Генерал Власов и Нижегородская губерния
Самый известный изменник Великой Отечественной войны бывший генерал-лейтенант РККА Андрей Андреевич Власов является моим земляком, уроженцем села Ломакино Гагинского района. Совсем недавно сотрудники Центрального архива Нижегородской области обнаружили метрику на изменника, в книге села Покров Сергачского уезда Нижегородской губернии. К приходу этого села относилось Ломакино – деревня в 1885—1905 гг., позднее (в 1905—1913 гг.) село с самостоятельным приходом. Текст метрической записи за 1901 год:
«Запись № 71. Месяц: август. Родился 19-го, крещён 20-го. Младенец мужского пола; наречено имя Андрей. Родители: деревни Ломакино состоящий в запасе Андрей Владимиров Власов и законная жена его Вера Иванова, оба православные. Восприемники: села Исупово крестьянин Федор Михайлов Медведев и деревни Ломакино крестьянская девица Евдокия Андреева Власова. Таинство крещения совершили настоятель священник Николай Полетаев с псаломщиком Иваном Фаворским».
Кстати, фамилия Власов была распространена в Ломакино. Не исключено, что это связано с давней традицией, о которой писала газета «Нижегородские Губернские Ведомости» (№49, 1892 г.): «В 1876 году в деревне Ломакине открылся падёж на крупный рогатый скот, — ломакинцы дали обет служить каждогодно молебны по домам священномученику Власию на 2-й неделе Великого поста». Видимо отсюда и появились Власовы...
В общем-то о семье Власова можно узнать о из его автобиографии, которую сам будущий изменник писал в 1940 году, будучи в звании комбрига и находясь на посту командира 99-ой стрелковой дивизии Киевского Особого военного округа:
«Родился 1 сентября 1901 года в селе Ломакине Гагинского района Горьковской области (с. Ломакино Покровской волости Сергачского уезда Нижегородской губернии) в семье крестьянина-кустаря. Жена Анна Михайловна Власова (девичья фамилия Воронина), уроженка той же местности.
Главное занятие родителей моих и жены до Октябрьской революции и после — земледелие. Хозяйство имели середняцкое. Мой отец портной, с 1930 года в колхозе. В настоящее время мой отец имеет 82 года от роду — инвалид 1-й группы, живёт на родине в колхозе и состоит на моем иждивении. Мать умерла в 1933 году. Отец жены также на родине, её мать умерла в 1929 году. Кроме отца, у меня ближайших родственников никого в живых нет. Брат погиб в Гражданскую войну в борьбе против Колчака в Красной Армии. Сестра умерла в 1935 году. Два брата жены работают в гор. Горьком на Горьковском автозаводе им. Молотова. Одна сестра работает мастером на Кировском заводе в Ленинграде и одна сестра на родине замужем за сельским учителем».
В 1946 году, когда Гагинский районный отдел МГБ проводил расследование в отношении родных и близких генерала, выяснилось одно любопытное обстоятельство — по рассказам опрошенных свидетелей, в 30-ые годы генерал во время своих отпускных приездов в Ломакино чаще всего останавливался вовсе не в доме отца, а в доме своего тестя Михаила Воронина (отца жены). И вообще, складывается ощущение, что Воронины поимели от статуса генерала гораздо больше, чем родители: Власов помогал им не меньше, чем своим, а сестра жены, Надежда Боровкова, вообще одно время жила в доме генерала — в 30-е годы, во время его службы в Ленинграде...
Из автобиографии Власова:
«Я окончил сельскую школу. После чего на средства родителей и брата был отдан в духовное училище, как самое дешёвое в то время по плате обучения. С 15 лет, занимаясь подготовкой малолетних детей (репетитор), я сам зарабатывал себе средства на право обучения. По окончании духовного училища в г. Нижнем Новгороде два года учился в духовной семинарии, до 1917 года, на правах иносословного (т.е. недуховного звания). В 1917 году, после Октябрьской революции поступил в XI Нижегородскую единую трудовую школу 2-й ступени, которую и окончил в 1919 году. По окончании школы 2-й ступени поступил в 1919 г. в Нижегородский государственный университет по агрономическому факультету, где и учился до призыва в РККА.
