Суровая правда о партизанской разведке

Недавно в издательстве «Алгоритм» вышла книга «Проверка на дорогах. Правда о партизанской разведке». Книга рассказывает о той реальной истории времён Великой Отечественной войны, которая позднее легла в основу известного советского фильма «Проверка на дорогах» режиссёра Алексея Германа. В книге опубликованы воспоминания начальника особого отдела 1-ой Ленинградской партизанской бригады Георгия Пяткина, а так же моё небольшое историческое расследование специальной операции которую провела эта бригада против германских спецслужб  в ночь на новый 1944 год.

Вот отрывок из этой книги...

… Этот фильм режиссёра Алексея Германа, снятый 40 лет назад, по праву считается одним из лучших на тему Великой Отечественной войны. Судьба его оказалась не менее драматичной, чем сам киносюжет. Многие годы фильм «Проверка на дорогах» пролежал «на полке», будучи запрещённым к показу. И только в перестроечные годы он наконец-то дошёл до зрителя...

В общем-то, запрет этот имел своё объяснение. Главным героем фильма является не привычный по тем временам «плакатный патриот» нашей Родины, а... власовец Александр Лазарев (его блестяще сыграл советский актёр Владимир Заманский). По сюжету фильма, этот бывший красноармеец, не выдержав страшных условий немецкого плена, согласился пойти на услужение к врагу. Он вступил в ряды так называемой «Русской Освободительной Армии» генерала Власова — её немцы формировали из разного рода предателей.

Из истории войны известно, что многие власовцы специально шли в РОА, чтобы при первой возможности бежать к своим. Таким оказался и Лазарев. При первой же возможности он ушёл к партизанам.

В фильме показано, что встретили его партизаны не ласково — не могли простить ни плена, ни самого факта пребывания в рядах РОА. Только после специальной проверки на одной из зимних дорог, когда Лазарев из партизанской засады лично застрелил двух немцев, холодок отчуждения стал таять. И всё же партизаны полностью не доверяли перебежчику. Дело дошло до того, что однажды бывший власовец в отчаянии едва не покончил жизнь самоубийством — из петли его вытащили в самый последний момент.

Как видно из фильма, реабилитация Лазарева, по сути, произошла только после его героической смерти, когда партизаны совершили налёт на крупную железнодорожную станцию — и он с пулемётом в руках до самого конца прикрывал отход своих товарищей...

Фильм вызвал большое недовольство партийных чиновников. Главный герой никак не укладывался в схему тогдашнего агитпропа о твёрдом единстве нашего народа в борьбе с фашистскими захватчиками (тема власовского движения старательно замалчивалась).

Да и многие стороны партизанской жизни были показаны отнюдь не с самой красивой стороны — в глаза бросается трагедия мирных жителей, которых партизанские акции нередко ставили под удары карателей, отмечено и жёсткое недоверие партизан к любым пришлым чужакам, отсюда и скорые, далеко не всегда праведные расправы с теми, кого партизаны считали предателями.

Между тем сами бывшие партизаны видели правду именно в таких фильмах, как «Проверка на дорогах». Как пишет по этому историк-краевед из города Пскова Елена Сторокожева:

«Организатор и руководитель партизанского движения на Украине, Герой Советского Союза генерал-майор А. Н. Сабуров:

«Режиссёр А. Герман не обманул мои надежды. Я увидел серьёзную картину о первых труднейших днях становления партизанского движения. Поверьте мне, как б. командиру партизанского соединения, что мы не сразу стали тем, кем нас узнали по сводкам Совинформбюро. А первые дни, месяцы войны изобиловали трагическими эпизодами. Даже если бы в фильме были еще больше сгущены краски всех бедствий, то и тогда, поверьте мне, мы все равно не сказали бы всего того, что принесли гитлеровцы с его кровавым террором».

Высоко оценил картину и бывший командир 5-ой Ленинградской партизанской бригады, Герой Советского Союза полковник К. Д. Карицкий:

«Это именно те партизаны, в рядах которых я сражался в 1941—1944 гг. в Ленинградском партизанском крае. Нам приходилось дислоцироваться в непосредственной близости от линии фронта. Отсюда — сложности манёвра, снабжения, взаимоотношений с населением и т.д. Нередко вслед за партизанами шли каратели. И эти моменты нашли верное отношение в фильме...».

Увы, даже голос таких уважаемых ветеранов не возымел действия на партийных чиновников. Картину обвинили в дегероизации народного сопротивления врагу во время Великой Отечественной войны. Председатель Госкино СССР Алексей Романов усмотрел в фильме нападки на лучшие образцы советского искусства, посвящённого военной памяти, и позаботился о том, чтобы лента не увидела свет многие годы.

Но время всё расставило по своим местам. Фильм оказался правдив не только достоверностью партизанских будней. В основе сюжета лежала жизненная история вполне реального человека. Режиссёр Герман не стал менять даже его имя и фамилию...

Герой, который долго оставался неизвестным

Его так и звали Александр Иванович Лазарев, уроженец Горьковской области. В 1941 году призван в Красную армию, потом были плен и служба у власовцев. В 1943 году Лазарев вместе с другими солдатами РОА бежал в лес, оказавшись в рядах Первой Ленинградской партизанской бригады.

По всей видимости, партизаны действительно проверяли его долго и жёстко, как в фильме. А иначе было нельзя! Немцы забрасывали в партизанские отряды сотни своих агентов, выступавших под совершенно разными личинами — засылались даже дети, вражеские шпионы. И горе было тем отрядам, кто проявлял излишнюю доверчивость, — «засвеченные» агентами партизанские соединения немцы уничтожали буквально под корень... Тем не менее, первые проверки Лазарев успешно прошёл, став полноценным бойцом бригады.

А в самом конце 1943 года началась более тщательная проверка с многочасовыми допросами и опросами. Дело всё в том, что особый отдел бригады решил провести операцию по захвату документов немецкой шпионской школы, расположенной в деревне Печки Псковской области. В этой школе готовили диверсантов по заброске в партизанские отряды и в тылы Красной армии.

Чтобы выполнить это задание, требовалось сначала внедрить в школу своего агента. Выбор командования пал именно на бывшего власовца Лазарева. С Александром тогда лично беседовал начальник контрразведки бригады, лейтенант госбезопасности Георгий Иванович Пяткин (он стал прототипом другого героя фильма, партизанского командира Ивана Локоткова, в исполнении актёра Ролана Быкова).

Пяткин решил рискнуть, полностью доверившись бывшему изменнику. С разработанной чекистами легендой Лазарев ушёл к немцам... Через некоторое время через связных он дал знать партизанам, что его внедрение прошло успешно.

В конце декабря он сообщил партизанам — можно приступать к проведению операции. Тогда была подготовлена специальная диверсионная группа. Как показано в фильме, эту группу долго откармливали (чтобы придать подходящий для оккупантов вид), «гоняли» по изучению немецкого языка и уставов германской армии.

И вот, новогодние дни 1944 года к разведшколе на санях подъехали люди, одетые в форму СС. Лазарев в качестве начальника караула лично встретил гостей. Они прошли в школу, забрали с собой всю документацию, списки агентов и... одного из заместителей руководителя школы! После чего разведчики вместе с Александром Лазаревым без лишнего шума исчезли в зимней ночной мгле. Только на следующий день до немцев «дошли» масштабы того ЧП, которое случилось в деревне Печки.

