел в президенты пролезть – купил дачу в Швейцарии. Трубин, прокурор, идет ко мне: что, Михаил Сергеевич, делать будем? Звоню Кравчуку: „Эй, незалежный, с ума сошёл? Может, у тебя там и прописка есть?“. Он в слёзы: „Михаил Сергеевич, то ж не дача, то ж хатынка, нызенька-нызенька...“.
А ещё Кравчуку очень хотелось стать независимым государем. Но хотелось стать по-хитрому, по-партийному. Он смертельно боялся Москву, боялся КГБ, этот страх у Кравчука был в крови... Президент Украины вздрагивал от мысли, что с ним может сделать система, если он, Кравчук, вдруг объявит „нэньку ридну“ свободной...
Партийная интуиция подсказывала Кравчуку, что решение о суверенитете Украины должно прийти в Киев из Москвы. Значит, ждать, ждать, не торопиться... Сами придут и предложат. Будет, будет Украина всем государствам, как ровня!».
Даже в Беловежской пуще, куда Ельцин в декабре 1991 года пригласил глав Украины и Белоруссии, чтобы подписать акт о ликвидации Советского Союза, Кравчук долго тянул с подписанием, едва не обмочившись от страха — а вдруг сейчас придёт КГБ и всех арестует! Подписал только тогда, когда убедился, что находится в полной безопасности...
Согласитесь — ничего геройского, достойного хоть какого-то уважения в таком поведении «борца за независимость» не было и нет! Впрочем, это касается и всей остальной лживой и подлой Украины...
Вадим Андрюхин, главный редактор