В РККА призван 5 мая 1920 г. Служил красноармейцем в 27-м Приволжском полку в г. Нижнем Новгороде. С 1 июня в этом же городе курсантом на 24-х Нижегородских пехотных курсах командного состава РККА.
По окончании курсов в октябре месяце 1920 г. был отправлен на Врангелевский фронт».
Дальнейшее общеизвестно — Власов прошёл практически все командные ступени, главным образом в войсках Ленинградского и Киевского военных округов РККА, служил военным советником в Китае. Перед войной — командир 4-го механизированного корпуса на Западной Украине, генерал-майор. Вскоре после начала Великой Отечественной назначен командующим 37-ой армии, оборонявшей Киев. Осенью 1941 года — командующий 20-ой армией, защищавшей Москву. За успешные боевые действия под Москвой повышен в звании — стал генерал-лейтенантом. Весной 1942 года назначен заместителем командующего Волховским фронтом, в июне того же года принял командование над 2-ой ударной армией, дравшейся в окружении. Из окружения не вышел, как стало известно позднее, сдался в плен немецкому патрулю в деревне Туховежи Новгородской области. Находясь в Винницком лагере для военнопленных, предложил немцам свои услуги в деле «борьбы со сталинским режимом». До 1944 года использовался главным образом для пропаганды. И только осенью 1944 года с разрешения шефа СС Генриха Гиммлера в оккупированной чешской Праге был принят специальный Манифест, провозгласивший создание «Комитета освобождения народов России» (КОНР), который и возглавил Власов. Сразу после принятия Манифеста КОНР, под эгидой командования вооружённых сил Германии, началось формирование подразделений «Русской Освободительной армии» — РОА. Однако удалось сформировать лишь одну полнокровную дивизию, которая, выступив в марте 1945 года на фронт, быстро оказалась деморализованной после неудачных атак советского плацдарма в районе реки Одер. Дивизия и весь власовский штаб бежали в расположение американцев. Однако те передали Власова и многих его сподвижников советскому командованию. В 1946 году генерал за измену Родине был повешен...
О мотивах предательства Власова до сих пор ведётся немало споров. В стране и в мире имеется немало почитателей генерала, считающих Власова идейным борцом с советским режимом, который, якобы, в силу своих твёрдых убеждений перешёл на сторону немцев. Однако большинство историков считают, что на предательство Власова толкнули совсем иные причины не имеющего к «антисоветской идейности» никакого отношения. Например, современный исследователь Борис Соколов, которого очень сложно отнести к почитателям советской власти, пишет по этому поводу:
«… бывший командующий 2-ой ударной армии генерал-лейтенант Андрей Андреевич Власов стал противником Сталина не по убеждению, а силой обстоятельств, попав в июле 1942 года в германский плен. Шансов на продолжение карьеры в Красной Армии у него не осталось, это Власов отлично понимал. Пленных ведь Сталин не жаловал, и генералов — в том числе. Даже в случае советской победы Андрей Андреевич, при самых благоприятных для себя обстоятельствах, мог рассчитывать на какую-нибудь незначительную должность, вроде начальника военной кафедры в каком-нибудь вузе. Такова была судьба тех вернувшихся из плена генералов, кому посчастливилось избежать ГУЛАГа или расстрела. Летом 1942 года казалось, что вермахт вот-вот одержит полную победу на востоке… Власов решил, что надо поставить на Гитлера, возглавить РОА, а после германской победы и всю Россию, пусть в урезанных границах и зависимую от рейха».