Эта акция, проведённая в новогоднюю ночь, так и вошла в историю российских спецслужб под названием — операция «С Новым годом!». Сам Лазарев не дожил до Победы — он погиб, спустя месяц после операции, во время тяжёлых боёв по прорыву блокады Ленинграда...

Но история на этом не закончилась. После войны известный писатель Юрий Герман написал об операции небольшую повесть "Операция «С Новым годом!». Она и легла потом в основу фильма «Проверка на дорогах» его сына Алексея Германа. Несколько позднее организатор операции Георгий Пяткин написал документальную повесть "Крах «Цеппелина», в которой изложил некоторые подробности операции. Были и отдельные публикации в псковской прессе — о самой шпионской школе, о тех партизанах, кто помогал Лазареву в похищении, о Первой партизанской бригаде.

И всё же многое оставалось неизвестным. Кем он был на самом деле, этот Александр Лазарев? Откуда именно родом? Что осталось за рамками опубликованных воспоминаний? Какую роль играла разведшкола в Печках в системе немецкой разведки? Какие именно сведения удалось добыть по результатам похищения преподавателя школы? Наконец, как проводилась сама операция — без лирики, литературных фантазий и некоторых, явно пропагандистских штампов?

В этой книге мы и попытаемся ответить хотя бы на часть этих вопросов...

Начнём с главного героя — Александра Лазарева. Примечательно, что Георгий Пяткин после войны нашёл его родных и близких. В своей книге он писал:

«Сколько событий, лиц, встреч начисто стёрло время, а вот Александра и спустя четыре десятилетия отчётливо вижу. И останься он жив, просто не представляю, как бы изменили его годы. У меня сейчас сын гораздо старше его. Да что там сын, внук к его годам подбирается. Летит время!

Началось с анкеты, с допроса, а перешло в полное доверие, в сердечную близость. Нельзя было не полюбить этого человека, который в каждом деле, наверное, добился бы большего. Вижу его и мастеровым, и учителем, и музыкантом. А разведчиком он оказался просто отличным!

Кажется, так много общались ночи напролёт проводили вместе. Но говорили больше „по делу“. А сейчас ничего бы не пожалел, чтобы с ним запросто вечерок потолковать „за жизнь“...

И вот, спустя много лет после войны снова затосковал я по Лазареву. Вроде бы почти всё о нём разузнал, но стану рассказывать (часто приходилось выступать перед молодёжью) — портрет какой-то суховатый получался. Так обидно!

Решил я написать в мало кому известные Шатки. Впрочем, сейчас этот рабочий посёлок в Горьковской области, можно сказать, вошёл в историю. В 42-ом году туда были эвакуированы маленькие ленинградцы, пережившие ужасы фашистской блокады. Среди них и пионерка Таня Савичева, чей блокадный дневник стал реликвией военных лет. На его крохотных страничках — трагическая история гибели целой ленинградской семьи. Таня была так истощена, что врачи не смогли ей спасти. Девочку похоронили в Шатках, и не вянут цветы на могиле школьницы с Васильевского острова. А Саша Лазарев спит вечным сном в братской партизанской могиле.

Как же я обрадовался, когда довольно скоро получил весточку от его родных. Это было письмо от сестры Александра — Валентины Ивановны Лазаревой...».

В письме рассказывалось о семье Александра, его родных и близких (к этому мы ещё вернёмся). Переписка Пяткина с сестрой героя продолжалась вплоть до самой кончины чекиста в 1987 году. Один раз он даже приезжал в Шатки.

Удивительно, но в самом Горьком (сегодня — Нижний Новгород) об этом ничего знать не знали и ведать не ведали — ни ветеранские, ни партийные, ни комсомольские, ни пионерские организации — словом, все те, кто в советские годы занимался увековечиванием военной памяти. Наверное потому, что книги Пяткина и Германа были лишь одними из многих, которые тогда выходили о Великой Отечественной войне, и они как-то прошли мимо моих земляков. Да и сам Георгий Иванович почему-то никак не акцентировал свой визит на нижегородскую землю, даже по линии его «родного» КГБ.

А фильм «Проверка на дорогах» появился только в годы перестройки, когда на первый план стали выходить совсем иные герои (а порой и откровенные антигерои)...

В 90-ые годы Лазаревым заинтересовался известный нижегородский журналист Вячеслав Вениаминович Фёдоров, который и поныне занимается розыском неизвестных героев войны нижегородцев. Но его поиск ничего так и не дал — Пяткин к тому времени ушёл из жизни, а сестра Александра уехала из Нижегородской области куда-то в соседнюю Чувашию.

Всё, можно сказать, решил случай. В 2010 году автор этих строк начал писать книгу «По следу Вервольфа», которая рассказывала о борьбе органов госбезопасности Горьковской области с немецкой разведкой в годы войны, а также о розыске военных преступников в послевоенное время. Писал я не только чекистах, но и о тех героях-земляках, которые помогали проводить нашим спецслужбам проводить операции против немецкой разведки. Например о советском солдате Мансуре Бедретдинове, при помощи которого глава легендарного СМЕРШ Виктор Абакумов сумел организовать одну из самых результативных радиоигр военного времени — «Десант». По её результатам в 1944 году удалось ликвидировать резидентуру германской разведки из числа бывших полицаев на территории Брянской области...

Во время написания книги мне попались статьи Вячеслава Фёдорова о нижегородце Александре Лазареве, прототипе главного героя фильма «Проверка на дорогах». Я включил его неразгаданную на тот момент нижегородскую историю в свою книгу.

И вот, в самом начале 2016 года мне позвонил глава Шатковского районного МСУ Алексей Иванович Нестеров. Его, после прочтения моей книги, сильно заинтересовал Лазарев. Нестеров энергично взялся за поиски и буквально за несколько месяцев не только разыскал родственников Александра, но и собрал некоторые важные архивные документы... Эх, хорошо бы все начальники были такими неравнодушными, как Алексей Иванович! Много бы тогда исторических тайн удалось бы раскрыть.

Словом, 5-го мая 2016 года к очередной годовщине Победы на мемориальном военном комплексе районного центра Шатки была торжественно открыта памятная доска в честь Александра Ивановича Лазарева. Как того и хотел чекист Герогий Пяткин, памятная доска в его честь установлена совсем рядом с могилой ленинградки Тани Савичевой...

На открытии вместе с многими жителями района присутствовали родные брат и сестра героя — это та самая Валентина Лазарева, которая переписывалась с Георгием Пяткиным. Помню, как на этом торжественном мероприятии Вячеслав Фёдоров спросил у сестры:

— Валентина Ивановна, что же вы все эти годы молчали?!

— А меня никто ни о чём и не спрашивал…

И действительно, после Пяткина никто более не интересовался судьбой её брата... Открытие памятной доски дало толчок к новому поиску по архивам, в том числе и по архивам спецслужб. Большую поддержку в этом плане оказала пресс-служба Управления ФСБ по Нижегородской области, с помощью которой удалось провести множество запросов и получить интересующие ответы. Результаты этого кропотливого розыска перед вами...

Жил такой парень...

Родился Александр Лазарев в 1923 году в русской крестьянской семье. Его отец, Иван Николаевич, был из того, поколения, на долю которого выпали все суровые испытания ХХ века. В 1916 году из родной деревни Лапша был призван на Балтийский флот. В Кронштадте получил редкую тогда специальность военного водолаза. Матросом прошёл Первую мировую войну и Гражданскую. Был демобилизован только в 1923 году.

Домой он вернулся с молодой и беременной женой Натальей — привёз её из Кронштадта. Она родила первенца Александра. Потом на свет в 1925 году появился и второй сын — Валентин. Но вскоре Наталья умерла от тифа, оставив мужа с двумя малолетними детишками. Иван женился во второй раз на местной девушке Анне Михайловне Морозовой — этот брак принёс ему ещё двоих детей, Валентину и Николая. Не смотря на то, что первенцы мужа ей были неродные, Анна Михайловна никогда не делал разницы между ими и своими детьми — ко всем относилась ровно и всех любила. Как вспоминала Валентина Ивановна, жили они все очень дружно. В конце 30-ых годов семья из деревни Лапша перебралась в райцентр Шатки.

Александр был не просто старшим сыном в семье. Про таких раньше говорили — первый парень на деревне. Очень живой и порой хулиганистый характер, душа любой компании, умел играть на многих музыкальных инструментах — от гармошки до балалайки. Односельчане потом его с теплотой вспоминали и годы после войны. По их отзывам, Саша им сильно напоминал главного героя фильма «Дело было в Пенькове» в исполнении Вячеслава Тихонова — такой же озорной и бесшабашный. Кстати, примерно таким же весёлым, неунывающим парнем он остался и в памяти партизан Первой Ленинградской бригады...

В 1940 году Александр закончил 9 классов и уехал из Шатков в областной центр, город Горький, на знаменитый завод «Красное Сормово». Он поступил в систему охраны ВОХР — пропуск ему был выдан 19-го июля 1940 года. Чтобы получить оружие, Саша приписал себе четыре года, обозначив себе год рождения 1919-ый. С тех пор он и шёл по жизни с этим годом рождения — кстати, это впоследствии внесло изрядную путаницу в его розыск по датам рождения.

В самом начале 1941 года год Саша женился на землячке из Шатков Марии Фёдоровне Давыдовой. Перед самой войной у них родился сын Иван. Забегая вперёд скажем, что после войны Мария вышла замуж во второй раз. Потом переехала в Крым, в город Судак, но с семьёй первого мужа долго переписывалась — видать, очень любила Сашу. В 70-ые годы она уехала на Украину в Запорожскую область, где следы её окончательно затерялись...

На фронт Александр Лазарев ушёл добровольцем. Был послан на краткосрочные курсы командиров-танкистов. Выпущен в звании младшего лейтенанта, командиром танковой роты... Война забрала у семьи Лазаревых обоих старших сыновей. Брат Александра Валентин, призванный в Красную Армию, погиб в августе 1944 года. Прошлась война и по главе семьи. Иван Николаевич, как опытный военный водолаз, был призван в 1942 году. Служил на Черноморском флоте, участвовал в обороне Севастополя. Демобилизовался осенью 1944 года. Гибель детей, три страшные войны, которые самому довелось пройти, сильно подорвали здоровье старого моряка. Он умер в 1949 году — не выдержало сердце...

... На сегодняшний день существуют три официальных извещения о гибели Александра Ивановича Лазарева.

Первое от 21-го июля 1944 года, № 55/15773, выданное штабом войсковой части № 09456, где говорится о том, что Лазарев служил в 170-ом танковом полку этой части в должности командира роты и убит 29 января 1944 года на поле боя. Это настоящая дата его гибели, но погиб он, как мы знаем, в партизанском отряде.

Второе извещение значится 21-ым ноября 1947 года, за № 324, выдано Шатковским военкоматом Горьковской области — «убит 4-го августа 1943 года».

Между тем, ещё в марте 1945 года отцу из Ленинградского штаба партизанского движения сообщили, что его сын «находился в партизанских соединениях Ленинградской области с 23 сентября 1943 г., куда вступил из плена. 29 января 1944 г. погиб в бою».

Думаю, что такая путаница и разногласия вызваны были вызваны множеством причин — и пленом, и участием в партизанском движении, которое по ведомственной части находилось вне армейского подчинения... Плюс ко всему участие в секретной операции в Печках, которая проводилась по линии госбезопасности, долго державшей в тайне обстоятельства и имена участников операции — родным поначалу вполне могли дать не имеющие никакого отношения к действительности «отписки», прикрывавшие настоящие обстоятельства гибели — правду сообщили только в 45-ом году... Плюс возможные ошибки при составлении документа, когда элементарно могли перепутать даты гибели Лазарева (к примеру, указание на 4-ое августа 1943 года) — аналогичных примеров военных лет в этой связи можно привести множество...

К сожалению, до сих пор точно неизвестна та воинская часть, в которой до плена служил Александр. В Центральном архиве Министерства обороны РФ местом службы младшего лейтенанта Лазарева указан тот самый 170-ый танковый полк, о котором упоминалось в «похоронке» от 21-го июля 44 года. Но эта «похоронка», как уже убедились, больше похожа на чекистское прикрытие. Так что и со 170-ым полком ничего не ясно. Как не известна и дата пленения Александра...

Георгий Пяткин в своей книге пишет, что, по словам самого Александра, в плен он попал осенью 1941 года под Ельней. Что ж, возможно это и так — родные вспоминают, что с фронта получили только одно письмо (следующие и последнее только в 1943 году, из партизанского отряда) — то есть, в плен он попал где-то в самом начале войны...

Таким образом, на сегодня с большой долей уверенности можно говорить лишь о пребывании Александра Лазарева в партизанском отряде. А к партизанам Первой Ленинградской бригады он перешёл из рядов власовской РОА. Дата зачисления в отряд — 24-ое сентября 1943 года. Из донесения штаба бригады в Центр:

«В сентябре 1943 года из гарнизона деревни Межничек, охранявшего железную дорогу Дно-Дедовичи, на сторону партизан перешли 32 солдата РОА, которые явились с пулемётом, миномётом, 24 винтовками и боеприпасами. В том же месяце с работ по возведению оборонительных укреплений в районе города Пскова ушли к партизанам 168 советских военнопленных. В октябре 1943 года из гарнизона деревни Большая Горушка Псковского района на сторону партизан перешли 72 солдата РОА...».

Лазарев пришёл с первой группой бойцов — именно он и был организатором и инициатором этого перехода...

Надо сказать, что Первая партизанская бригада, куда он попал со своими товарищами, была легендарным соединением. Образовалась она в конце 1942 года на оккупированной немцами Псковщине из несколько разрозненных отрядов. В это время, как пишет исследователь из Санкт-Петербурга Альберт Фёдорович Стародубцев в своей книге «Дважды невидимый фронт», в леса потянулись не только убеждённые сторонники Советской власти, но и те, кто поначалу терпимо и даже лояльно относился к оккупантам, включая и вчерашних полицаев. Эти люди вдоволь насмотрелись на немецкий «новый порядок» и потому со всей решимостью взялись за истребление врага.