Что же говорил по этому поводу сам Власов? В 1943 году, в ходе своего пропагандистского турне по оккупированной России, Власов на встрече с сотрудниками коллаборационистской газеты «За родину!» (город Псков) рассказывал, что антисоветчиком он якобы стал давно, ещё до войны. А с началом войны его былые думы против власти только укрепились, и его стали терзать сильные сомнения: а за правое ли дело он воюет? И якобы сам Сталин начал подозревать его в антисоветизме во время проведения боевых операций Волховского фронта, где генерал командовал 2-ой ударной армией. И пока генерал бился с немцами в волховских лесах, у него на квартире якобы прошёл обыск. За Власовым был прислан специальный самолёт. Но генерал разгадал сталинскую хитрость — вывести неугодного командующего в тыл, чтобы тут же арестовать. Поэтому Власов принял решение остаться в окружении, чтобы добровольно сдаться в плен с целью организации антибольшевистского движения...
А в 1946 году, уже на допросах в советском МГБ, он признался следователю, что, мол, на него тяжёлое впечатление произвели репрессивные чистки в Красной армии, имевшие место в 1937—1938 годы. Они-то во многом якобы и подтолкнули его к последующему переходу к врагу...
Эти утверждения ничем не подтверждены. Современные данные говорят о том, что Сталин до конца верил генералу и вовсе не считал его виновником в разгроме 2-й ударной армии (ведь катастрофа случилась ещё до его приезда на Волхов). Есть даже свидетельства о том, что Верховный даже хотел поручить Власову после его выхода из окружения важный участок фронта в районе Сталинграда. Неудивительно поэтому, что генерала искали действовавшие в районе Волхова партизаны, фронтовые разведывательные группы, которые, неся тяжёлые потери, каждую ночь уходили на поиски во вражеские тылы. Наконец, с самолётов сбросили шесть поисковых оперативных групп сотрудников НКВД — почти все они погибли в боях с немцами, а поиски так и не дали результатов... Пока в конце лета 42-го года наконец пришло известие: Власов захвачен немцами... Что же касается «тяжёлого впечатления от репрессий 1937 года», то этому нет абсолютно никаких свидетельств...
Говорят также и о нижегородском мотиве. Об этом Власов рассказывал капитану немецкой разведки Вильфриду Штрик-Штрикфельдту, который собственно и завербовал генерала на немецкую службу — о том, как тяжело он, Власов, переживал насильственную коллективизацию, прошедшую в его родном селе Ломакино. Из воспоминаний Штрик-Штрикфельдта:
«Власов рассказывал мне, как он, ранее восторженный приверженец Советской власти, которой был обязан всей своей военной карьерой, видел теперь оборотную её сторону. Когда он, будучи уже офицером высокого ранга, приезжал в село, к своему отцу-колхознику, люди при нём молчали, не доверяя ему. Даже водка мало помогала. Он сильно страдал от этого, и молчание это говорило об обманутых надеждах, страхе и нужде».
Однако и в этом случае до сих пор не удалось найти ни единого убедительного факта, который хоть в малейшей степени мог подтвердить эти власовские утверждения. К примеру, о реальном отношении односельчан к личности генерала в довоенное время мне поведала в 1998 году ещё жившая тогда в Ломакино родная племянница генерала Нина Карабаева (дочь сестры Евдокии):
«Мы все очень любили Андрея Андреевича. До войны он почти каждый год приезжал к нам в Ломакино. Помню, шёл он по селу такой высокий, широкоплечий... Хоть и в высших чинах был, а не чурался общаться с односельчанами. Каждый его приезд был событием для села. По вечерам выступал в клубе, рассказывал о том, что творится в мире...».
То есть, никакого отчуждения за «жестокую коллективизацию» к генералу не было. Наоборот, односельчане очень гордились своим высокопоставленным земляком, каждый его приезд в село был для них настоящим праздником.