В связи со столь резким ростом численности было решено укрупнить партизанские отряды, сведя их в бригады. Одной из них и стала Первая Ленинградская, оперировавшая в районе южнее Пскова и на приграничной с Эстонией территории. При штабе бригады была организована оперативная группа УНКГБ по Ленинградской области под командованием лейтенанта госбезопасности Георгия Ивановича Пяткина.

Какие задачи ставились этим группам, можно узнать из «Положения о работах оперативных групп УНКВД ЛО в отдельных партизанских бригадах», утверждённого 29-го января 1943 года начальником штаба партизанского движения Ленинградской области Н.М.Никитиным:

«1. Выявление в партизанских бригадах агентуры противника.

2. Предупреждение антисоветских и изменнических намерений враждебного элемента, проникшего в партизанские бригады.

3. Организация разведывательной, диверсионной и специальной работы на территориях противника.

4. Выявление разведывательных органов противника и их агентуры.

5. Внедрение нашей агентуры в разведывательные органы противника»...

Информация о человеке, ответственного в Первой партизанской бригаде за эти сложные мероприятия, крайне скупа. Вот что о нём говорится на одном из краеведческих псковских сайтов:

«Пяткин Г.И. (1912 год — 1987 год). Место рождения — д. Ивановское Бежецкой вол. Тверской губ... Нач-к особого отдела 1-й ЛПБ. Чл. ВКП(б) с 1939. До начала ВОВ работал уполномоченным НКВД в Великом Новгороде. В годы войны — нач-к особого отдела 1-й ЛПБ на территории Пск. обл... Под его рук. была осуществлена операция по захвату в декабре 1943 важных документов одной из разведшкол немецкого разведцентра „Цеппелин“ в д. Печки. Во время операции был захвачен один из рук. школы. По окончании войны Пяткин был нач-ком Палкинского райотдела НКГБ, затем райотдела КГБ. В 1950 переведён в Псков зам. нач-ка городского отдела внутренних дел. После ухода на пенсию 8 лет работал на заводе АТС нач-ком пожарной охраны».

Сам Пяткин про свою довоенную жизни писал так:

«С юных лет пошёл я по стопам отца, который работал механиков у нас в Бежецке на льнообрабатывающем заводе. Потом и сам там слесарил. Думал, стану мастеровым . В ремесленном в комсомол вступил. Потом мастеровым попал на знаменитую Кузнецовскую мануфактуру, которая к тому времени уже называлась фарфоро-фаянсовым заводом имени Коминтерна. В армии получил два кубаря — был старшим механиком-водителем танка Т-26. С тридцать восьмого — чекист, закончил школу НКВД»...

На первый взгляд — обычная чекистская биография того сложного для страны времени. Но это только на первый взгляд. Если внимательно ознакомиться с мнением людей, знавших Георгия Ивановича при жизни, то вырисовывается очень яркая, неординарная личность. И такого рода людей мне самому в своей многолетней журналистской практике не раз приходилось встречать в жизни — в милиции и в органах госбезопасности.

Про них обычно говорят — это оперативники от Господа Бога! Потому что эти люди попадают на службу не просто по какой-нибудь разнарядке или по случаю, а в силу своего настоящего жизненного призвания. И свою работу они рассматривают вовсе не как надоедливую рутину, а как творческий процесс, постоянно его совершенствуя и добиваясь при этом больших успехов. Именно на таких профессионалах обычно и держится вся наша правоохранительная система. При этом они не гоняются ни за званиями, ни за наградами, ни за должностями — потому что им интересна прежде всего сама профессия, которой отдаются всей своей душой. Как правило, после их ухода из органов они надолго остаются в памяти сослуживцев — именно на них прежде всего и стараются всегда равнять молодых сотрудников.

Как раз таким талантливым оперативником и был Георгий Пяткин. О его профессионализме в годы войны можно судить хотя бы по данным, собранных в книге «Дважды невидимый фронт»:

«Пяткину удалось правильно выстроить взаимоотношения с командованием бригады, что позволило оперативной группе эффективно заниматься внутрибригадным контрразведывательным обслуживанием, а также работой с населением в местах дислоцирования бригады, с военнопленными, содержавшимся в немецких лагерях, с добровольцами РОА. Агентурная работа, проводившаяся среди разных контингентов, позволила решить ряд важных задач, одной из которых являлось пополнение личного состава бригады за счёт скрывавшихся от немцев в лесах местных жителей, а также лиц, служивших у немцев в карательных отрядах, подразделениях РОА и полиции. Под влиянием агентов многие из них решались на переход к партизанам...

С помощью агентуры оперативной группе удалось разложить карательные гарнизоны в деревнях Псковского района: Шванибахово, Москино, Липеты, в результате чего к партизанам ушли более 800 человек, из которых 365 были зачислены в состав 1-й бригады, остальные переданы в другие партизанские формирования».

Пяткину не только удалось предотвратить проникновение вражеской агентуры в бригаду, но и проводить результативные ответные удары. В частности, немцам так ни разу и не удалось провести успешную карательную операцию по разгрому бригады: как правило, все их планы заранее становились известными Пяткину и его людям...

Вот с этим человеком и довелось столкнуться Александру Лазареву сразу после перехода к партизанам. В своей книге Пяткин допросы-беседы с Лазаревым описывает так:

«С первых же шагов на чекистской службе я глубоко осознал, что моя работа — это людские судьбы. Ошибок в ней быть не должно. Вот и сейчас передо мной была ещё одна судьба.

Не спеша начинаю беседу с Лазаревым. Всматриваюсь в его лицо, глаза — открытые, смелые. И всё больше проникался симпатией к этому человеку, хотя симпатия авансом, по-моему, дело рискованное. Но для нас интуиция — инструмент не последний и часто меня выручала. Мой первый наставник, старый чекист Фёдор Михайлович Иванов, любил повторять: „Человек подобен драгоценному камню, но, к сожалению, попадаются в нём трещинки, которые простым глазом не разглядишь. Здесь ювелирное мастерство нужно. Так что смотри и смотри, чтобы не прозевать“...

— Садитесь.

И первый вопрос:

— С оружием к нам пришли?

— Да.

... Этот допрос продолжался около двух часов. Впрочем, допросом вряд ли можно назвать нашу беседу. Когда за Лазаревым закрылась дверь, я сказал себе: это наш человек. Но выработанная годами привычка заставляла меня снова и снова перебрать все подробности нашего разговора.

Год рождения — двадцать третий. Мобилизован по первому набору, в восемнадцать лет. Пошёл на фронт, можно сказать, мальчишкой, а теперь позврослел и за спиной два года плена...

Родом — из Горьковской области. Похоже, что так и есть: немного окает... Говорит, что родился в деревне Лапше. Адрес можно проверить через Центр, область-то не оккупирована... Лейтенант, командовал ротой, в сорок первом раненный попал в плен под Ельней. Ну, это придётся пока принято на веру. Как, впрочем, и то, что не клюнул на агитацию власовцев — не пошёл служить в сформированную генералом-предателем „Русскую освободительную армию“. Сам, видать, оказался неплохим агитатором, если сотню военнопленных с собой в отряд привёл. Не с пустыми руками пришли — воевать против фашистов хотят.

И всё-таки целых два года — у них. Сколько людей сломалось, не выдержав страха, побоев, голода и холода. Кое-кого брали посулами, сытой жизнью. Были и честолюбцы, а кое-кто хотел счёты с Советской властью свети. К предательству идут разными путями...

Да нет, этот парень не из таких. Я вспомнил взгляд Лазарева — взгляд человека, которому и стыдно, и больно за то, что так случилось помимо его воли. И видно, что он готов на всё, чтобы вернуть доверие к себе...

Все сто человек, пришедших в отряд с Лазаревым, побывали в особом отделе. Многим из них в жизни крепко досталось. Всех их волновало одно: груз пережитого в плену, жгучее желание вернуть доверие Родины. Большинство воевало потом достойно, некоторые сложили головы на псковской земле. Лазарев выделялся из этих ста».

Конечно же, и встреча с партизанами, и допросы в особом отделе были куда жёстче, чем описывает Георгий Иванович — во всяком случае, наверняка они проходили не менее круто, чем показано в фильме «Проверка на дорогах». Реальный Лазарев, кстати, выдержал не одну такую проверку. Как пишет Пяткин:

«В боях с карателями Лазарев и сдал свой первый экзамен. Дрался он хладнокровно, мужественно, с выдержкой. У партизан был сначала рядовым, потом — командиром отделения. И всё время угадывалась в его поведении выдержка настоящего бойца, на него равнялись другие. Отличился в первом же бою, заменив раненного пулемётчика. Послали в разведку — принёс не только ценные данные, но и трофейное оружие. К тому же сапёром оказался хорошим — с группой подрывников ходил минировать железнодорожное полотно.

А как-то вечером услышал я, как Саша поёт и сам себе на балалайке подыгрывает:

Когда Волга разольётся,

Трудно Волгу переплыть...

Собрались вокруг него ребята, один то просит сыграть, другой это. Ну, целый концерт по заявкам получился. Постоял, послушал. Поёт человек. Значит, душа оттаяла...».

После долгих раздумий Пяткин решил, что именно этот человек как раз и подходит для выполнения особо важного задания:

«Пожалуй и во всей нашей бригаде стал он вскоре человеком приметным, а ведь у нас две с половиной тысячи бойцов было. По-разному могла бы сложиться его партизанская судьба. Уж по крайней мере командиром отряда вполне мог бы стать. Но в своих планах я всё чаще примерял Лазарева к другой роли...

Большая земля подтвердила: Лазарев А.И., уроженец Горьковской области... Вскоре я узнал, что он получил письмо из родных мест. И состоялся у нас с Лазаревым ещё один большой разговор...».

Змеиное гнездо

А разговор касался планов проникновения в немецкую разведывательную школу и похищение её главных руководителей.

Эта разведшкола была создана немцами в рамках операции «Цеппелин». О самой этой операции сегодня известно довольно много — информацию о ней легко можно найти как в специальной исторической литературе, так в интернете. Скажу только — это было детище политической разведки Третьего рейха — Шестого Управления Имперской безопасности (РСХА), руководимого бригадефюрером СС Вальтером Шеленбергом. Помимо стандартного шпионажа тылов Красной Армии операция ещё и предусматривала создание «пятой колонны» на нашей территории — групп антисоветских повстанцев, которые смогли бы развернуть диверсионно-террористическую деятельность в советских городах и сёлах. Их архивных данных КГБ СССР:

«В отличие от Абвера, где агентуре давали главным образом разведывательно-диверсионную подготовку, органы „Цеппелина“ вели помимо обычного обучения длительную национал-социалистическую обработку своих агентов».

Агентуру вербовали из числа советских военнопленных, которых готовили в специальных разведшколах, а потом забрасывали в наш тыл. А поскольку эти люди рассматривались не просто как разведчики, а как политические диверсанты, то специально для них немцами была создано сразу несколько антисоветских организаций, как бы нацеленных идейно на борьбу с большевизмом. Одной из них стал так называемый «Боевой союз русских националистов» («БСРН»).

Союз появился в Офлаге-68 (то есть в лагере советских пленных офицеров) близ польского города Сувалки. Туда вступили те бывшие советские командиры, которые согласились на сотрудничество с немцами и были предварительно отобраны комиссиями СД, как лица, «заслуживающие доверия и представляющие интерес для разведывательной службы рейха».

Историческая справка. В марте 1942 года в лагере для советских военнопленных в городе Сувалки под контролем администрации лагеря была создана антисоветская организация Национальная партия русского народа, которую возглавил бывший подполковник РККА Владимир Гиль, принявший псевдоним Родионов. В апреле 1942 года организация сменила название на «Боевой союз русских националистов».

В апреле 1942 года организация попала в поле зрения разведывательно-диверсионного органа VI управления РСХА, и все члены БСРН были переведены в предварительный лагерь организации «Цеппелин», расположенный на территории концлагеря Заксенхаузен.

К июню 1942 года в Берлине из членов БСРН было сформировано боевое подразделение — 1-й Русский национальный отряд СС (также известный как «Дружина № 1»), численность которого составляла около 500 человек, командиром был назначен Гиль-Родионов. А в декабре 1942 года в лагере шталаг 319 в районе Люблина был сформирован 2-й Русский национальный отряд СС («Дружина № 2») численностью 300 человек, под командованием бывшего капитана РККА Эдуарда Блажевича.

В марте 1943 года в результате объединения «Дружины № 1» и «Дружины № 2» был создан 1-й Русский национальный полк СС, командиром которого был назначен Гиль-Родионов, начальником штаба — Блажевич. Полк позднее преобразован в бригаду. В августе 1943 года большая часть бойцов бригады перешла на сторону белорусских партизан...

1-го мая 1942 года сто бывших военнопленных Офлаг-68, вступивших в «БСРН», были официально освобождены и переодеты в новое чешское обмундирование, которое позднее сменили на форму СС. Среди них оказался и бывший заместитель начальника разведотдела 167-ой стрелковой дивизии Красной Армии, капитан Владимир Петрович Гурьянов.

По тем скудным сведениям, которые удалось собрать автору этих строк, Гурьянов, 1895 года рождения, уроженец города Кишинёва. В 1915 году окончил Одесское военное училище. На момент Октябрьской революции — поручик Русской Императорской армии. Чем он занимался во время революции и Гражданской войны, не известно. Скорее всего, занял выжидательную позицию, но при этом революцию, видимо так до конца и не принял. Одно время являлся преподавателем военного дела в Ленинградском педагогическом институте имени А.Герцена. По его личному признанию, увлекался вопросами военной разведки, вёл в институте даже специальной семинар (эти знания ему потом очень пригодятся у немцев). В 1935 году был уволен и выслан из Ленинграда в Саратов — скорее всего Гурьянов стал жертвой политических чисток города на Неве, которые последовали после громкого убийства в 1934 году первого секретаря Ленинградского обкома партии Сергея Кирова...

В Саратове какое-то время он работал в здешней государственной Консерватории по линии преподавания вопросов химической защиты, а в 1937 году Гурьянова арестовали как врага народа.