Рассказ Нины Карабаевой косвенно подтверждается и свидетельствами, которые можно найти в том самом расследовании Гагинского подразделения МГБ от 1946 года, о котором я упоминал выше. Никто из опрошенных жителей Ломакино, ни словом не упомянул о каких-либо антисоветских убеждениях — ни самого генерала, ни кого-либо из его родственников.
… Увы, предательство генерала тем не менее бумерангом ударило по его нижегородским родственникам. Дело в том, что в самом начале войны руководство Советского государства ввело в систему уголовного наказания страшное и, конечно же, несправедливое понятие «член семьи изменника Родины». Согласно этому понятию, близкие родственники человека, перешедшего на сторону врага — родители, дети, сёстры и братья — если они жили совместно с изменником или находились на его иждивении, подлежали аресту и ссылке в отдалённые части страны сроком на пять лет.
Первой досталось жене генерала, его односельчанке Анне Ворониной, жившей во время войны у родителей в Ломакино. Её репрессировали в 1942 году. О дальнейшей её судьбе ничего не известно. Правда в некоторых московских газетах мелькала информация о том, что после ссылки она вернулась в Горьковскую область и до конца своих дней многие годы проживала в Балахне, пребывая в полной нищете и забвении. Сложно сказать, насколько эти сведения достоверны.
А ещё пострадала мачеха генерала, Прасковья Васильевна Власова. Тоненькая папка с её делом хранится в ЦАНО. Дело против неё как члена семьи изменника Родины было заведено в августе 1946 года и шло всего несколько дней. Допросы подсудимой и свидетелей проводил лично начальник Гагинского райотдела МГБ СССР лейтенант Калинин.
Допрашивалась сама Прасковья Васильевна, а также председатель местного колхоза «Память Ильича» и ещё двое ломакинцев, которые хорошо знали семью Власовых. На этих допросах выяснилось, что Прасковья долгое время работала прислугой в доме отца генерала — Андрея Владимировича. А после смерти его первой жены вышла за хозяина замуж. Было это в начале 30-х годов. С тех пор и стала она Власовой. А ещё следствие установило, что до войны генерал часто бывал в родном селе во время своих отпусков и материально помогал родителям и детям своей родной сестры Евдокии.
Вот как раз эта материальная помощь родственникам и стала главным доводом для обвинительного приговора. Отец генерала скончался в марте 1944 года, ещё раньше, перед войной, скончалась сестра Евдокия, поэтому весь удар пришёлся по мачехе. 25-го января 1947 года особое совещание при министре государственной безопасности Союза ССР постановило:
«Власову Прасковью Васильевну как члена семьи изменника Родины и как социально-опасный элемент сослать в Коми АССР сроком на пять лет, считая срок со дня вынесения настоящего постановления. Лично принадлежащее имущество конфисковать...».
Выжила ли она в ссылке, достоверно не известно...
Что тут можно сказать? Бесконечно жаль эту несчастную пожилую женщину, которая наверняка ничего хорошего в жизни не видела и невинно пострадала из-за пасынка-предателя. К тому же она была неграмотной — протокол допроса за неё подписывал председатель колхоза — и потому вряд ли полностью осознавала то, что вообще происходит...
Впрочем, больше из родственников генерала-предателя никто не пострадал. Как вспоминала его племянница Валентина Карабаева, её мужа на фронте пару раз вызывали в особый отдел, где интересовались его родством с Власовым. Но потом разобрались и больше не беспокоили.
У самой Валентины Владимировны на войне погибло трое братьев, то есть родных племянников генерала-предателя. Их имена сегодня значатся на памятном обелиске, воздвигнутом ломакинцами своим односельчанам, павшим в боях за Родину. И на том же обелиске можно насчитать двенадцать Власовых, не вернувшихся с фронта, как я уже говорил, эта фамилия когда-то была очень распространена на селе.
Вечная им память! И если вдуматься, то своей героической смертью эти люди отстояли честь своей малой родины и избавили её от малопочётного и позорного клейма быть местом, где когда-то родился самый известный предатель Великой Отечественной войны.