Из официальных данных по жертвам политических репрессий Саратовской области:

«Гурьянов Владимир Петрович 05.06.1895 года рождения. Проживал в г. Саратове. Инструктор ДЕЗ-дела. Арестован 29.10.37 г. УНКВД по Саратовской области. Осужден в декабре 1937 г. тройкой при УНКВД по Саратовской области к 8 годам лишения свободы за к/р агитацию. Постановлением УНКВД по Саратовской области от 15.01.1940 г. дело прекращено».

Свой арест 37-го года Гурьянов, видимо, Советской власти так и не простил. Когда началась Великая Отечественная война, в Саратовской области начала формироваться 167-ая стрелковая дивизия. Туда и попал служить призванный в армию капитан запаса Гурьянов, ставший помощником начальника разведотдела дивизии.

167-ая дивизия приняла участие в тяжёлых оборонительных боях лета 1941 года в Белоруссии. В августе из-за больших потерь она фактически прекратила своё существование — немало бойцов и командиров соединения попали в плен. Среди них оказался и капитан Гурьянов, добровольно сдавшийся в плен 15-го августа 1941 года под городом Рогачёвым. Очутившись в Офлагере-68, он тут же предложил немцам свои услуги. Немцы ввели его в состав «Боевого союза русских националистов» в числе самых первых предателей...

Весной 1942 года первую сотню союза в сопровождении офицеров СД передислоцировали в замок польского графа Замойского, где располагалась «особая часть СС», или «гауптлагерь Яблонь» — подразделение «Цеппелина», которое вело подготовку агентуры по забросу в советский тыл. Но через некоторое время личный состав школы начал самым активным образом привлекаться к «боевым операциям», сводившимися главным образом к убийствам местных евреев и к охоте на польских партизан.

Вскоре большая часть членов союза была сведена в состав "Первого русского национального полка СС «Дружина», который немцы в качестве обычной карательной бригады бросили против партизан Белоруссии. Однако наиболее ценные кадры «Боевого союза» были оставлены при разведке СД. Касалось это и Гурьянова, который в шпионской школе Яблони преподавал разведывательное дело. В СД он принял псевдоним «Лошков».

Любопытно, но по свидетельству бывших агентов «Цеппелина» формально Гурьянов-Лошков числился военнослужащим «Дружины» в звании майора. Во всяком случае, до самого пленения партизанами Первой Ленинградской бригады он носил полную форму офицера СС, но с русскими погонами (как это и было принято в «Дружине»).

Из справочных материалов КГБ СССР о структуре и деятельности органов немецкой разведки в годы Великой Отечественной войны:

"Разведывательно-диверсионная школа для агентуры из лиц русской национальности была создана «Цеппелином» в марте 1942 года.

Первоначально дислоцировалась в польском мест. Яблонь (близ Люблина), в бывшем замке графа Замойского. Официально именовалась. «Главный лагерь Яблонь»; была также известна, как «особая часть СС».

В школе обучались разведчики, диверсанты, террористы и радисты. В основном, в школу поступали лица, прошедшие фильтрацию и национал-социалистическую обработку в «предварительном особом лагере для русских», а также из зондеркоманд «Цеппелина». В лагере одновременно находилось от 150 до 200 человек.

Слушателей обучали агентурной разведке в тылу частей Красной Армии, радиоделу, подрывному делу. Большое внимание уделялось подготовке агентов-террористов: агентура изучала особого типа гранаты со взрывателями замедленного действия и другое специальное оружие.

Обучение в школе продолжалось от 3 до 6 месяцев, после чего из подготовленных агентов комплектовались группы для переброски через линию фронта.

Группа обычно состояла из 2 — 5 человек. Как правило, в её состав включали радиста с радиостанцией.

Агентура, прошедшая подготовку в этой школе, забрасывалась главным образом в районы Москвы, Ленинграда, Севера и Урала.

Перебрасываемой агентуре обычно давали следующие задания, совершать диверсионные акты на железнодорожном транспорте и оборонных предприятиях, уничтожать средства связи и склады в тылу советских войск, проводить индивидуальные и групповые террористические акты против старшего и высшего командования Красной Армии, партийного актива. Рекомендовали также осуществлять акты массового отравления населения в целях провоцирования недовольства против Советской власти.

Кроме того, агентура должна была собирать разведывательные сведения о формированиях резервных воинских частей, воинских перевозках, распространять среди населения антисоветские листовки; для печатания их некоторые агенты снабжались шапирографами и бумагой.

Агентам, перебрасываемым в северные районы Советского Союза, рекомендовали устанавливать связь с теми местными жителями, которые в прошлом подвергались репрессиям, были переселены из других районов, и создавать из них повстанческие группы.

Разведчики и диверсанты, забрасываемые в советский тыл, снабжались большим количеством взрывчатых материалов, сильно действующими ядами, комплектами разнообразных воинских и гражданских документов, чистыми бланками для изготовления фиктивных документов и большими денежными суммами.

Обычно агенты были одеты в форму офицерского и рядового состава Красной Армии, хорошо вооружены и имели запасную гражданскую одежду.

До лета 1943 года агенты перебрасывались самолётами со Смоленского и Псковского аэродромов.

В августе 1942 года из мест. Яблонь школа переехала в гор. Парчев. Затем, в связи с намерением «Цеппелина» сконцентрировать все особые лагеря «русского сектора» в районе Бреславля, была переведена в гор. Волау (40 км северо-западнее Бреславля)...

В марте 1943 года школа была придана главной команде «Русланд Митте» и стала называться «Ваффеншуле». Некоторое время она находилась в гор. Глубокое, того же района, Полоцкой области, в здании монастыря, затем в мае 1943 года вместе с главной командой прибыла в Псков, и до января—февраля 1944 года дислоцировалась в мест. Печки (в 4 км от гор. Изборска), в помещении сельской начальной школы. Подготовка агентов-радистов и агентурных групп со специальными заданиями проходила в деревне Халахальня, недалеко от мест. Печки.

В этот период школа пополнялась агентами, которые проходили предварительную фильтрацию в мест. Промежица и участвовали в карательных операциях. Кроме того, поступали отдельные группы, прошедшие предварительное обучение на основной учебной базе «Цеппелина» в мест. Зандберг (Германия).

После развернувшегося наступления Советской Армии разведшкола вместе с главной командой переехала в курортное мест. Ассари, где находилась в д. 129, по ул. Капуэла, и в дер. Лапемеж.

В период пребывания школы на территории Латвийской ССР в ней ускоренно подготавливали диверсионные и террористические группы из местного населения, которых забрасывали в тыл наступающей Красной Армии или оставляли на оседание.

В августе 1944 года школа находилась на станции Межно, в 4 км от Риги по адресу. Межапарк, проспект Визбиас, д. 6, а в сентябре выбыла в Германию, где около полутора месяцев дислоцировалась вместе с главной командой в курортном мест. Кальберг.

В ноябре 1944 года личный состав школы переехал в гор. Тепель (Чехословакия), где к тому времени собрались все разведывательно-диверсионные школы и курсы «Цеппелина».

Весной 1945 года личный состав школы был направлен в воинские части РОА и частично на пополнение действовавших фронтовых команд «Цеппелина».

Из аналитической записки, подготовленной Вторым Управлением НКВД СССР (апрель 1943 года):

"Выброшенная в октябре 1942 года в район Хвалынска Саратовской области группа немецких агентов-диверсантов из школы Яблонь, была привлечена в «Боевой союз русских националистов». Наряду с заданиями диверсионно-разведывательного характера, группа имела специальные указания по линии «БСРН» связаться с антисоветским элементом, приступить к созданию ячеек «БСРН, вести среди населения пропагандистскую работу, проводя эту работу главным образом через завербованных в организацию „БСРН“. Для распространения среди населения листовок „БСРН“ группа была снабжена шапирографом и бумагой.

Аналогичные задания получили и другие группы немецких агентов, выброшенных Яблонской школы на территориях Тамбовской, Ярославской и других областях. Все они являлись членами „БСРН“.

5-6 февраля 1943 г. в г. Бреславле состоялся съезд „Боевого союза русских националистов“, на котором присутствовало 43 делегата от местных организаций БСРН, от немецкого командования и представитель гестапо из Берлина.

На съезде обсуждались следующие вопросы:

а) отчёт Центра „БСРН“ о проделанной работе и дальнейших задачах организации;

б) о формах работы и привлечения в ряды „БСРН“ русских, призванных немцами на работу в Германию;

в) о работе среди военнопленных в лагерях;

г) о переезде руководства „БСРН“ на территорию, оккупированную немцами, для непосредственной общения с русским населением;

д) об усилении вооружённой борьбы с большевиками и подготовке экспедиционных корпусов для выброски на территорию СССР...

Из руководящего состава и актива „Боевого союза русских националистов“ известны следующие лица:

... 11. Гурьянов (Гурянов), имя, фамилия, отчество неизвестно, кличка „Лашков“, бывш. капитан Красной Армии, из семьи помещика, в прошлом офицер царской армии, преследовался органами НКВД, в армию мобилизован в начале войны, добровольно перешёл к немцам, быв. нач. разведотдела одной из дивизий, работает ст. инструктором в школе для диверсантов. Преподаёт разведдело»...

Школа «Ваффеншуле», перебравшаяся в 1943 году вместе с Гурьяновым-Лошковым в Печки, непосредственно подчинялась группе «Цеппелин-Митте», переименованной в 1943 году в группу «Цеппелин-Норд», разместившейся в городе Пскове. Не буду подробно описывать структуру самой группы, остановлюсь лишь на самой школе.

Вербовка туда шла в лагерях военнопленных, расположенных главным образом в районе действия группы немецких армий «Север». Для этого в лагеря направлялись специальная, так называемая Ауссенкоманда-1, состоящая из нескольких изменников Родины — главным образом из числа бывших командиров РККА, проверенных немцами на предательской работе. Во главе группы стоял штатный сотрудник СД, унтерштурмфюрер СС Георг Грейфе. До конца 1943 года команда постоянно дислоцировалась в Гатчине.

Вот эти люди и вели вербовочную работу среди пленных красноармейцев.

После вербовки отобранные кандидаты отправлялись в специальный лагерь, расположенный близ деревни Промежице. Здесь кандидатов разбивали на взводы, проводили с ними строевые занятия и в течении полутора-двух месяцев их проверяли через внутрилагерную агентуру и через агентов — местных жителей. По окончании срока пребывания в лагере шёл отбор — самых толковых направляли в разведшколу в Печках, остальных — в карательные антипартизанские отряды СД, так называемые ягд-команды (по-русски «охотничьи команды»).

Так, в районе деревни Печки действовала ягд-команда, состоящая из двух взводов. По послевоенным данным КГБ СССР, её возглавлял некий оберштурмфюрер Кин (он же Жданов Виктор, 1919 или 1920 года рождения) — уроженец Челябинской области, из уральских казаков, до войны служил в РККА, добровольно перешёл к немцам в начале войны. Его ягд-команда, которую ещё иногда в исторической литературе называют «казачьей сотней», отличалась крайней жестокостью в борьбе с партизанами и подпольщиками Псковщины. Эта же команда охраняла школу в Печках по внешнему периметру, тщательно фильтруя как местных жителей, так и сторонних людей, по каким-то причинам заехавшим в деревню.

Обучение в школе шло 1,5-2 месяца. Судя по заданиям, которые давались агентуре, немцев интересовали расположение военно-промышленных объектов и аэродромов в советском тылу для проведения диверсий, места расположения лагерей для немецких военнопленных, а также возможности создания антисоветских повстанческих банд.

Главным объектом для заброски в 1943 году являлась Вологодская область, которая во время войны приобрела важное значение для северного участка советско-германского фронта — именно через Вологду шло снабжение блокадного Ленинграда, здесь формировались войсковые пополнения для Ленинградского и Волховского фронтов, через область проходила грузы западных союзников, которые выгружались в Архангельское и в Мурманске. А ещё, по немецким данным, глухие вологодские леса стали местом массового скопления дезертиров Красной Армии, которые нередко сбивались в опасные уголовные банды. Именно из этих банд немцы рассчитывали создать повстанческие отряды, которые бы дезорганизовали наши тылы...

Как пишет по этому поводу вологодский историк Сергей Кононов:

«На что надеялось немецкое командование, пытаясь организовать повстанческое движение? Может быть на то, что юг Архангельской области и Вологодчина были буквально забиты сталинским лагерями, а в районе Вельска и Верховежья в далёком 1918 году полыхали крестьянские восстания. Всё может быть. Пожалуй немецкие теоретики не учи одного, что социальной базы для подобных восстаний уже не было. Тем не менее попытки организовать повстанческое движение продолжились».

Далее Кононов указывает, что этим обстоятельством успешно воспользовалось Вологодское Управление НКГБ. Захватив первую группу агентов во главе с бывшим лейтенантом РККА Кузнецовым, Управление затеяло сразу несколько успешных радиоигр с врагом. Первая называлась «Хозяин», которая плавно переросла во вторую — «Подрывники» (игры шли вплоть до конца 1944 года). По легенде этих радиоигр, заброшенной на Вологодчину немецкой агентуре якобы удалось выйти на лагеря раскулаченных спецпоселенцев из Украины, которые начали партизанскую борьбу против большевиков. Обрадованные немцы начали щедро снабжать липовых партизан оружием, продовольствием, амуницией и своими шпионскими агентами — всё это неизменно попадало в руки советской контрразведки. Кроме того, разведшкола СД перебросила к мнимым «повстанцам» не менее 20 своих агентов, среди которых были и очень ценные кадры...

Одновременно в школе в Печках обучалось не менее 60-80 человек. Они изучали специальные разведывательные дисциплины, в частности — легендирование, методы работы советской военной контрразведки и органов НКВД, агентурную разработку. Также курсанты проходили общевойсковую подготовку — топография, стрельба из всех видов оружия, изучение разных видов боёв, методы партизанских действий. Много времени уделялось антисоветской политической работе — «промыванием мозгов» занимались главным образом белоэмигранты, которых в «Цеппелине» служило немало, и идейные активисты «Боевого союза русских националистов» — в ходу была самая разная антисоветская эмигрантская литература. По свидетельству бывших агентов, «особой популярностью» в школе пользовалась мемуарная книга чекиста-перебежчика Георгия Агабекова «ЧК за работой», в которой автор обвинял ОГПУ-НКВД в самых немыслимых преступлениях («разоблачитель» Агабеков бежал из Советского Союза в 1930 году, растратив перед этим большую сумму казённых средств). Книга большими тиражами выходила в Германии...

Окончательная подготовка перед заброской в советский тыл проходила в имении Халахальня, в трёх километрах от Печков. Туда обычно отправлялась группа выпускников числом в 10-12 человек. В течении недели они окончательно «шлифовали» полученные знания, после чего шла заброска в советский тыл- главным образов с аэродрома во Пскове. Как правило, выброшенные агенты организовывались в группу, действовавшей под видом небольших подразделений Красной Армии (взвод или отделение), которые, по легенде, якобы следовали на отдых с фронта или занималась заготовкой продуктов в сельской местности. Агенты были хорошо вооружены и имели при себе качественно изготовленные документы. Если та или иная разведгруппа не выходила на связь в течении трёх месяцев, её «списывали» как уничтоженную большевиками...

Насколько успешно действовала эта агентура? Сами немцы очень невысоко оценивали качество этих людей, понимая, что большинство из них пошли в немецкую разведку вовсе не из-за ненависти к Советской власти, а из-за желания любой ценой вырваться из лагеря. К примеру, известный немецкий диверсант, агент «Цеппелина» Таврин-Шило (это которого готовили для покушения на Сталина) на допросах в СМЕРШ показал, что главный руководитель «Цеппелин-Норд» штурбанфюрер СС Отто Краус в частных беседах признавался ему, что забрасываемая к Советам агентура ненадёжна, чаще всего после заброски не выходит на связь, а те, кто всё же выходят, передают малоценные сведение. Признавался в этом и Владимир Гурьянов-Лошков, который в 1944 году поведал советским следователям, что на его памяти из советского тыла вернулся только один человек, да и тот сразу же попал под подозрение немцев.

Попадали в школу и настоящие советские патриоты. Так, в октябре 1943 года в школе возникла подпольная организация из 13 человек, которая намеревалась захватить оружие в школе, перебить телефонный кабель, который связывал Печки со Псковым, а потом перебраться через Псковское озеро на восточный, русский берег, где действовало немало партизанских отрядов. Однако подпольщики были выданы предателем, имевшего агентурную кличку «Феоктистов».

Трёх организаторов подполья — клички «Савин», «Грошев» и «Петренко» — после допросов в СД расстреляли в псковском местечке Кресты, остальных отправили в концлагеря. К сожалению, настоящие имена этих героев неизвестны до сих пор. Есть предположение, что под кличкой «Савин» действовал бывший сержант Красной Армии Леонид Савельев (уроженец Урала или Сибири). Именно он и был главным организатором подполья (впрочем, эти сведения неточны).

Но были среди агентов и убеждённые антисоветчики, работавшие на врага не за страх, а за совесть. Как тот же предатель «Феоктистов» (он же — Фёдор Сергеев, бывший моряк Черноморского флота, добровольно перешедший к немцам под Севастополем). Ему не удалось уйти от возмездия — в ноябре 1943 года Феоктистова-Сергеева перебросили на Вологодчину в качестве командира шпионской группы. После приземления его сразу же задержали чекисты в рамках операции «Подрывники» — на допросах в СМЕРШе Феоктистов-Сергеев во многом признался, в том числе и в предательстве подпольщиков.

А вот розыскной документ органов СМЕРШ ещё на одного такого деятеля из «Ваффеншуле»:

«Ориентировка на агента-террориста германской разведки Скворцова Василия, 30 лет, уроженца Ленинградской области, бывшего лейтенанта РККА.

Приметы:

Выше среднего роста, худощавый, блондин, нос небольшой, острый, волосы русые, лицо продолговатое.

Находясь во Второй ударной армии Скворцов в 1942 году сдался в плен, служил в Гатчинской ягд-команде СД. В начале 1943 года переведён в г. Псков в команду „Норд“ разведоргана „Цеппелин“. В октябре 1943 года назначен на должность заместителя командира ягд-команды, с которой в районе г. Пскова неоднократно участвовал в облавах на советских граждан, производил аресты и занимался агентурной работой по выявлению партизанского подполья. С начала 1944 года переведён на разведывательную работу. Переброшен в тыл Красной Армии...».

Но вернёмся к преподавательскому составу шпионской школы.

Уже упомянутый Гурьянов-Лошков в этой школе стал первым заместителем — преподавал разведывательное и диверсионное дело, составлял учебный план и вёл отбор курсантов. И вообще, практически вес преподаватели в школе были русские (немец только один — обершарфюрер Шлитт). Вот эти люди, кто в разное время значился преподавателем «Ваффеншуле»:

— Александр Голубев, бывший лейтенант РККА, строевой командир личного состава курсантов, вёл физическую подготовку.

— Александр Яковлев, бывший начальник особого отдела одной из наших дивизий, разгромленных немцами в Крыму, преподавал курс агентурной разведки и составлял легенды для агентов (немцы очень ценили этого предателя, в Печки наезжал из Пскова, где проживал постоянно при штаб-квартире «Цеппелин-Норд»).

— Михаил Калугин, кличка «Хохлов» — старший инструктор, руководил изготовлением фиктивных документов.

— Михаил Бирюков, он же Рубанский Алексей Феоктистович, кличка «Дружинин» — главный инструктор (бывший полковник танковых войск Красной Армии).

— Александр Блюменталь — унтершарфюрер СС, инструктор радиодела.

— Павел Голосов, клички «Соколов» , «Сокольский» — преподаватель радиодела.

— Бывшие белогвардейцы Николай Игнатов, Юрий Чухнов и Владимир Назаренко — эти больше специализировались на идеологической обработке, также отслеживали и пресекали просоветские настроения в среде курсантов...

А непосредственным руководителем школы стал обершарфюрер (фельдфебель) СС Игорь Хорват, он же Подлесский Игорь Николаевич, 1901 года рождения. Родился в семье полковника царской армии в Санкт-Петербурге, закончил Горный институт. До войны проживал в Пушкине (пригород Ленинграда), работая инженером на камне-дробильном заводе. В начале войны не стал эвакуироваться, а дождался немцев. Примечательно, что буквально сразу после начала оккупации Пушкина ему удалось вывезти всю свою семью в Германию — видимо за определённый заслуги перед Третьим рейхом, не исключено даже, что он ещё до войны начал работать на немецкую разведку. Некоторое время служил переводчиком СД, а потом пошёл на резкое служебное повышение, возглавив с 1943 года разведывательно-диверсионную школу в Печках. С марта 1945 года и до конца войны — заместитель начальника отдела контрразведки при штабе сборных команд разведоргана «Цеппелин»...

Вот именно этих двух — Хорвата и Гурьянова-Лошкова — и вознамерились похитить партизаны Первой Ленинградской партизанской бригады в конце 1943 года, направив в школу своего разведчика Александра Лазарева...

(А вот что произошло дальше, читайте  в самой книге «Проверка на дорогах Правда о партизанской разведке»)

Вадим Андрюхин, главный редактор